Поднявшись с кровати, граф яростно зазвонил. На звонок явился Хокинс. Он держал поднос с завтраком.

– Я же велел разбудить меня в восемь тридцать! – упрекнул его граф.

– Вот неприятность-то! – сокрушенно ответил Хокинс. – Оплошал, виноват. Простоял всю ночь на вахте, глаз не сомкнувши, покуда ваша милость катались по городу, вот с недосыпу-то и недопонял приказ, выходит так.

Говоря это, он поставил поднос на столик в оконном проеме, тут же появился слуга с другими блюдами. Так что графу было не до разговоров, он только спросил, просовывая руки в рукава халата:

– А мисс Шенда как, здорова?

– Сейчас только отнес ей завтрак, милорд, – доложил Хокинс. – Об вашем сиятельстве очень беспокоилась барышня. Но я ее успокоил, объяснил, что вы целы и невредимы и давно дома.

С этими словами Хокинс вышел из спальни, и граф поневоле оставил попытки его отчитать.

Когда он справился со своим основательным завтраком и принял ванну, от Хокинса поступили сведения, что Шенду проводили в ее комнату, чтобы она могла одеться.

Шенда думала, что ей так и придется остаться в ночной рубашке и шерстяном халате, как она выбежала с перепугу из дома леди Граттон искать защиты у графа. Но в отведенной ей комнате она увидела миссис Дэйвисон, которая распаковывала сундучок с ее одеждой.

– Что это с вами приключилось, мисс Шенда? – спросила добрая женщина. – Говорят, вы ночью прибыли. Что же меня-то не позвали?

– Теперь вы со мной, а остальное неважно, – уклончиво ответила ей Шенда. – Но как вы догадались привезти мой сундучок?

– Да он вот только что прибыл, мисс Шенда, – пояснила миссис Дэйвисон. – За ним послал Картера, а то вам ведь нечего было бы надеть.

Миссис Дэйвисон, естественно, умирала от любопытства. Но Шенда сумела уйти от ответов на ее высказанные и невысказанные вопросы, поскольку теперь самое главное было – что скажет граф. В мыслях у нее был один только он, она почти не понимала, что говорит миссис Дэйвисон.

Наконец прибранная, в хорошеньком платьице, которое сама сшила, Шенда побежала вниз. Она все еще трепетала: а вдруг события минувшей ночи – это всего лишь сон? Вдруг сейчас она встретится с реальностью, которая окажется совсем иной?

Граф на свой лад думал приблизительно то же. Вчера, когда Шенда, трепеща от страха, бросилась к нему, он забыл обо всем, кроме ее прелестного лица и гибкой талии, и тех ощущений, которые она в нем вызывала.

Но теперь, в беспощадном свете дня, он ясно понимал, что перед ним стоит вопрос: сможет ли он на ней жениться? Ведь она – всего лишь служанка в его доме. С тех пор как он унаследовал титул, он постоянно сознавал, что высокое положение графа Эрроу его ко многому обязывает. Быть главой знатного рода – роль столь же ответственная, как и командовать экипажем корабля в море. О том, чтобы уронить честь фамилии, не может быть и речи. Конечно, Шенда во всем – настоящая леди. Он не знает никого, кто мог бы сравниться с нею утонченностью чувств и непринужденным благородством обхождения. Но в таком случае, почему она работает швеей в замке? Если она сирота, ей полагается жить у родственников, под надзором старшей женщины.

А каждая клеточка его тела твердила ему о том, как Шенда ему желанна. Любовь, которую он осознал только вчера, затопила его, точно океанская волна. Еще никогда в жизни ни к одной женщине он не испытывал тех чувств, что внушала ему Шенда. Любого, кто бы вздумал ее оскорбить, он убил бы без колебаний. Но разве он сам не оскорбит ее, если не предложит ей брака? – Господи Боже мой! Что же мне делать? – тихо произнес он. Кончив одеваться, граф пошел вниз по лестнице под пристальными взорами предков, взирающих на него со стен из золоченых портретных рам. Мужчины в семье Боу наверно поняли бы его чувства. А вот женщины, думалось ему, отнесутся к такому браку с неодобрением и просто не признают его как мезальянс. Легко себе представить, в какой ад они превратят жизнь Шенды, если будут обращаться с ней как с прислугой, сумевшей заставить хозяина жениться на ней. Он направился в кабинет, уверенный что найдет Шенду там, куда она прибежала к нему среди ночи. Что делать? Как найти выход из безвыходного положения?

