Джейн Фэйзер - Поцелуй вдовы

– Да. – Джиневра невозмутимо объяснила им, что, вместо того чтобы ехать в Лондон, они ночью покинут лагерь лорда Хью и поедут в новый дом.

– Мама, а мы сможем взять котят? – осведомилась Пиппа, как только Джиневра сделала паузу.

Джиневра встала с сундука и села между дочерьми.

– Сможете. – Обняв девочек за плечи, она прижала их к себе.

– Но ты сказала, что хочешь ехать в Лондон, – напомнила Пен.

– Я передумала; дорогая.

– А почему мы должны уезжать ночью? – не унималась Пен, глядя на мать расширившимися от беспокойства глазами.

Джиневра понимала, что никакая ложь не поможет успокоить дочь. Пен слишком умна, чтобы заставить ее верить в сладкие сказочки о ночном приключении.

– У лорда Хью есть приказ доставить нас в Лондон. У меня нет желания ехать туда, но лорд Хью считает своим долгом привезти нас в Лондон, хотим мы этого или нет. Поэтому нам надо тайком сбежать от него.

– Я хочу домой, – заныла Пиппа, поднимая на мать полные страха глаза. – Почему мы не можем просто вернуться домой?

– Вероятно, позже мы так и сделаем, – сказала Джиневра, гладя дочь по голове. – Но сейчас нам придется ехать в другой дом. За лагерем нас будет ждать Грин.

– Грин! – воскликнула Пиппа. – Где он? – Она огляделась, как будто ожидала, что егерь материализуется в палатке.

– Не перебивай маму, – приказала Пен.

– Он ждет нас в лесу. А теперь слушайте внимательно. Вы поужинаете с Тилли, а потом ляжете спать. Мы с Тилли разбудим вас, когда настанет время уезжать. С нами будут жить Грин, Краудер и магистр. И Тилли, естественно. Все будет почти как дома.

Девочки воспрянули духом при мысли, что скоро увидят знакомые лица.

В этот момент в палатку вошла Тилли с полным подносом.

– Вот ужин, – весело объявила она и, оглядев девочек, сокрушенно покачала головой. – Почему мы такие грустные? Что скажет Грин, когда увидит, что ты, Пиппа, похожа на дождевую тучу? Он подумает, что ты чего-то испугалась, а ведь ты всегда ему говорила, что ничего не боишься.

– Да, я ничего не боюсь, – отважно заявила Пиппа. – А ты боишься, Пен?

– Да ведь бояться-то нечего, правда, мама? – Пен попыталась улыбнуться.

– Правда, – уверенно подтвердила Джиневра. – Разве я когда-либо позволяла неприятностям случаться? А теперь ешьте и прямо в одежде ложитесь в кровати.

– Я не засну, – сказала Пиппа, беря с подноса кусок пирога с телятиной. – Я очень взволнована. А ты уснешь, Пен?

– Не знаю, – ответила та, изучая принесенный ужин. Она не любила, когда из пирога вываливалась начинка, и, не найдя подходящего куска, взяла куриную ножку. Кожица была хрустящей, а мясо – сочным.

– А вот вам мюрат, – сказала Тилли, наливая в две кружки напиток, пахнущий медом и шелковицей, и бросая на Джиневру многозначительный взгляд: напиток, мол, успокоит их.

Джиневра кивнула. Кажется, страх девочек поутих, а с помощью Тилли он исчезнет совсем. Она уложит их спать и будет сидеть с ними, пока Джиневра не вернется с ужина.

С ужина с лордом Хью. Она будет полна очарования и остроумия. Они смогут, и будут наслаждаться обществом друг друга, на время, забыв о распрях.

И загнав в тайники души ту непрошеную страсть, которая дала о себе знать в самый неожиданный момент.

Джиневра отмахнулась от смущающих воспоминаний.

Сегодня она продемонстрирует ему только свои приятные стороны. Взяв маленькое походное зеркальце, она при свете фонаря принялась изучать свое отражение. За день пути верхний чепец сбился набок, а нижний загрязнился. Она потерла шею и, взглянув на ладонь, с отвращением обнаружила, что она грязна.

– Тилли, принеси мне воды. Я вся в дорожной пыли.

– Сейчас, цыпленочек. На костре есть горячая вода. – Тилли подхватила кувшин и вышла из палатки.

Джиневра сняла чепцы и попросила Пен расшнуровать ей платье.

– У меня жирные руки, – сказала Пен.

– А у меня нет! – подскочила Пиппа. Пен сурово посмотрела на сестру.

– Мама попросила меня. – Облизав пальцы, она принялась сражаться со шнуровкой тугого корсажа.

Джиневра сбросила платье из изумрудного шелка, и оно бесформенной грудой упало к ее ногам. Так как предстояло ехать верхом, утром она не надела нижнюю юбку с фижмами, предназначенную для того, чтобы верхняя юбка не мялась.

– Пиппа, дорогая, найди мне бирюзовый чепец, – попросила она дочь, дабы той не было обидно. – Тот, который с серебряной отделкой.

– Я знаю, где он! – Пиппа нырнула в сундук и с победным видом подала матери ярко-голубой чепец. – Но с этим чепцом ты обычно надеваешь серое платье.

– Оно в другом сундуке.

Джиневра взяла с собой лишь два платья и мало драгоценностей. Остальная ее одежда и украшения, по идее, уже разложены по шкафам и гладильным прессам в Колдоне. Сегодня на ужин с лордом Хью она наденет серебристо-серое шелковое платье с рельефным узором в виде черных лебедей, а украшением послужат сапфиры… Она усыпит его, и ему будут сниться приятные сны.

