Родион возражать не стал. Нехорошо, так нехорошо. Не ему судить. В чужой монастырь со своим уставом, как известно, не ходят.

В кармане зазвонил родительский телефон. Он достал его и ответил:

– Слушаю, мама. – В трубке прозвучал нервный голос, и Родион как можно небрежнее проговорил: – Нет, у меня все хорошо, не волнуйся. Да, я все поручения отца выполнил, скоро приеду. Пока!

Он отключил телефон, и Елена Гавриловна проницательно заметила:

– Материнское сердце не обманешь! Только с тобой неприятность приключилась, она тут же и позвонила.

– Скорее всего про мои подвиги ей кто-то сообщил. Вот только кто?

– Да кто будет звонить в Москву, сообщать о тебе! Все же думают, что ты наш какой-то родственник. Ну, кроме управляющего. А Потапыч никому ни о чем докладывать не будет. Нет, это материнской сердце. Я тоже сразу чувствую, когда у детей неприятности.

– Да, наверное, – предпочел согласиться Родион.

Любопытная Елена Гавриловна кивнула на телефон, который он еще держал в руке.

– А что у тебя телефон-то такой немодный? Кнопочный, как у меня. Вон даже у Егорки и то с экраном. И в интернете он ползает, хотя ему дед и запрещает.

Признаваться, что телефон мамин, было невместно, и Родион глубокомысленно поведал:

– Сенсорные телефоны для безделушек хороши, а серьезными делами на них заниматься нельзя. Того и гляди какую-нибудь шпионскую программку подцепишь. А кнопочный – он надежный. Никакой вирус не подсядет. Деловые люди кнопочными телефонами пользуются. Но у меня и обычный есть. Но он для баловства, – и он достал из кармана смартфон.

Елена Гавриловна восторженно охнула и горделиво вздернула нос.

– Ух ты! В нашем семействе я, оказывается, самый что ни на есть деловой человек! Вот скажу-ка я домочадцам об этом за обедом, пусть завидуют!

Родион посмеялся. Как мало, однако, надо для гордости непритязательным людям, всего-то старый телефон. Распрощавшись с Еленой Гавриловной, пошел к конторе. Боли почти не чувствовалось, но некоторая скованность в движениях все же мешала. Родион понадеялся, что в ближайшее время ему подобных подвигов совершать не придется.

Дана уже сидела на своем месте, что-то печатая с пулеметной скоростью. Родион позавидовал: ему бы так. А то пока набьет текст, столько времени проходит.

Подняв голову, она сдержанно поздоровалась и даже попыталась кривовато улыбнуться. Понятно, ей здорово не по себе. Еще бы, втравить его в такую переделку! Или ей вовсе не поэтому стыдно? Подумаешь, парни из-за нее бока друг другу намяли! Наверняка для нее это не впервые.

– Как ты себя чувствуешь? – она старалась быть корректной, но получилось чопорно и даже высокомерно.

– Нормально, стараниями твоей бабули, – безразлично ответил Родион.

– Да, бабуля у меня что надо! – неожиданно развеселилась Дана. – Тебе никто не говорил, что в молодости парни из-за нее даже стрелялись? В смысле, дуэли устраивали?

– Нет, – ошарашено признался Родион. – И что, со смертельным исходом?

– Их поймали, и перестрелять друг друга не дали. Как ты думаешь, кто это был?

– Один из них, предполагаю, был Константин Петрович, а кто другой?

– А другой был твой дед! – и Дана залилась звонким смехом, глядя на неверящее лицо Родиона.

– Приеду домой, непременно выясню у него все нюансы несостоявшейся дуэли.

– Он тебе расскажет? – удивилась Дана. – Мне так никто ничего не рассказывает. Обо всем узнаю окольными путями.

На Данин смех в приемную из кабинета выглянул председатель.

– Все скалишься? – укорил он не в меру жеманную, по его представлениям, секретаршу. – Один сабантуй уже организовала, мало кажется? Дальше в том же духе продолжаешь? Эх, жаль, нельзя теперь девок пороть, а ведь как это полезно було!

Дана стремительно отвернулась и принялась за работу, яростно выбивая дробь из ни в чем не повинной клавиатуры. «При таком напоре бедную клавиатуру надолго не хватит, – мелькнуло в голове Родиона, – трещит, как на пишущей машинке!»

Ксан Потапыч крепко пожал руку Родиону.

– Наслышан, наслышан про твои подвиги! Надо же, Степку Павленка к уму-разуму призвать! Об этом у нас многие мечтали, но никто не осмеливался. А ты хоть и вдвое его меньше, а не сдрейфил!

Родион не считал, что он настолько уж меньше Степки-разбойника. Заметив сумрачное выражение его лица, председатель поправился:

– Ну, не вдвое меньше, это я преувеличил, росту-то вы почти одного будете, а по габаритам. Но вот не все решают мускулы и нахальство. Это нашим парням хороший урок.

Родион справедливости ради добавил, что росту Степка сантиметров на пятнадцать повыше будет, но председатель от этой поправки отмахнулся, как от малозначимой.

Они принялись за составление соглашения. Родион вытащил из принесенной с собой папки несколько образцов, и Ксан Потапыч, перечитав их все внимательнейшим образом, остановился на одном, с его точки зрения, самом для хозяйства выгодном.

