Арина Ларина - Поцелуй с разбега!

– О-па, – сказала Яна, потыкав кнопки и понаблюдав за несущимся по синему экрану текстом. – Ты чего это тут наворотила?

– Ничего. – Верочка пожала плечами и вежливо поторопила. – Сделай что-нибудь, а то мне работать надо.

– Ты вчера из программы нормально вышла, без абортов?

Вера вздрогнула, машинально покосившись на календарь с целью вычислить ближайшие критические дни.

– Вера, – захихикала Яна. – У тебя что – совесть нечиста? Не тяни резину. Как из программы выходила?

Вспомнить, что и как происходило вчера вечером, Верочка не могла при всем желании. Вообще-то ей казалось, что она все сделала по всем правилам, но пара червячков сомнения все-таки подтачивали ее непоколебимую уверенность.

– Нормально, вроде…

– Нормально, – передразнила Яна. – Капут твоему агрегату. Вирусов, что ли, нахватала?

– Не знаю. – Вера еще не понимала масштабов свалившейся на нее трагедии. – Когда работать-то можно будет?

– В принципе через час, – задумчиво протянула Яна. – У тебя там документы были важные?

– Да перевод этот треклятый. – Вера чуть не плакала. – Янчик, миленькая, сделай хоть что-нибудь!

– Ладно, не крутись под руками. Попробую.

Вера смиренно отскочила в сторону, но в отдалении смогла продержаться минут пять, после чего начала приставать к Яне с наводящими вопросами:

– Ну, как там? Как дела?

– Слушай, юзя, – не выдержала Яна. – Иди книжку, что ли, почитай. Мешаешь ведь.

Вера покорно затихла. И тут запиликал мобильный.

– Ласточка, это я. Я от Сани. Скажи Дарье, что сегодня я по клиентам. Так плохо, ты не представляешь!

– Чего ж не представлять – представляю, – злобно бросила Верочка, поймав удивленный Янин взгляд. – Праздник продолжается? Ну-ну. Привет Сане. Пламенный.

Она с остервенением нажала «отбой» и покосилась на Яну. Та с преувеличенным вниманием пялилась в пустой монитор.

«По всему офису разнесет…» – тоскливо подумала Верочка.

Филиппу на самом деле было плохо. Организм, побежденный непосильным количеством пива, влитого накануне внутрь, распластался на Санином диване и норовил рассыпаться на составляющие. В таком тяжелом состоянии Филиппу только не хватало этих глупых бабских обид и выяснений отношений.

«Ишь ты, трубку бросила! – с обидой подумал Филипп. – Человеку плохо, а она обижаться надумала. Женщина должна поддерживать в тяжелой ситуации, а обижаются только эгоистки! Вон Санина жена, настоящая декабристка. Даже не пикнула вчера, когда мы ночью приползли в квартиру и обрушили в кухне какую-то полочку со всем ее содержимым…»

– Паразит! – донеслось из глубины квартиры. – Сам как свинья нажрался, и еще одного с собой приволок! Давай сделаем из дома ночлежку. Тащи сюда всех, мне не жалко! Пусть хоть все сломают и загадят!

Что-то грохнуло. Судя по обрывкам воспоминаний, зависших в мозгу Филиппа, именно с таким звуком обваливаются кухонные шкафы с посудой.

– Ну, Лен, ну че ты? Это ж Филя…

– А Степашку с Каркушей где ж забыли?

– Ну что ты как неродная, – виновато бубнил Саня. – Можно подумать, я часто так…

– Редко, но метко! – отрубила Лена и хлопнула дверью.

«Не-а, не декабристка», – констатировал проваливающийся в сон Филипп.

Ближе к двенадцати часам дня Яна изрекла:

– Пациент скорее мертв, чем жив. Могу обновить всю систему, но документам – хеппи-энд.

– Ужасно.

Верочка чуть не расплакалась. На нее накатила такая апатия, что стало наплевать на все сразу: на вероломного Филиппа, на перевод, на Ларису и вообще на все.

Но близкие словно сговорились не дать ей впасть в ступор. Про Верочку вспомнили все и сразу.

Сначала на мобильный позвонил Гоша:

– Как дела?

– С каких пор тебя интересуют мои дела? – раздраженно поинтересовалась Верочка.

– Ну, я не совсем про твои дела интересуюсь. Руська там как?

– Гоша, ты издеваешься? Возьми и позвони своей жене сам!

– А вы разве не вместе? – Рогатый супруг напрягся, а Вера тут же спохватилась и медовым голоском пояснила:

– Мы сегодня в местной командировке, по фабрикам. Руська с Дарьей, я с шефом.

Яна заинтересованно улыбнулась и навострила уши. Но Вера округлила глаза и погрозила ей кулаком.

– А, тогда ясненько, – проблеял Гоша.

– Ну, если ясненько, тогда пока, – резюмировала Вера, инициировав прощание.

Не успела она нажать «отбой», как трубка снова заверещала.

– И где тебя черти носят? – завопила Ярослава Аркадьевна. – Ты почему на лекции не ходишь? И с каких пор ты недоступна для родной матери?! Я вчера весь вечер звонила! В черный список меня внесла? Ничего, еще вспомнишь, еще прибежишь!