Джиневра зашла в палатку Хью в шесть часов.

– Желаю вам доброго вечера, лорд Хью.

Хью поклонился. Восхищенный блеск в его глазах свидетельствовал о том, что ее усилия не пропали даром.

– Мадам, вы оказали мне честь. – Он сокрушенно оглядел свою покрытую пылью одежду. – К сожалению, у меня не было возможности переодеться.

– У вас столько обязанностей, – проговорила Джиневра. – Столько проблем требуют вашего внимания. Откуда у вас время для подобных мелочей?

Хью снова поклонился.

– Вы понимаете меня, как никто, миледи. – Разлив вино, он протянул ей кружку и пригласил к столу, над которым уже витали аппетитные ароматы. – Один из дружинников подстрелил кролика. К нашему удовольствию.

– Вот одно из преимуществ, которое дает человеку ужин в палатке военачальника, – сказала Джиневра и села за стол.

Ее серебристая юбка легла вокруг нее красивыми складками. Пока Хью раскладывал кролика по мискам, она отпила вина.

Валериана, которая сегодня обеспечит лорду Хью крепкий и здоровый сон, была спрятана в носовом платке, и Джиневра ожидала момента подсыпать ее ему в вино. Однако это было не так-то легко. Он поставил свою кружку на стол перед собой и как бы невзначай прикрыл ее рукой. Чтобы быть готовой в любой момент, Джиневра вытащила платок из рукава и примостила его на коленях.

Хью пристально наблюдал за ней. Судя по тому, что он подслушал, они с Грином стоят планы на сегодняшнюю ночь. Но любой план, пусть и самый хороший, может провалиться, и она должна знать об этом. Если она опасается за успех побега, то по ней это незаметно. Ее лицо спокойно, взгляд прекрасных глаз безмятежен. Интересно, спросил себя Хью, почему она надела это роскошное платье именно сегодня? В таком платье ей бы сидеть на званом приеме во главе стола, а не в походной палатке посреди поля. Несмотря на то, что Джиневра доставляла ему массу хлопот, он искренне восхищался ее отвагой и красотой, а ее скрытая чувственность вызывала в его душе нежелательный отклик.

Кровь Господня! Как же ему хочется заняться с ней любовью! Желание было настолько велико, что у него задрожали руки, а дыхание участилось.

– У вас есть дом в Лондоне, лорд Хью? – поинтересовалась Джиневра, отламывая кусочек хлеба.

Вопрос вернул Хью к действительности, выдернув его из омута сладких грез.

– Очень скромный, – ответил он. – В Холборне.

– Это далеко от реки? Я плохо знаю Лондон.

– Кажется, вы лучше знаете географию Древнего Рима или Афин, – заметил он.

Джиневра с улыбкой кивнула и потянулась к солонке в центре стола, чтобы обмакнуть в нее хлеб. Внезапно ее рука дернулась и сбила солонку на землю.

– Ой, какая же я неуклюжая! – воскликнула Джиневра, наклоняясь, чтобы взять щепотку соли. – Девочки скажут, что это к несчастью. Не помню, что нужно сделать, чтобы избежать неприятностей: бросить щепотку через правое или через левое плечо.

– Тогда уж через оба, – предложил Хью, наклоняясь к солонке.

– И соли столько рассыпала. Можно хоть немного собрать? Давайте я помогу вам.

– В этом нет надобности. – Хью принялся собирать драгоценную соль в ладонь.

Джиневра поспешно схватила с колен платок и высыпала порошок в его кружку с вином, моля Бога о том, чтобы валериана побыстрее растворилась.

Хью выпрямился и высыпал собранную соль в солонку. Что она сделала? Он знал, что упавшая солонка была уловкой. Джиневра ничем не выдала себя – ни голосом, ни взглядом, – однако Хью был настороже, он чувствовал, что ему грозит какая-то опасность. Он не сомневался, что Джиневра что-то предприняла.

Подсыпала яд? Неужели она и его решила отправить следом за своими мужьями?

Она отпила вина и повторила свой вопрос:

– Так это далеко от реки, лорд Хью?

«В вине», – вдруг подумал он. Это должно быть в вине.

– Да, в нескольких улицах. Вы сами увидите, так как вам предстоит жить у меня, если, конечно, хранитель печати не распорядится иначе.

«Только через мой труп». Джиневра улыбнулась и обмакнула хлеб в подливку.

Хью взял свою кружку, но не стал пить, наблюдая за Джиневрой. Ему показалось, что ее взгляд стал пристальнее, хотя прямо на кружку она не посмотрела. Он поднес ее к губам. Джиневра продолжала спокойно есть, но Хью почудилось, что ее пальцы слегка дрожат. Он взболтал вино в кружке. Чистое, прозрачное, никакой взвеси. Однако он не хотел рисковать и, притворившись, что сделал глоток, поставил кружку на стол. На лице Джиневры не дрогнул ни один мускул.

«Вероломная, лживая сука!» Он улыбнулся ей и положил себе еще жаркого.

Джиневра расспрашивала его о Лондоне, изображая неподдельный интерес, а Хью делал вид, что пьет вино. Вскоре в палатку вошел дружинник и, убрав миски и жаркое, поставил на стол корзину с лесными ягодами.

– Мастер Робин уже поужинал? – спросил у него Хью. Джиневра, как рачительная хозяйка, сгребала в ладонь крошки со стола. Казалось, она полностью поглощена этим занятием.