Дали соглашение Дане на перепечатку.

– Может, тебе файл дать для скорости? – Родион с сочувствием посмотрел на ее угнетенное лицо.

Дана пожала плечами.

– Мне все равно. Я эти пару бумажек за пять минут перепечатаю.

– Да ладно, не трудись, – и он протянул ей флешку.

Она вставила ее в компьютер, скопировала файл и отдала обратно. Моментально в нужных местах проставила название хозяйства, его реквизиты, распечатала и подала Родиону. Он внимательно прочитал ее поправки и с уважением похвалил:

– Умеешь работать, молодец!

Она искоса посмотрела на него, и саркастично поблагодарила:

– Благодарствую! Я будто шубу с барского плеча получила!

Родион даже не поморщился, видимо, привык. Что с нее взять? Ехидничать она мастерица, это он давно усвоил.

В контору зашел сердитый Константин Петрович. Поманил за собой Родиона, зашел в кабинет к председателю и плотно закрыл за собой дверь.

– Я на сегодняшний вечер договорился с атаманом сход станичный назначить. И пяти степенным мужикам велел за этими паршивыми Павленками домой зайти. И приволочь их на сход хоть живыми, хоть мертвыми.

Ксан Потапыч его горячо поддержал:

– Правильно! У меня самого такая мысль была, но мне в дела станичников влезать невместно, я не атаман.

Константин Петрович строго указал Родиону:

– Тебе тоже надо быть! Расскажешь, как дело было!

– Да мне как-то неудобно. Может, это лучше Дана сделает?

Мужики переглянулись. Родиону почудилось в их переглядках обидное «пришлый – он пришлый и есть».

– У нас бабы на сход не допускаются. Бывает, в каких станицах они на круг и прорываются, но только не у нас. К тому же мы порой и сечем провинившихся, а уж бабам это видеть вовсе ни к чему.

Родион очумело покрутил головой. Анахронизм какой-то!

– Ладно, если надо, то приду.

Константин Петрович кивнул и ушел. Ксан Потапыч прочел все копии соглашения, и только тогда поставил на каждом листе свою размашистую подпись. Видно было, что в деловой казуистике он поднаторел.

Председатель посмотрел на наручные часы марки «Победа», и предложил:

– Может, ко мне на обед? Хозяйка будет рада.

Но Родион отказался:

– Меня Елена Гавриловна ждет, спасибо. К тому же мне нужно мазью намазаться, а то бока снова болеть начали.

– Ну, Елена Гавриловна известная у нас знахарка, – не стал упираться Ксан Потапыч. – И я знаю, каково это, когда ребра болят. Самому по молодости немало драться приходилось. И не просто так, а за правое дело.

С этими загадочными словами, заставившими Родиона задуматься, какие такие правые дела нужно было решать кулаками, они вышли из кабинета. Даны уже не было, и председатель собственноручно запер дверь конторы.

Родион вернулся в дом Константина Петровича. Все уже сидели за столом. Родион не посмел попросить Елена Гавриловну сначала намазать его мазью, уж очень специфический был у нее аромат. Без аппетита поел, иногда взглядывая на бледную Дану. Мальчишки, наоборот, были не в меру оживлены, и без присутствия сдерживающего их язык деда наговорили бы сестре много неприятного.

После обеда Елена Гавриловна намазала Родиона мазью в его комнате, и посоветовала полежать, что он и сделал. И тут же заснул; ночью от боли постоянно просыпался, и нормально выспаться ему не удалось.

Разбудил его стук в дверь. Он тут же сел, сообразив, что проспал.

– Нам пора, Родион! Давай собирайся! – Константин Петрович был по-спартански краток.

Родион натянул на себя трикотажную тенниску, светлые брюки, и вышел. Константин Петрович ждал его во дворе, хмуро поглядывая на небо.

– Гроза будет ночью, – сообщил он гостю. – Надо бы управиться до нее.

Потемнело, подул сильный холодный ветер. Погода будто сама способствовала наказанию виновного. На центральной площади уже кучковались почти все взрослые мужчины станицы. Все дружно здоровались с Константин Петровичем и уважительно жали руку Родиону.

Под конец рука у него начала побаливать, но он утешился тем, что по плечам его никто не хлопал, видимо, понимая, что после тесной встречи со Степаном для него это весьма болезненно.

Подошли еще мужики, оглядывая круг.

– А где Павленки? – звучал один и тот же вопрос.

Но вот из проулка показалась целая процессия. К удивлению Родиона, трое здоровенных мужиков, среди них и Степан, шли в окружении казаков в полном обмундировании с шашками наголо.

Все затихли, уж очень это походило на арест. А, может, таковым и являлось? Родион уже понял, что порядки у казаков свои, порой если и не вступающие в противоречие с современными законами, то идущие с ними параллельно.

Вид Степки-разбойника его порадовал: у того красовался огромный фингал под глазом и нос распух явно не от слез.

Казаки расступились, пропуская арестованных в центр круга.

– Так, явились-таки! – удовлетворенно постановил Константин Петрович. – А теперь давай-ка поговорим! Ты зачем, Степка, к моей внучке приставал? Ты какое право над нашими девками насилие совершать имеешь? Тебе кто такие права давал?