– Не любить свекровь – самое обыкновенное дело. Скажем, моя мать с трудом терпела родителей отца. Однако это не мешало моим родителям ладить. Но со временем я стала понимать, что я так не смогу. Во время аукциона я отменила помолвку до тех пор, пока мы не выясним отношения.

Митч поднял глаза, но ничего не сказал. Ройс рассказала своим слушателям о некрасивом поступке Элеоноры в отношении Уолли. Когда она умолкла, никто не отреагировал на ее слова; она чувствовала, что врач и Пол ждут, чтобы слово взял Митч. В конце концов Полу надоело ждать.

– Элеонора Фаренхолт распоряжается семейными средствами. Если она хотела от вас избавиться, то почему не пригрозила Бренту лишить его денег? Это было бы гораздо проще.

– Так-то оно так, но она любит Брента. Уорд слишком холоден, и я думаю, что между ней и Брентом больше близости, чем между Брентом и отцом. Отсюда ее злокозненность. Она хотела избавиться от меня, не превратив сына в своего недруга.

– Какие наркотики принимала Талиа? – спросил Пол.

– Сейчас она лечится от алкоголизма, но я уверена, что она многие годы экспериментировала с различными препаратами.

– А как насчет Валерии Томпсон? – с интересом спросил Пол.

– Она не пьет ничего, кроме вина, и то по глоточку. К наркотикам она не прикасается.

Снова воцарилась тишина, нарушаемая только гудением мониторов. С тех пор, как она призналась, что испытывала любовь к Бренту, Митч не сказал ни слова. На что он, собственно, рассчитывает? Разве она захотела бы выйти замуж за нелюбимого человека? Митч отвернулся к окну, Она сомневалась, что он слушает вопросы и ее ответы.

– Вы знали, что Уолли дал Шону Джеймисону взаймы? – спросил Пол.

– Нет. Но меня это не удивляет. – Какое это имеет отношение к ее делу?

– Что-нибудь еще, Митч? – окликнул Пол друга.

– Нет. – Митч не отрывал взгляд от окна.

– У меня есть вопрос, – сказал врач. – Он имеет отношение к моей работе. Что было для вас труднее всего в выпавшем вам испытании?

Раньше она ответила бы, что самое худшее – необходимость работать с Митчем или опасность, что ее приговорят к тюремному заключению, которое исковеркает ей жизнь. Она опасалась за свою репутацию и карьеру.

Стараясь не обращать внимания на луч лазера, она задумалась о былых, счастливых временах. О долгих часах, проведенных в детстве с дядей за разгадыванием головоломок. О своем первом свидании – она отправилась на него вместе с Талией, которую тоже поджидая кавалер; они посвятили целый день примерке различных нарядов и экспериментам с губной помадой и пудрой. О том, как они вместе с Вал учились печь хлеб и как слопали целый горячий каравай из духовки. О той ночи, когда Брент признался ей в любви.

Чудесные воспоминания! В прежней жизни она была окружена друзьями и любящими людьми. Она все время смеялась. Да, она была счастлива. Она пережила трагедию утраты обоих родителей, но могла по-прежнему рассчитывать на дядю, друзей, Брента.

У нее было все, что имеет в жизни значение, но раньше она не осознавала этого. Как же должен ненавидеть ее неведомый недруг, чтобы отнять у нее самое ценное – друзей и семью!

– Самое худшее – теряться в догадках, кто так со мной поступает, подозревать всех, даже старых друзей, вплоть до родного дяди. Я больше не знаю, кому доверять. Даже стоя над отцовской могилой, я не ощущала такого одиночества, как сейчас.


Проклятие! Значит, Ройс действительно любила это заносчивое ничтожество по имени Брент Фаренхолт! Митч был готов свернуть ей шею; он боролся с этим желанием всю дорогу до конторы – они сидели рядом. Так бы схватка ее обеими руками за нежное горло и придушил. Не до смерти, а только для того, чтобы она выбросила из головы этого Брента.

Женщины? Разве догадаешься, что у них на уме? Перестраиваясь, он посмотрел в зеркальце заднего вида. Шрам у него под глазом был сейчас особенно заметен. Нет, женщинам нельзя доверять. Они того и гляди поставят вам подножку.

– Ты не слушаешь, Митч. – Пол тронул его за плечо. – Я спросил, кто, по-твоему, заинтересован в том, чтобы упечь Ройс в тюрьму.

– Брент, – буркнул Митч, желая уязвить Ройс. На самом деле он склонялся к мысли, что Ройс пытался подставить Уорд Фаренхолт.

– Невероятно! – вспыхнула Ройс, – Зачем это Бренту? Ему было бы достаточно сказать мне, что он больше меня не любит, – меня бы и след простыл.

– Правильно, – согласился Пол. – Кстати, я проверил все банковские счета Фаренхолтов на предмет экстренного снятия средств, которых хватило бы на Приобретение подброшенного Ройс кокаина. Брент влачит нищенское существование: по всем его счетам расплачивается матушка.

– Еще бы! Маменькин сынок! – Митч покосился на Ройс, но та смотрела прямо перед собой, упрямо сжав зубы.

– Учтите, Ройс, – обнадежил ее Пол, – мы держим под подозрением всякого, кто был рядом с драгоценностями и вашим столиком, независимо от мотивов или их отсутствия.

– Это правильно в том случае, если оба преступления совершил один и тот же человек, – отозвалась Ройс.

