Следующий просвет в сознании длился дольше. Шейла полусидела в кровати, чья-то сильная рука поддерживала ее, пока другая осторожно снимала с нее разрезанную блузку. Очень осторожно ее перевернули и уложили на живот.

Ее ресницы затрепетали, когда она открыла глаза и узнала руку Рафага, которая откидывала волосы с ее лица и шеи. За ним она увидела Консуэло, хлопотавшую возле кровати; ее большие глаза светились добротой и сочувствием. Спина Шейлы была как будто охвачена огнем, но она нашла в себе силы улыбнуться мексиканке.

— Все в порядке, — слабым шепотом проговорила она.

— Не разговаривай, querida, — ласково сказал ей Рафага и повернулся, чтобы что-то взять у Консуэло. — Надо промыть раны. Это будет больно. Потерпи немного.

От острой боли Шейла зарылась в подушку лицом, чтобы не закричать. Шейла была уверена, что ее касаются только руки Рафаги. Он осторожно промыл ей раны, смазал мазью спину.

Прохладной влажной тряпочкой он промокнул пот на ее лице и шее. Потом обернул бинтом следы от веревок у нее на запястьях и наконец сказал, что она должна поспать. Шейла послушно закрыла глаза.

Когда она проснулась, Рафага сидел на стуле у ее изголовья, как добросовестная сиделка, закрыв лицо руками. Шейла пыталась отыскать в своей душе ненависть за то, что он с ней сделал, но ее не было.

Его сильные тонкие пальцы приблизились к ее лицу, чтобы вытереть пот. Когда Рафага взглянул на Шейлу, она увидела нежность, затаившуюся в его темных глазах. Это выражение тут же исчезло, как только он заметил, что она смотрит на него.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он.

Шейла пошевелилась, и сотни иголок впились ей в спину.

— Болит. — Она едва сдержала стон.

— Потерпи, скоро пройдет. Ты должна быть благодарна Ларедо за то, что все эти рубцы со временем исчезнут, не оставив следов на твоей прекрасной коже. — Немного поколебавшись, он добавил: — Не таи на него зла за то, что ему пришлось сделать.

— Я и не таю, — ответила Шейла.

— Хорошо. — Губы Рафаги тронула легкая улыбка.

— Рафага… — Она молча изучала его, потом спросила: — Ты бы смог исполнить приговор, если бы Ларедо отказался?

Он посмотрел на свои руки и нахмурился.

— Нет, не смог бы.

Шейла вежливо возразила:

— Я думаю, смог бы.

Он вскинул голову и холодно сверкнул глазами, как будто она уличила его во лжи.

— Думаю, смог бы, — повторила Шейла, — чтобы не отдавать плеть в руки Хуана Ортеги.

— Возможно, — коротко ответил он и стал подниматься.

Она протянула руку, чтобы остановить его. Рафага заметил это движение и замер, вопрошающе глядя на нее.

— Сегодня утром, — неуверенно проговорила Шейла, — я ненавидела тебя и всех, кто с тобой связан. А сейчас я уже ни к кому не чувствую ненависти.

«И меньше всего к тебе», — могла бы добавить она, но еще не была готова к полному признанию. Она подождала в надежде, что его ответ даст ей возможность рассказать ему о своих чувствах.

Холодная маска исчезла с его лица. Его глаза были похожи на мягкий черный бархат, так непривычен был его взгляд. Ее сердце учащенно забилось. Он был неотразим — стройный, подтянутый и сильный.

Но когда Рафага открыл рот, он не сказал ничего такого, что побудило бы Шейлу раскрыть перед ним душу.

— Ты должна поесть. Я велел Консуэло приготовить тебе что-нибудь.

20

В дни, последовавшие за ее выздоровлением, Шейла открыла для себя нового Рафагу. Место властного и жестокого человека, которого она знала, занял трогательно-деликатный любовник, внимательный и добрый. Он ухаживал за ней заботливо и нежно, словно преданный и любящий брат. Шейла никогда не думала, что может еще сильнее полюбить его, однако это было так.

— Это прекрасно, — вздохнула она, удивляясь глубине своего чувства.

— Что прекрасно? — допытывался Рафага.

Шейла повернулась к нему, не догадываясь, что высказала вслух свои мысли. Он улыбнулся ей той самой улыбкой, теплой и интимной, от которой у нее всегда захватывало дух. Они ехали по заросшему высокой травой лугу.

— Я хотела сказать: какой прекрасный день, — солгала она, зардевшись.

— Ты, наверное, устала, — сказал он. — Надо передохнуть, а заодно и дать отдохнуть лошадям. — Он взял ее за локоть и направил к маленькому пригорку. — Давай здесь посидим.

Шейла не возражала. Она отпустила поводья, и гнедая лошадь тут же принялась щипать траву. Неподалеку паслись коровы и расседланные лошади. Значит, где-то здесь должен быть и сын Хуана, Пабло. Шейла поискала его глазами — и правда мальчик сидел на плоской скале в тени. Она помахала ему, и он смущенно поднял руку в ответном приветствии.

— Пабло — очень хороший мальчик, — заметил Рафага, проследив за взглядом Шейлы.

— Да, и очень серьезный, — согласилась Шейла. — Хуан учит его английскому языку, чтобы со временем он смог уехать в Штаты, если захочет.


— Бедный Пабло, — усмехнулся Рафага, — не завидую ему, если Хуан сам учит его английскому.

