Он начал распаковывать покупки, от души наслаждаясь ее детским восторгом. Здесь были печеные яблоки, целая связка свиных сосисок, воздушный кекс, сдобные булочки, полкаравая еще пышущего теплом хлеба, целый кувшин эля и коробка со сладостями, при виде которых у девушки потекли слюнки.

– О Господи! – прошептала она восхищенно. – Это же целое пиршество!

– К счастью, здесь на берегу еще можно достать все необходимое для праздника Короля Нищих и, – тут он торжественно извлек из-под рубашки чуть помятый букетик лаванды, – цветы для его дамы!

Морис нагнулся и осторожно вложил букетик в ее роскошные волосы. Люси замерла, чувствуя на щеках его теплое дыхание, его колени, прикоснувшиеся к ней.

– Право, мне не следовало бы этого делать, – нерешительно пробормотала она.

– Чепуха! Лучше возьмите-ка вот это.

Морис протянул ей ридикюль.

– Поищите там свои часики, а заодно, может, и секстант. Тогда мы сможем определить координаты нашего местонахождения. А, вот они. – Он взял у нее часы на серебряной цепочке и стал вглядываться в маленький циферблат. – Ну вот, я так и знал, двадцать два ноль-ноль. – Опустив часы в раскрытую сумочку, он спросил, лукаво улыбаясь: – А что у нас по распорядку дня в это время, мисс Сноу?

– Кажется, ужин. – Люси не могла не улыбнуться в ответ.

Экипаж плавно остановился. Люси опустила окно и увидела вокруг поблескивающие в темноте мокрые стволы деревьев. Плотный полог ветвей придавал лесному пейзажу атмосферу таинственности.

– Где мы? – прошептала она, не осмеливаясь вспугнуть лесную тишину.

– Это Беркли-Вуд. Вы слышали о нем?

– Конечно. Кто же не знает о Беркли-Вуде, этом знаменитом пристанище лондонских разбойников! И что же, вы хотите их пригласить к ужину?

Клермонт скрестил на груди руки и посмотрел на нее.

– А вы полагаете, это подходящая для нас компания?

Люси растерянно взглянула на Мориса и быстро переменила тему:

– А где же слуги?

– Наверное, забрались под попону Фенстера и распивают свой кувшин с элем.

«Делает вид, что не понял моего вопроса», – подумала Люси. Она имела в виду, что подумают слуги о ее поведении. И вдруг впервые в жизни ей стало все равно. Пусть думают что хотят, а она зверски проголодалась и не может устоять перед роскошным угощением мистера Клермонта.

Она с сомнением взглянула на сосиски.

– Они случайно не из кошачьего мяса?

– Конечно, нет, – заверил ее Морис и, оторвав одну, протянул Люси. Она с наслаждением впилась зубами в ее сочную мякоть. Морис усмехнулся. – Для дочери адмирала покупаются сосиски только из мяса благородных спаниелей.

Люси поперхнулась и закашлялась. Клермонт похлопал ее по спине и подал ей свой носовой платок.

– Я пошутил. А вы, наверное, вспомнили о своем щенке, с которым играли в детстве?

Она вытерла показавшиеся слезы.

– О нет, что вы! Отец терпеть не может домашних животных.

– Даже на ужин?

Люси снова поперхнулась, на этот раз от смеха. Клермонт протянул ей кувшин с элем.

Пытаясь отдышаться, она отчаянно замахала рукой.

– Нет-нет! Я не употребляю спиртное, сэр. От него человек теряет свои нравственные устои.

– Правильно! – Язвительно усмехнувшись, Клермонт поднял кувшин над головой. – Пью за ваше здоровье и высокую нравственность! – Он сделал несколько больших глотков.

Люси с завистью облизнула пересохшие губы.

– Ну, если только один глоточек… – неуверенно произнесла она.

Он передал ей кувшин, и Люси машинально вытерла горлышко перед тем, как поднести его к губам. Спохватившись, она сконфуженно взглянула на Мориса, который криво усмехнулся ей в ответ.

– Не беспокойтесь, дорогая мисс Сноу. Та болезнь, которой я страдаю, не передастся вам. Хотя вы пили после меня.

Покраснев от неловкости, Люси отпила глоток и сморщилась. Вкус напитка не понравился ей, но через минуту она ощутила в желудке приятное тепло.

Забрав у нее кувшин, Клермонт демонстративно поднес его ко рту именно тем местом, которого касались ее губы, и слизнул капли.

Растерявшись от подчеркнутой интимности его жеста, она протянула руку за кексом, но ее запястье тут же обхватили сильные пальцы Клермонта.

– Нет-нет, подождите. Как ваш телохранитель я должен сначала его попробовать, а то вдруг он… отравлен! – драматическим шепотом закончил он.

Немного откусив, он протянул кекс Люси, которая приготовилась взять его, но тут же одернула руку. Через секунду дразнящее угощение снова оказалось у ее губ. Не привыкшая к подобным шуткам, Люси недовольно посмотрела на Мориса. «Стоило бы укусить его руку вместо кекса», – подумала она, но вдруг озорно улыбнулась и решила поступить иначе.

Ловко уклонившись от нетронутой части кекса, которую предлагал ей Морис, она откусила там же, где он.

Кекс оказался таким вкусным, что она зажмурилась, от удовольствия.

