Мэри Блейни - Поцелуй возлюбленного

Если Линфорд обнаружит, что долги Джесса настолько велики, что он может потерять свою землю, это будет беда не меньшая, чем ее похищение.

Лолли любила обоих братьев, хотя они отличались друг от друга не меньше, чем копченая сельдь от семги. Однако Лин осуждал образ жизни Джесса, а Джесс утверждал, что Лин придает слишком большое значение условностям. За многие годы кратковременные перемирия между ними заключались всего несколько раз: когда родился Рекстон, когда Гейбриел вернулся из Франции и когда Гейбриел женился на Линетт Гилрей.

Если Джесс потеряет землю, нет никакого сомнения, что Линфорд станет полноценным герцогом и отречется от Джесса. Младший брат будет навсегда потерян для всех. Как бы она ни просила и ни умоляла, за герцогом Мерионом будет последнее слово.

Она заснула, придя, наконец, к заключению, что коль скоро Гаррет намерен проводить ее до самой двери, то лучше все же назвать ему свое настоящее имя.

– Ваш брат – герцог Мерион? – Майкл встал, не в силах сдержать удивления. – Мы были вместе все это время, вы съели мой сыр и выпили мое бренди, мы спали рядом – и только теперь у вас хватило смелости сказать мне, кто вы?

– Простите, что расстроила вас.

Это извинение показалось ему слишком казенным.

– Мистер Гаррет, вы ясно дали понять, как вы относитесь к герцогу. Это единственная причина, почему я не захотела назвать себя, когда вы попросили меня об этом.

Майкл воздел глаза к небесам.

– Вот как вознагражден добрый самаритянин. Я обнаружил, что женщина, которую я спас, находится в родстве с человеком из Дербишира, с которым я не хочу иметь дела. О Господи, помоги!

– Не ругайтесь!

– Это была молитва, а нужно сказать, что я давно не молился. – Отвернувшись от нее, Майкл в сердцах произнес любимое ругательство.

– Я слышала!

– Нет, вы не слышали.

– Почему мужчины думают, что с помощью ругательств проще всего решить задачу?

– А почему женщины думают, что ее можно решить с помощью слез? – Он вернулся к очагу, чтобы пошевелить затухающие угли. – Это все коренным образом меняет, леди Оливия.

– Лолли.

– Что?

– Я говорила, что на кухне меня называют Лолли, иногда этим именем называют меня и братья.

– Для меня вы будете леди Оливия. – Майкл видел, что она готова спорить, от перепуганной девушки не осталось и следа. Хотя, если подумать, она и раньше не была слишком уж покладиста. Просто он полагал, это из-за того, что она слишком расстроена, а вовсе не потому, что была дочерью и сестрой герцогов и привыкла поступать по-своему.

Майкл сжал губы, чтобы не вырвались новые ругательства.

– Если решение о помощи мне внезапно сделалось для вас неприятным, я могу поступить по-своему. – Она постучала голой ногой по полу, ожидая его решения. Как будто у него был выбор. – Если вы помните, я хотела этого изначально.

– Вы едва не умерли у меня на глазах, миледи. Вы остаетесь моей заботой, как бы мы ни хотели поступить иначе. – Майкл отвернулся и поднял седло Трои и одеяло.

Какая дивная игра разыгрывается здесь? Он решил, что не воспользуется рекомендательным письмом к герцогу Мериону. О Господи, разве это имело значение?! Ответ был очевиден.

– Я собираюсь оседлать Трою. Выходите, когда будете готовы ехать.

– Я пойду пешком.

– Вы поедете. Это поможет вам уберечь ноги от еще больших повреждений.

Она не ответила на эту реплику.

– Я знаю, что нам нужно ехать, но я хочу быть уверенной, что мы договорились о том, куда едем.

Майкл положил сбрую и подошел поближе, словно нависнув над Лолли.

– Никакого спора не будет. Мы согласились с планом. Моим, поскольку я главный. Я доставлю вас в безопасное место и привезу к вам вашего брата и карету.

– Нет, не так. – Она скрестила руки, словно они могли помочь ей остаться на своей позиции.

– Вы боитесь брата. Он бьет вас, я в этом уверен.

– Теперь вы угрожаете мне!

– Вовсе нет, и вы прекрасно это знаете. И могу понять, каким образом мужчина с меньшей выдержкой, чем у меня, способен заставить вас замолчать.

– У моего брата выдержки больше, чем у любого другого известного мне мужчины. И что удивительно, он никогда не выходит из себя. Во всяком случае, я не видела, чтобы с ним такое случалось. Хотя… – Она покачала головой, словно не могла взять этого в толк. – И никто не затыкал мне рот. Правда, Тилди, моя гувернантка, порой кричала на меня, но это из-за того, что я пряталась от нее, а она хотела, чтобы я играла Моцарта на фортепиано. Вы когда-нибудь слышали, чтобы Моцарта играли плохо? Это было много лет назад. – Хотя по ее тону можно было решить, что это случилось всего лишь вчера. – Он никогда меня не бил, но у него были другие способы показать свое неудовольствие.

– Я могу наказать вас его способом, поскольку у меня нет возможности продать вас белому работорговцу.