«Почему бы мне не заняться с ним? А он мог бы научить меня испанскому», — неожиданно подумала Шейла и высказала эту мысль вслух.

Из высокой зеленой травы выглядывал цветок, похожий на маргаритку. Шейла сорвала его и стала крутить в руке. Рафага растянулся на зеленом ковре, притянул Шейлу к себе и положил руку ей под голову.

— Нет. Я думаю, ты не станешь учить Пабло. — Он повернулся к ней с задумчивой улыбкой.

— Почему? — удивилась Шейла.

— Потому что он становится мужчиной, и я не хочу, чтобы он страдал от безответной юношеской любви, — ответил Рафага, и в глазах у него запрыгали чертики. — В этом возрасте юноши подвержены такой напасти.

— А ты когда-нибудь страдал ею? — Шейле было трудно представить себе Рафагу застенчивым юношей.

— Через это проходят все мальчики, прежде чем стать мужчинами.

— И какой же была твоя избранница? — Шейла смотрела в ярко-голубое небо. Воздух был необычайно чист и прозрачен, солнце золотистым шаром повисло над каньоном.

— Это было так давно, что я уже и не помню.

— Ну, кое-что ты должен помнить, — настаивала Шейла.

— Я помню, что у нее были золотистые волосы и что она не подозревала о моем существовании.

— Она была американкой?

— Да.

Шейла подумала о своих золотистых волосах и с довольным видом улыбнулась. Судя по всему, Рафага до сих пор неравнодушен к блондинкам из Америки. Она намеревалась продолжить разговор, но Рафага сменил тему.

— Ты была права, — сказал он умиротворенно, обнимая ее за талию. — День и в самом деле прекрасный.

— Горы кажутся такими близкими. Такое впечатление, что до них можно дотронуться рукой. — Она посмотрела на четко очерченные силуэты горных вершин на фоне голубого небесного марева. — Ты никогда не думал уехать отсюда? — спросила она.

— Куда я поеду?

Шейла повернулась на бок, подложила локоть под голову и пристроила другую руку на плоском мускулистом животе Рафаги.

— Ты мог бы поехать в другую страну, начать новую жизнь под другой фамилией, — пылко проговорила она. — Ты образован, полон сил. С твоими качествами прирожденного лидера ты смог бы многого добиться.

— Новая страна и новый паспорт не сняли бы с меня обвинения. Я числюсь в розыске, Шейла, — терпеливо объяснил он. — Последовав твоему совету, я бы все время жил под страхом разоблачения. Нет уж, я предпочитаю оставаться здесь, в горах. Я знаю их так же хорошо, как теперь знаю тебя.

Волосы упали ей на щеку. Легонько коснувшись ее кожи, Рафага заложил выбившуюся прядь ей за ухо. Шейлу охватила первая волна любовной истомы, но она старалась не поддаваться желанию. Она начала разговор и должна довести его до конца. Она не позволит Рафаге сбить себя с толку, как бы ей этого ни хотелось.

— Рафага, у меня есть деньги, — поспешила вставить Шейла. — Я не имею в виду деньги родителей. У меня есть собственные деньги. И если ты…

Он приложил палец к ее губам, заставляя ее замолчать.

— На деньги можно купить вещи, Шейла, а они мне не нужны. Но свободу на них не купишь. Все, что мне нужно, — находиться здесь, рядом с тобой. — Он окинул взглядом каньон. — Друзья, горы, жилье, крыша над головой. Единственное, для чего здесь нужны деньги, — это чтобы купить кое-какую одежду и еду.

Шейла рассердилась из-за того, что Рафага отверг ее предложение прежде, чем она сделала его.

— А когда тебе нужны деньги, ты нанимаешься вызволять преступников из тюрьмы?

— Ты находишь это противоестественным, querida? — усмехнулся Рафага. — Мы блюдем законы, которые сами себе придумали, а потом за деньги нарушаем законы, придуманные правительством.

Его ласковый тон не позволил ей долго сердиться.

— Да, нахожу, — ответила она скорее по инерции, чем из желания спорить.

— Мы поставили себя вне закона и тут же обнаружили, что не сможем сохранить свободу без законов. И тогда мы выработали собственные законы. В этом, безусловно, кроется некое противоречие, но мы сами загнали себя в этот замкнутый круг.

— Неужели из этой ловушки нет выхода?

Он обхватил рукой ее шею и поцеловал — еще и еще.

— Некоторые растения можно пересадить в другую почву, и они от этого не перестанут цвести. Я думаю, ты принадлежишь к их числу. — Его взгляд проникал ей в самую душу. — А я не смог бы покинуть Сьерру. Да у меня и нет такой необходимости. Все, что мне нужно, находится здесь.

Он придвинул ее голову к своей и легонько коснулся губами ее губ, заставив ее трепетать в предвкушении поцелуя.

— Все, что я хочу, — здесь, — хриплым шепотом повторил Рафага, обдавая ее жарким дыханием. — Я нашел все, о чем мог только мечтать.

Она решила, что пора. Сердце сладко заныло. Шейла нежно прошептала:

— Я люблю тебя.

В ответ он привлек ее к себе и накрыл ее рот губами. Пьянящая смесь ароматного табака и острого мужского запаха подогревала ее чувственность. Долгий страстный поцелуй разносил обжигающее пламя по всему ее телу. Дрожа от восторга, Шейла упала ему на грудь и пылко обняла его, а он раздвинул ее губы и провел языком по самым потаенным и чувственным углублениям ее рта. Золотое пламя желания потекло по ее жилам.