Мерил Сойер - Поцелуй в темноте

Митчу не было нужды рассказывать Полу о своем прошлом. Пол был его другом и все понимал сам.

Издалека послышалось завывание сирены «скорой помощи». Пол не был уверен, бьется ли у Митча сердце. Он в отчаянии вспомнил мольбу Лолли Дженкинс: «Что я буду здесь делать одна, без моего ребенка?»

Раньше он не подозревал, что способен так убиваться от горя. Только теперь он до конца понял, что за страдания выпали на долю матери Митча. В жизни человека есть люди – родители, жена, близкий друг – без которых жизнь теряет смысл. Можно искренне оплакивать потерю любого человека, но некоторые поселяются в сердце навсегда.

Их уход лишает тебя части самого, твоей души.

Без такого друга, как Митч, жизнь потеряет свою былую насыщенность. С этой потерей он никогда не сможет примириться. Придется провести остаток жизни в безрезультатном поиске человека, способного заполнить образовавшуюся зияющую пустоту.

Порезы на теле Ройс были перебинтованы, кто-то дал ей одежду. Юбка оказалась слишком длинной, она путалась в ней, но не обращала внимания на такую мелочь и отказывалась от обезболивающего.

Она без устали молила Бога даровать Митчу жизнь. Он поступил в хирургическое отделение в критическом состоянии.

– Ройс! – Вал кинулась к ней и заключила в объятия. – Как Митч?

– Я только что узнавал. Операция продолжается, – сказал Пол.

Ройс стояла между Полом и Вал. Она пыталась внимать утешающим речам Вал, но перед ее внутренним взором по-прежнему было безжизненное тело Митча, только что уложенное на носилки. В тот момент с ней случилась истерика, она стала надрываться, умоляя санитаров не медлить.

Сейчас она была спокойна, но внутри ее сковал страх. Вдруг он не выживет? Вдруг ей больше не представится случая сказать ему о своей любви?

Только теперь она поняла, что испытывал ее отец, как трудно ему было бы жить дальше одному, без горячо любимого человека. Простил ли ее Митч? Может быть, поэтому он и появился у нее? Или он, будучи сообразительным человеком, просто расшифровал ее послание?

Она упала на диван и зажмурилась – не от усталости, которую уже не ощущала, существуя только благодаря приливу адреналина, а чтобы вспомнить прежнего Митча.

Митча, поцеловавшего ее в темноте. Да, именно в тот вечер ее жизнь коренным образом переменилась, подарив ей любовь, какой она прежде даже не могла вообразить. Ей пришлось многое пережить, чтобы завоевать эту любовь. Однако ни одной прожитой минуты она бы теперь не изменила. Узнать его, полюбить – о, ради этого стоило горевать и страдать!

Господи, только бы он выжил!

Сидя с закрытыми глазами, она представляла себе, как ее обнимают его сильные руки. Он часто крепко обнимал ее, делясь с ней своей силой. Будь храброй, твердила она себе, это нужно ему. Но когда по истечении следующих двух часов известий из операционной так и не последовало, ее стала колотить дрожь.

Наконец усталый хирург в зеленом халате, испачканном кровью Митча, заглянул в комнату ожидания.

– Он перенес операцию. Сейчас проводится интенсивная терапия. К утру все будет ясно. – Хирург грустно покачал головой. – Если он переживет ночь.

– Можно мне побыть с ним? – спросила Ройс.

Вопреки очевидности она надеялась, что, оставшись с ним, поделится с ним своей силой и отвагой. Энергия, которой была пропитана она, происходила от Митча. Он давал ей силу, когда ей это требовалось. Теперь пришла ее очередь.

Хирург привел ее в отделение интенсивной терапии. Митч выглядел совершенно беспомощным: он лежал на спине, его могучее тело было накрыто белой простыней. По трубочке ему в вену поступал раствор. Над ним висела прозрачная емкость с кровью, пополняющей потерю крови во время операции. Ройс подумала, что в ее силах было уберечь его от раны: надо было пристрелить Брента, как только появилась возможность.

Если бы она сделала это, Митч не лежал бы пластом, подсоединенный проводами и трубочками к попискивающим, перемигивающимся приборам. Желая набраться бодрости, она про себя назвала эти приборы ангелами-хранителями. Жизнь Митча поддерживала самая совершенная электроника, вокруг него сновали умелые сестры в белых халатах и в обуви на мягкой подошве, шаги которых заглушали работающие приборы.

– Дорогой, я здесь, – тихо сказала она, зная, что он все равно ее не услышит. Хирург говорил, что Митч так накачан успокоительным, что не придет в сознание до утра.

Если только доживет до утра.

Она поцеловала его в лоб и села на табурет у кровати, взяв его ледяную руку в свои. Ей очень хотелось обнять его и укачивать, пока не минует опасность, но приходилось довольствоваться его рукой, перебирать длинные пальцы и целовать ладонь.

– Митч, – говорила она, уверенная, что он каким-то образом чувствует ее присутствие, ее поддержку, ее любовь, – не сдавайся. Ты можешь. Я раскаиваюсь в содеянном. Поверь, я не хотела причинить вреда ни тебе, ни твоей матери. Я долго думала о ней, и у меня появилась мысль…

Она не отпускала его руку и всю ночь разговаривала с ним. Иногда ее прерывали сестры, проверявшие ее состояние, после чего Ройс снова принималась рисовать их совместное будущее.