– Вы думаете, что похитители собирались сделать именно это? Именно по этой причине им сказали, чтобы они не причиняли мне боли?

Майкл полагал, что он просто пошутил, но она снова восприняла это всерьез.

– Нет, Оливия, я думаю, что за этим кроется что-то более личное.

– Что может быть более личным, чем похитить женщину и отдать ее в качестве приза какому-то другому мужчине?

– Соглашусь с вами. – Майкл сжал губы, чтобы не сказать, что в случае с леди Оливией их обоих ждет большой сюрприз. – Однако, Оливия, подумайте об этом. Нет никакой причины похищать сестру герцога, когда есть десятки других девушек, чьи жизни не столь защищены.

Поначалу она не ответила, очевидно, обдумывая сказанное, но, в конце концов, кивком выразила согласие.

– Я думаю, что скорее всего они использовали вас для того, чтобы привлечь внимание вашего брата.

Внезапно брошенный взгляд, в котором читалось подозрение, пробудил в нем любопытство. По всей видимости, она что-то ему недоговаривала.

Он скрестил руки.

– Леди Оливия, сейчас я не вполне уверен, что вы рассказали мне всю правду о том, как в конечном итоге оказались голой в лесу. Может быть, это результат неудачного свидания?

– Я была похищена! Свидания? С кем? В этом плане мужчины мной не интересуются.

– Если так, то скажите мне, кто такой Большой Сэм. Вами не интересуются мужчины? Это такой вздор, которому я никак не могу поверить.

Она либо не слышала вопроса, либо не сочла нужным на него ответить.

– Единственная причина, почему я не была абсолютно честной с вами, заключается в том, что я не была уверена в вашей честности. И сейчас не вполне уверена. Возможно, вы не столь ужасны, как мои похитители, но откуда мне знать, что вы не собираетесь заманить меня в ловушку и не вынудите меня выйти замуж или потребуете вознаграждение?

– Вот, снова проявляются ваши вкусы в отношении книг, которые вы читаете. – Он стиснул кулаки, чтобы не схватить ее и не встряхнуть как следует.

– Такое случается. Вы же знаете, что случается.

– Да, но уверяю вас, что я не хочу ни денег вашего брата, ни вашей руки. – Он разжал кулаки, чтобы доказать себе, что не раздражен. – Леди Оливия, может случиться так, что ваш брат поймает меня в ловушку и заставит жениться на вас, чтобы спасти вашу репутацию.

О Господи, она восприняла это как оскорбление и отвернула от него лицо, но уже после того, как он успел прочитать в ее глазах боль.

– Почему вы спасли меня? – спросила она, все еще не глядя на него.

– Потому, моя девочка, что в цивилизованном мире человек помогает другому человеку, попавшему в беду. Вы спасли бы меня, если бы наши роли поменялись.

«Слава Богу, она никогда не узнает, что мне приходила мысль оставить ее».

– Миледи, нам нужно отправляться в путь.

Оливия не пошевелилась, но подняла голову и вновь скрестила на груди руки. Это была поза, которая переставала ему нравиться.

– Я все еще хочу прежде всего одобрить – то есть услышать – ваш план.

– Ценю, что снизошли, – сказал он, прикасаясь к пряди волос на лбу, чтобы подчеркнуть сарказм. – Как я мог усомниться, что вы родственница герцога?

– Мистер Гаррет, я все еще хочу услышать ответы на мои вопросы.

– Я могу объяснить все остальное в дороге.

– Нет. Нельзя начинать готовить блюдо, не зная его составляющих. Где вы намерены оставить меня, если едете к моему брату?

– Когда вы перестанете быть упрямой мегерой?

– Когда вы перестанете вести себя как непроходимый тупица.

Майкл решил, что пора уходить. Довести препирательство до слез и до того, чтобы по-детски обзывать друг друга, – вряд ли это сулит какое-нибудь движение вперед.

– Мы можем обсудить детали нашего плана по дороге в Пеннсфорд. Я вам расскажу все, что требуется. Нам больше не нужно хитрить друг перед другом. – Он с трудом мог поверить, что эти слова изрек он сам. Хитрить и скрывать – его образ жизни, когда он изображал французского офицера. – Доешьте яблоко. Это единственная оставшаяся у нас пища. А я пойду седлать Трою, – сказал он, открывая дверь.

Он выходил из леса, когда услышал стук копыт приближающихся лошадей и голоса двух всадников-мужчин. Пробормотав несколько слов, которые могли быть и молитвой, и ругательствами, он бросился к Оливии.

– Приближаются двое. Я не знаю, кто они. Ложитесь на кровать спиной к двери. Натяните мою шинель повыше, чтобы они не увидели ваши волосы.

На сей раз она была столь напугана, что не решилась спорить.

– Это не похитители? – Голос ее прозвучал глухо, поскольку она уже закуталась в шинель.

– Я не знаю, но мы не упустим шанса. – Майклу было больно видеть выражение страха у нее на лице, и он улыбнулся. – Могу похвастаться, я имел дело и с пятью и при этом остался жив. А теперь расскажите мне о Большом Сэме.

– Что? Зачем?

– Просто расскажите. – Он уловил панику в ее голосе и поцеловал в лоб, надеясь, что это даст ей возможность почувствовать его уверенность.