Учитывая тот факт, что прибежать Верочка планировала уже сегодня, ссориться с мамой не следовало. Но очень хотелось.

– Я вчера устала очень, легла рано, трубку выключила, – послушно начала оправдываться Верочка. – А откуда ты знаешь, что я на лекции не хожу?

– А чокнутая эта звонила, Мормышкина твоя.

– Муськина, – машинально поправила Вера.

– Без разницы. Дура, она и есть дура. Тарахтит как пулемет, несет околесицу всякую. Сначала про криминальную обстановку в городе и маньяков, а потом утешать начала: не волнуйтесь, мол, ничего с вашей Верой не случится, у нее кавалер есть. Про здоровье его интересовалась и телефон ваш просила домашний. Судя по вопросам, она вообще его не знает, но очень интересуется. Я, кстати, тоже интересуюсь, когда я с твоим принцем увижусь. Или роман опять оказался скоротечным?

После такого предположения Вера никак не могла сказать маме, что с Филиппом все кончено. Просто из принципа не могла. Тем более что рядом стояла настроившая свои локаторы Яна. Вера впервые подумала, каково это – оказаться на месте обсуждаемого всем офисом героя дня. Выглядеть посмешищем в Янином исполнении ей абсолютно не хотелось.

– Мам, давай потом, – тоскливо выдохнула Вера.

– Ты что, решила бросить учебу? Даже не вздумай! Твоя работа – не вечная, а диплом один и на всю жизнь. Это твоя путевка в светлое будущее, поняла?

– Поняла. Все нормально. К сессии я готовлюсь. Мамуль, я вечером позвоню, работы много…

Но и тут телефон не успокоился.

– Верка, ты куда пропала? – требовательно набросилась Муськина, сопя в трубку, как бешеный бык.

– У тебя что, насморк?

– Не заговаривай зубы! – взревела одногруппница. – Ты берешь академку? Ты залетела?

– Нет. Я всего лишь работаю. Как все. Конец года, работы много. Алка, давай в универе поговорим!

– Давай, – моментально согласилась Муськина. – Ты сегодня будешь? Могу дать телефон одного волшебного доктора…

– Нет. Все. Пока.

Яна с сочувствием посмотрела на Верочку.

– А когда меня достают звонками, я трубу вырубаю, – намекнула она.

Верочка послушно выключила аппаратик и решительно выдохнула:

– Ну, как, комп ожил?

– Да, но документов нет, – осторожно повторила Яна.

– Ну, и ладно.

Вера решительно взяла перевод и начала набивать текст заново. В конце концов, в ее ситуации ночевка в офисе – лучшее решение проблем. А завтра будет видно.

Виктория Игоревна Дудкина металась по огромной пустой квартире, хищно выискивая, что бы такое разбить. Она была женщиной хозяйственной, поэтому хотела выбрать что-нибудь наименее ценное. В душе клокотала горечь, а унизанные массивными кольцами пальцы угрожающе сжимались в кулаки. Блудного мужа ждала страшная расправа. Вернее, Виктории Игоревне хотелось, чтобы она была страшной, но как-то ничего такого брутального не придумывалось. Свести трагедию к банальной истерике не хотелось – в противном случае загулы Алексея Константиновича, не устрашенного подобной акцией, могут повториться. А чем можно напугать мужа, она не представляла. Советы подруг изысканностью и оригинальностью тоже не отличались, хотя и отвечали сиюминутному настрою обманутой женщины: избить, напугать разборками с мамой, любовницей, начальством на работе, выставить на лестницу его вещи или уйти самой. При ближайшем рассмотрении все эти варианты отметались как несостоятельные.

Если бить, то можно легко получить сдачи. Конечно, супруг никогда не поднимал на нее руку, но если начать его мутузить хозяйственным инвентарем, то вряд ли он будет терпеливо ждать окончания экзекуции. Тещу он не боялся ни капли: престарелая мама сама боялась зятя как огня и ко всем праздникам вязала ему носки, передавая через дочь, дабы не нервировать родственника своим наличием. Во всех спорах, даже не дослушав суть вопроса, мама сразу же занимала сторону любимого зятя. В благодарность она получала весьма приличные деньги на текущие расходы и была совершенно счастлива. Разборки с любовницей отпадали, так как личность ее была неизвестна. Пугать мужа начальством тоже было бы глупо, поскольку именно он и был у себя в фирме самым главным начальством. Выставление его вещей на лестницу было бы не более чем красивым кратковременным жестом, поскольку охрана в пять минут сломала бы замки и вернула все на исходную позицию. Оставалось только гордо уйти самой. Но любая нормальная женщина уходит сама только в том случае, если уверена, что ее догонят и будут умолять вернуться. В противном случае она перед уходом делит имущество и оформляет расставание юридически.

Виктория Игоревна была рядом с супругом в самые тяжелые времена, когда не было денег, когда негде было жить, а кредиторы обещали поймать и заасфальтировать на долгую память обоих. Это давало ей определенные преимущества перед остальными представительницами женского пола, но не давало гарантий, что такое положение вещей продлится вечно. Иными словами, не факт, что в благодарность за былое Алексей Константинович готов пожертвовать личным счастьем. И более того, вряд ли в сложившейся ситуации личным счастьем он считает именно законную супругу, а не ту самую бабенку, которая имела возможность поехать с ним в «командировку».