В шесть утра пришел с обходом врач. Он поговорил с главной сестрой и просмотрел историю болезни. Наконец он сказал Ройс:

– Хирургическая бригада старалась изо всех сил. Мы пытаемся спасти любого, но мысль о том, что Митчеллу Дюрану грозит смерть, поставила на ноги буквально всех. После вашей статьи мы знаем, что за человек к нам попал.

– Он выживет?

– Да, если прогресс продолжится. – То, как удивленно покачал головой врач, свидетельствовало о том, что лично для него живучесть Митча – полная неожиданность. – Пережив ночь, он перечеркнул все правила. Но выздоровление будет медленным.

– Не беспокойтесь, я о нем позабочусь. Ради Митча я отложу любые дела. – Ройс любовно посмотрела на раненого. Глаза Митча были по-прежнему закрыты, ресницы отбрасывали на бледную кожу лица кружевную тень.

Чуть погодя она услышала:

– Ройс.

Звук был до того слабый, что она решила, что ей почудилось, тем более что глаза Митча оставались закрыты. Она внимательно посмотрела на его губы. Сначала они не шевелились, потом все же разомкнулись и снова чуть слышно произнесли ее имя. От этого слабого звука у нее на глазах выступили слезы.

Благодарю тебя, Господи!

Она сжала его руку.

– Я здесь, дорогой. – Она нагнулась к его здоровому уху. – Я тебя никогда не оставлю.

Он стал перебирать пальцами, нашаривая ее руку. Она сплела его пальцы со своими. Медленно, словно преодолевая неподъемную тяжесть, раскрылись его ресницы. Зрачки были расширены от медикаментов, взгляд не был сфокусирован. Однако глаза остались такими же голубыми, как морская вода; именно в эти темно-голубые глаза она влюбилась, когда заглянула в них, сидя на камне у полосы прибоя.

Чтобы разобрать его слова, ей пришлось наклониться к нему совсем низко.

– Ты в порядке?

– В полном. – Она поцеловала его в щеку. Звук его голоса наполнил ее таким восторгом, что она не сдержала слез. – Молчи. Тебе надо беречь силы.

Впервые в жизни Митч послушался. Прошло несколько часов, прежде чем он снова открыл глаза и заговорил. Глаза его лихорадочно блестели, голос больше смахивал на шепот.

– Я помню выражение его лица…

– Теперь мы знаем, каков на вид сатана. – Она старалась придать своему голосу бодрости.

– Брент?..

– Я убила его, как только поняла, что он пырнул тебя ножом.

– Хорошо. – Митч изобразил улыбку. – Знаешь, во сколько нынче обходится налогоплательщику суд над убийцей?

Ройс сделала попытку засмеяться.

– Узнаю прежнего Митча. Теперь я вижу, что тебе лучше.

– Ничего подобного. Я не выживу, если ты не скажешь, что любишь меня.

– Что за шутки, Митч? После всего, что с нами произошло! – Она поцеловала его в щеку и пригладила волосы. – Ты знаешь, что я тебя люблю. И всегда буду любить.

– Я тоже тебя люблю. Я хочу на тебе жениться, как только меня отпустят.

Она прерывисто вздохнула. Ей хотелось продлить очарование, но она была просто обязана сказать ему, что очень сожалеет, что все так получилось с его матерью.

– Сожалеть не о чем, – ответил он ей. – Когда я боялся, что Брент тебя убьет, я винил в этом себя. Если бы не мое упрямство, ты бы была со мной и Брент не застал бы тебя одну. Если бы я тебя не сберег…

– Этого не произошло. Дальше мы пойдем по жизни вместе.

– Я буду всегда тебя любить, Ройс. – Он потянул ее за руку, заставив склониться к его губам. Она поцеловала его и ужаснулась могильному холоду его губ. Это было леденящим напоминанием о том, что он только что находился на краю могилы.

Когда она оторвалась от его губ, он прошептал:

– Никогда не пренебрегай силой любви.

Ройс шла по холлу старого викторианского строения, притулившегося на покатом склоне холма в Напа-Велли, неподалеку от Сан-Франциско. Клиника Грейсона, расположившаяся в конце тенистой аллеи, проложенной среди виноградников, казалась жилым домом, а не санаторием-пансионом, хотя была именно им. Доктор Рейнолд Грейсон и его сотрудники гордились тем, что их пациенты чувствуют себя здесь, как дома.

Остановившись неподалеку от гостиной, где ее ждала Лолли Дженкинс, Ройс стала вспоминать свою первую встречу с матерью Митча больше года назад. Тогда Ройс сопровождал психиатр, и она находилась в сильном волнении, не зная, что ее ждет, что она будет говорить. Задача была проста: показать Лолли, что о ней не забыли. Что ее любят. Поскольку Митч еще не мог приехать к матери, это сделала вместо него Ройс.

Лолли была тогда спокойна, но насторожена. Постепенно, навещая ее раз в неделю, Ройс вошла к ней в доверие. Однако на этот раз она навещала ее после более чем месячного перерыва.

Ройс неоднократно объясняла свекрови, что ждет ребенка и не сможет какое-то время у нее бывать. Но дошло ли это до несчастной? Психика Лолли пошла на поправку, но у нее сохранились нелады со временем. Как она восприняла отсутствие Ройс на протяжении нескольких недель?