Открыть глаза ее заставило нежное прикосновение мизинца Мориса к ее нижней губе, которым он смахнул приставшие крошки.

– Мистер Клермонт, у вас… очки запотели, – выпалила она первое, что пришло ей в голову, испытывая смущение.

– Должно быть, от влажности, – отведя руку, сказал он.

Прежде чем он отодвинулся, Люси осторожно сняла его очки, чтобы протереть их. Но стоило ей взглянуть и его глаза, как она забыла обо всем на свете.

Как он мог казаться ей надежным, неопасным человеком! Люси всегда гордилась присущим ей умением разбираться в людях, но в суждении о мистере Клермонте она явно допустила ошибку. Изменчивый цвет его красивых карих глаз уже сам по себе таил смутную угрозу для ее души. Необыкновенно густые, темные и длинные ресницы, каких она никогда не встречала у мужчин, вызывали у нее искушение дотронуться до них, но настороженность его взгляда остановила ее.

Казалось, без очков мистер Клермонт стал видеть еще лучше. Во всяком случае, Люси показалось, что он взглядом проникает ей в самую душу, и она смущенно потупилась.

Неожиданно она остро ощутила всю неловкость их уединения и опасную близость с этим человеком.

Отец прав, мелькнуло в сознании девушки, она, наверное, действительно унаследовала от матери ее легкомыслие. Ни на минуту не задумавшись о последствиях, она позволила себе оказаться в компрометирующей ситуации. И даже больше того! Если этот человек вздумает воспользоваться ее глупой опрометчивостью, Люси сомневалась, что сможет устоять перед ним.

– Люси?

Испугавшись, что он мог догадаться о ее мыслях, она судорожно вздохнула.

– Д-да, мистер Клермонт?

– Могу я попросить вас, чтобы вы вернули мне мои очки? Боюсь, без них я слеп, как летучая мышь.

Люси не верила своим глазам. За одну секунду проницательный взгляд Мориса стал рассеянным. Он беспомощно водил руками в воздухе, пока не наткнулся на ее похолодевшие пальцы и не извлек из них очки.

Надев их, он тотчас превратился в веселого и добродушного мистера Клермонта. Не давая ей времени опомниться, он начал с неподражаемым искусством изображать адмирала, в качестве трубки сунув в угол рта сосиску. Конечно, Люси не следовало бы допускать подобное неуважение к своему знаменитому отцу, но это было так похоже и так забавно, что Люси от души расхохоталась.

Время шло, в промозглом лесу становилось все холоднее, но молодые люди ничего не замечали, увлеченные оживленным разговором. Они дружно расправились с печеными яблоками и хлебом и поочередно дегустировали сладости, когда дверца кареты неожиданно распахнулась.

Люси в безмолвном ужасе уставилась на покачивающегося мужчину в съехавшей набок шляпе, не сразу узнав в нем Фенстера.

– Куда теперь, хозяин? – заплетающимся языком выговорил он, не обращая внимания на девушку. – Мы уже прикончили этот кувшин. Может, нам быстренько смотаться за новым в «Голову кабана»?

Клермонт смущенно взглянул на Люси.

– По-моему, мы изрядно раскачали моральные устои Фенстера. Если мы хотим добраться домой, пойду-ка я на его место.

Когда Морис выбирался из экипажа, Люси тихонько потянула его за рукав.

– Спасибо вам, мистер Клермонт.

– За что же?

«… За то, что вы были таким добрым и веселым. За то, что заставили меня смеяться», – хотела сказать Люси, но не решилась произнести эти слова.

– За ужин, – коротко ответила она.

Он похлопал ладонью по ее руке и улыбнулся. «Мне это было приятно, милая Мышка», – не без удовольствия подумал Клермонт, а вслух сказал:

– Всегда к вашим услугам, мисс Сноу.

* * *

Прежде чем Морис успел перехватить вожжи, Фенстер с проворством бывалого кучера забрался на козлы, но только для того, чтобы сползти на другую сторону и рухнуть в лужу, где он и затих. Рассчитывать на помощь лакеев не приходилось. Они удобно развалились на задке экипажа и бурно спорили, восстанавливая в ослабленной элем памяти слова песенки «Что за сладкая пышка эта Банберри Стрампет».

Морис был вынужден позвать Люси, и, когда наконец им удалось поднять и водрузить Фенстера на козлы, для надежности привязав к спинке его же ремнем, они оба промокли до нитки и обессилели от смеха.

Подрагивая от холода, Люси поспешно вернулась в уютную карету, и Морис тронул лошадей. Постепенно грунтовая лесная дорога под копытами пары вороных сменилась булыжной мостовой. Один раз Морису пришлось остановиться, чтобы примирить разногласия пьяных любителей фольклора. Он снова забрался на козлы, сопровождаемый нестройным хором хриплых голосов, упрямо начинающих выводить песню с самого начала, как только им удавалось добраться до конца. Он невольно стал подпевать разгулявшимся приятелям.

Прислушиваясь к звучному баритону Клермонта, Люси мурлыкала себе под нос бойкий мотивчик, когда карета свернула на подъездную аллею.

Присутствие спокойного и уверенного в себе телохранителя наполняло девушку незнакомым прежде чувством защищенности, согревая ее одинокую душу и прогоняя все ее страхи перед возвращением домой.