Митч мысленно одобрил ее проницательность.

– Мы с Митчем обсуждали этот вопрос, – сказал Пол. – Все слишком плотно подогнано по времени, чтобы считать эти инциденты изолированными, но можно предположить, что действуют сообщники. Не забывайте, безукоризненных преступлений не бывает. Ключ существует всегда, надо только знать, где его искать: среди телефонных счетов, чеков, банковских операций.

Остальную часть пути Пол предоставил водителю и его спутнице молча копить злобу. Он признал правоту Вал: Митч сидел на крючке у Ройс плотнее, чем он раньше предполагал. С того момента, как Ройс призналась, что любила Брента, с его лица не сходила краска негодования. Митч не мог скрыть бешенства, что на него совершенно не походило.

На протяжении многих лет Пол сравнивал Митча с айсбергом, две трети которого скрыты в недоступных глубинах. Пол подозревал, что Митч страдает от сильной психологической травмы, для прикрытия которой прибегает к циничной маске. Ройс удалось пробить в его обороне чувствительную брешь.

Пол поспешил к себе в кабинет, пообещав вернуться к Митчу и Ройс через несколько минут. Включив автоответчик, он промотал все сообщения, пока не услышал голос Вал. Она снова работала в ночную смену, проверяя черствые булочки в Окленде. Накануне она была принята на работу в компьютерный отдел, но приступить к новым обязанностям должна была только через две недели.

Пол заперся в кабинете. Ему очень хотелось встретиться с Вал сегодня же, а не дожидаться завтрашнего дня. Последние два дня он только о ней и думал. У Митча случится сердечный приступ, когда он узнает, что Пол принял на работу одну из подозреваемых, но его это мало заботило.

– Это Пол, – сказал он, набрав номер Вал.

Одного звука ее голоса хватило, чтобы его обдало горячей волной.

– Представляешь?! – Она задыхалась от волнения. – Я сообщила, что ухожу, и мой старикашка тут же меня уволил. Я позвонила в компьютерный отдел, и мне сказали выходить в понедельник. Как тебе это нравится?

Он был не в восторге от услышанного. Он планировал развивать свои отношения с ней еще две недели, прежде чем она узнает, кто он такой.

– Фантастика!

– Из этого следует, – заворковала она негромким, соблазнительным голоском, – что сегодня вечером я свободна. Я приготовлю тебе ужин.

– Лучше я тебя куда-нибудь свожу. – Он не мог позволить ей тратить последние деньги, когда ему ничего не стоило пригласить ее в лучший во всем городе ресторан. – Давай отпразднуем твой переход.

– Нет. Я хочу сама приготовить тебе ужин. Ты мне так помог, предложив это место! Теперь я обязана тебя отблагодарить.

Если ее благодарность превысит ту, которую она продемонстрировала ему накануне, то он просто скончается от нетерпения, не дожив до вечера. Накануне он привез ее к себе, и они провели волшебную ночь.

Он так размечтался о Вал, что ввалился в кабинет Митча с богатырской эрекцией. Однако здесь царила атмосфера холодного отчуждения, мигом его отрезвившая.

– Сколько времени мне придется скрываться? – спрашивала Ройс.

Митч по привычке любовался панорамой залива, развалившись в кресле.

– Я уведомлю тебя, когда минует опасность.

Пол подумал, что Митч порой, особенно когда ему перечат, превращается в упрямого осла.

– Тобиас Ингеблатт так и рыщет вокруг, – пришел Пол на помощь Митчу. – Стоит ему вас сфотографировать, и он выдумает какую-нибудь небылицу. Вплоть до предварительных слушаний в конце следующей недели вы останетесь пленницей прессы.

Митч развернулся в кресле и уставился на Ройс. Пол устроился на краешке массивного стола из красного дерева и в ожидании взрыва ухватился обеими руками за его края.

– Нам надо заняться твоим имиджем, – сказал Митч.

Ройс ощетинилась от его тона, но постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно.

– Какие претензии к моему имиджу?

– Твои волосы всегда выглядят так, словно ты только что трахалась. – Митч повернулся к Полу. – Свяжись с нашим обычным консультантом.

Ройс стиснула челюсти.

– Подбери ей консервативный синий костюм, – продолжал Митч. – У нее такие тряпки, что при их виде у самого папы случилась бы эрекция.

Пол поперхнулся; неужели Митч не понимает, что этими словами только подтверждает сексуальную притягательность Ройс? Она была слишком разозлена, чтобы истолковывать уколы Митча в свою пользу: она была готова испепелить Митча взглядом. Митч ткнул в нее пальцем.

– До суда ты должна сбросить как минимум десять фунтов.

– Что? – Она подпрыгнула на стуле. – Я ношу восьмой размер.

Страшно сексуальный восьмой размер, подумал Пол. По части красоты Ройс не дотягивала до Вал, зато была до оторопи сексуальна; ее фигура была полновата для манекенщицы, зато именно о такой грезил любой нормальный мужчина, а уж Митч и подавно.

– Ройс, – Пол прибег ко всему своему искусству увещевания, – вес способен сыграть на суде дурную шутку. Статистика свидетельствует, что толстых сажают чаще, чем тонких. Не знаю, в чем тут дело – видимо, люди отождествляют тучность с моральными пороками. Полных редко избирают старшинами присяжных, если у них нет каких-то дополнительных преимуществ – скажем, профессии врача или ученого. Мы имеем дело с психологией и хотим быть во всеоружии.