Да, но как? Как превратить похоть в любовь, доверие, заботу?

Женщины сентиментальны, рассуждал он. Именно поэтому цветы, открытки и разная прочая мура являются столь ходким товаром. Как бы поступил на его месте Брент? Прислал бы ей наутро охапку длинностебельных роз и сладенькую открыточку. Черт, с этим Митч опоздал, однако от него по-прежнему требовался какой-то поступок, жест, который лег бы на весы их отношений.

Он подъехал к газетному киоску, рядом с которым стояла тележка торговца цветами, и остановился в неположенном месте, намереваясь приобрести букетик полевых цветов. Розы – отъявленная банальность, зато разномастная полевая смесь лучше всяких слов передаст его чувства и скажет за него то, что он сам до поры до времени был неспособен вымолвить.

Он расплатился за цветы и вознамерился купить газету. Внезапно у него пересохло во рту, он перестал слышать уличный шум. Второпях схватив газету, он прыгнул в машину, с ревом отъехал от тротуара и на полной скорости свернул за угол. Букет вылетел в окно и шлепнулся в грязную канаву.


Ройс пригрозила коту Оливеру деревянной ложкой.

– Прочь отсюда!

Кот ретировался на подоконник, однако она не сомневалась, что он при первой возможности снова прыгнет на кухонную стойку. Впрочем, не этот жирный плут занимал сейчас мысли Ройс: она была сама не своя, предчувствуя скорое возвращение Митча. Накануне, после встречи с Брентом, она обстоятельно проанализировала свои чувства и пришла к выводу, что занимается самообманом, отказываясь сознаваться, что Митч для нее – не просто умелый постельный партнер на одну ночь.

Одной встречи с Брентом хватило, чтобы ясно увидеть степень его эгоизма. Пока она почти что силой не заставила его отказаться от показаний, он собирался свидетельствовать против нее просто для того, чтобы избежать стычки с папочкой! О чем она думала, когда убеждала себя, что влюблена в него? Видимо, сыграло роль отчаяние. Стрелка на ее биологических часах уже показывала опасное время, а Брент производил впечатление приятного, заботливого, к тому же богатого человека; а ведь в этом городе найти мужчину-гетеросексуала так же непросто, как чашу Грааля.

Любовь, которой ее награждали родители, казалась ей недостижимым идеалом. Она была согласна и на меньшее. Только теперь она поняла, как ошибалась.

Что за чувства обуревают ее всякий раз, когда она думает о Митче? Любовь ли это или просто истома после ночи любви? Она приняла решение окончательно разобраться во всем этом, но сейчас, готовясь к встрече, нервничала, как никогда. Что, если ему удалось выбросить ее из головы? Что, если она была для него всего лишь партнершей на одну ночь?

– Я подумала, что ты приедешь голодный, – репетировала она вслух свою роль, страшась встречи с Митчем после разлуки продолжительностью более недели. – Я приготовила тебе блюдо по итальянскому рецепту моей мамы.

А что ответит он? «Я выбросил тебя из головы. Вон из моей кухни!» Вряд ли. Пускай он ей ни разу не позвонил, однако обычно не подводившее ее шестое чувство подсказывало, что он относится к ней более трепетно, чем готов признать. Овладев ею в первый раз, он стал гораздо нежнее. На протяжении всей ночи его нежность неуклонно росла, делаясь похожей на любовь. Когда он, наконец, уснул, его нога осталась по-хозяйски закинутой на нее, словно он таким способом лишал ее возможности покинуть его.

– Почему он в таком случае не позвонил? – осведомилась она у Дженни, однако собака вместо ответа жизнерадостно завиляла хвостом и с надеждой покосилась на стряпню Ройс. Та бросила ей кусочек и погрозила пальцем: – Хватит с тебя, иначе станешь такой же жирной, как негодник Оливер.

Не успела Дженни справиться с угощением, как за дверью послышались шаги Митча. Ройс вооружилась деревянной ложкой и набрала в легкие побольше воздуху. Митч ввалился в кухню с чемоданами в обеих руках и с газетой под мышкой. От выражения его лица чертям стало бы тошно.

– Какого дьявола тебе здесь понадобилось?

– Я подумала, что ты…

– Выметайся! – Он бросил оба чемодана на пол. Дженни недоверчиво отодвинулась, но Митч ласково потрепал ее по голове.

Ройс не приходилось рассчитывать на ласковое обращение. Она кляла себя за то, что так неверно расценила ситуацию. Он не только выбросил ее из головы, но и, судя по всему, воспылал к ней ненавистью.

Он выхватил из-под мышки газету и сунул ее Ройс под нос. На первой странице красовалась фотография целующихся Брента и Ройс с подписью: «ФАТАЛЬНАЯ ТЯГА?»

У Ройс перехватило дыхание, она лишилась дара речи. Только не это! Как Ингеблатт умудрился их засечь? Она соблюдала все меры предосторожности. Видимо, он выследил Брента.

– Я могу все объяснить.

– Не старайся. Выметайся, и все.

Он сказал это таким зловещим тоном, что она поперхнулась. Он бросил раскрытую газету на стойку, и она пригляделась к фотографии. Судя по крупному зерну, снимок был сделан с большого расстояния, с помощью мощной оптики. Она хотела было объяснить, что Ингеблатт преследовал Брента, но Митча уже не было рядом. Она бросилась за ним вдогонку и перехватила на лестнице.

– Послушай! Я уговорила Брента отказаться от показаний.

Он стоял в угрожающей позе. Усмирить его будет нелегким делом.

– Ты при каждом удобном случае пускаешь в ход свое тело?

В его тоне прозвучало такое безграничное отвращение, что ей захотелось убежать и спрятаться. Даже Дженни испуганно жалась к разгневанному хозяину.

– Он поцеловал меня один-единственный раз.

– Думаешь, я поверю? – Он горько усмехнулся. – Уж я-то знаю, какая ты горячая.

Она чуть было не занесла руку для пощечины, но верх взяла обида. Она знала, что Митч рассвирепеет, узнав о Бренте, но не смогла предугадать силу его гнева. У нее душа ушла в пятки от страха. С этой стороны она его еще не знала.

– Я не имела от тебя вестей, Митч, – сказала она, следуя за ним в спальню. – Иначе я бы сказала тебе…

– Лгунья! – Это был даже не крик, а рев, от которого Дженни отлетела в угол, поджав хвост. – Пол запросто разыскал бы меня. Нет, тебе захотелось Брента.

– Ты прав, – сказал она. – Я хотела…

Он сделал по направлению к ней шаг, другой. В его глазах горел горький упрек. Она была заворожена его взглядом, тело сотрясала крупная дрожь. Она заметила, что он держит ее за плечи, только когда он опрокинул ее на кровать, навалившись сверху. Сначала ей показалось, что он собирается ее душить – такая ненависть горела в его глазах, такое гневное проклятие.

Однако она не успела ничего вымолвить. Митч впился губами в ее рот, тяжелое тело придавило ее к кровати, грозя расплющить. Ощутив у себя между ног толстое раскаленное копье, она поняла, что у него на уме.

Обычно грубость Митча действовала на нее возбуждающе, ибо она угадывала в ней игру. Сейчас об игривости не могло быть речи. Он находился на грани эмоционального срыва. Еще мгновение – и он рухнет в пропасть, увлекая за собой ее.

Его реакция не соответствовала тяжести ее проступка. Теперь она понимала, что совершенно не знакома с этим человеком, и тем более не собиралась позволить ему над ней надругаться. Злоба – неподходящее состояние для любви.

– Дженни! – отчаянно позвала она.

Собака одним прыжком пересекла комнату, плюхнулась на кровать и залезла на барахтающуюся пару, растерянно скуля. Митч приподнял голову. На его лице застыло непреклонное выражение.

– Я должна была встретиться с Брентом, – затараторила Ройс, воспользовавшись передышкой. – С того момента, как я, открыв сумочку, обнаружила в ней бриллианты, моя судьба находилась в чужих руках. Все вы выбиваетесь из сил, но дело заранее проиграно.

Митч не отрицал этого.

– Впервые у меня появился шанс самостоятельно повлиять на свою судьбу. Разве ты сумел бы убедить Брента отказаться от показаний в суде? Ни за что! А я сумела. – Она приподнялась. – Я не спала с ним в качестве меры убеждения, но у меня мог возникнуть такой соблазн, если бы не осталось иного способа. Я должна что-то делать ради своего спасения.

Как он не может ее понять? Ведь и у него была нелегкая жизнь.

– Разве ты никогда не совершал дурных поступков, чтобы спастись?

Митч упал на спину и закрыл глаза. Дженни настойчиво тыкалась в него мордой, но он не реагировал. Наконец он выдавил одно слово:

– Уходи.

20

Пол сам удивился, как легко оказалось добиться встречи с Уордом Фаренхолтом. Уорд пал жертвой собственного тщеславия: как было не откликнуться на предложение дать интервью корреспонденту журнала «Адвокат» – престижного издания Американской коллегии адвокатов, ежемесячно рассылаемого представителям славной профессии!

Пол загримировался у профессионала, чтобы Уорд не узнал в нем самозванца. Он не был лично знаком с Уордом, но достаточно вращался в одних с ним кругах. Секретарша пригласила Пола в кабинет босса, похожий на выставку антиквариата: стол красного дерева, шкаф, датируемый самое раннее концом прошлого века. Обстановка произвела на гостя должное впечатление.

Все здесь преследовало именно эту цель: мебель, бесценные подлинники на стенах. Пол не удержался и мысленно сравнил этот кабинет с конторой Митча. У того помещение было раза в три просторнее – хозяин пошел на то, чтобы разрушить три стены, но о подобной дорогой начинке не могло идти и речи. Контора Митча производила впечатление незаконченности, первозданной пустоты. Но стоило Митчу войти – и становилось ясно, что это сильная личность, которой не нужны побрякушки, чтобы произвести впечатление на клиента.

– Я пишу статьи о потомственных юридических фирмах, – объяснил Пол.

– Понимаю. – Уорд не скрыл разочарования: ему хотелось самому стать героем статьи.

– Кажется, основателем фирмы был ваш отец?

– Да, но своим теперешним могуществом она обязана мне. – Тон, которым это было произнесено, вполне соответствовал нескромному смыслу.