Но когда он распахнул дверь и увидел ее стоящей у окна в солнечном свете утра, очертившем ей голову золотым нимбом, сердце у него в груди и перевернулось. Нет, без нее жизнь ему не мила. Он прикрыл за собой дверь и молча протянул к ней руки. С легким возгласом, будто птица, она порхнула ему навстречу.

– Вы… невредимы! Невредимы! – задыхаясь, проговорила она.

– Я невредим. И вы тоже, – глухо отозвался он.

И вот уже их губы слились, и весь мир замер в отдалении. Он целовал ее жадно, словно опасался, что она сейчас исчезнет, и сердце его колотилось, взбудораженное дивными ощущениями. Он знал, что Шенда испытывает то же самое. Он заглянул ей в глаза и зажмурился от ослепительного сияния. Лицо ее преобразилось, ее красота казалась графу неземной, божественной.

– Я люблю вас, моя красавица! Я вас люблю! – проговорил он.

– Он вас не… ранил?

– Да нет, – отмахнулся граф. Он не имел намерения рассказывать Шенде, что застал виконта в постели с Люсиль, он не хотел оскорблять ее невинность, да ему и самому было неприятно вспоминать обо всей этой грязной истории.

– Я все молилась… молилась о вашем… спасении, – тихим голоском рассказывала ему Шенда, – а потом… сама даже не знаю, как… заснула.

– Потому что вы очень устали, моя любимая, после всего, что вам пришлось пережить, – сказал граф.

Он посмотрел ей в глаза, и слова сами собой слетели с его губ:

– Когда мы поженимся, Шенда? Я не могу жить без вас.

– Вы… в самом деле… этого хотите?

– Больше, чем можно выразить словами, – ответил граф.

И вот он уже опять целовал ее, властно и требовательно, на всю жизнь.

Спустя вечность – так, во всяком случае, им показалось, – граф подвел Шенду к окну, и они встали рядом, любуясь цветником. – Завтра мы вернемся в замок, – сказал граф, но его голос прозвучал как-то странно. – И там нас обвенчает в церкви новый викарий, он как раз сегодня должен был приступить к своим обязанностям.

– Как жаль… что батюшки нет в живых, – вздохнула Шенда. – Я знаю… он был бы горд… отслужить эту службу сам.

– Ваш отец был священником? – рассеянно спросил граф, плохо сознавая то, что услышал, – мысли его были слишком заняты неприятностями, которых надо ждать от родни, когда станет известно, кто его избранница. Он успел даже подумать, что, пожалуй, делает ошибку: поскольку Шенда была в замке служанкой, лучше устроить венчание в Лондоне, где ее никто не знает.

Но Шенда смотрела на него с изумлением.

– Значит, вы… просили меня стать… вашей женой, не зная… кто я на самом деле?

Граф притянул ее ближе к себе и ответил:

– Мне неважно, кто вы и откуда. Я только знаю, что вы – моя Шенда, моя желанная возлюбленная, без которой жизнь для меня невозможна.

– Когда вы… говорите так, – прошептала Шенда, – мне… мне хочется плакать. Потому что… я всегда мечтала быть любимой так, как… любили друг друга… мои родители. И мне… не верилось, что это… вправду может быть.

– В тот раз на опушке, когда я поцеловал вас, – сказал граф, – мне показалось, будто вы – нимфа, фея лесной заводи или маленькая богиня, принявшая человеческий облик. – Он прикоснулся губами к ее щеке и продолжал: – С тех пор я часто думал о вас, Шенда, видел вас во сне и наяву, я поцеловал вас, но никогда не задумывался о том, какую фамилию вы носите.

Шенда отозвалась, смеясь:

– Никто в это, конечно, не поверит. А сейчас позвольте мне сообщить вам, что фамилия моего отца – Линд, и он семнадцать лет был викарием Эрроухеда.

Граф посмотрел на нее, недоумевая:

– Но если так, почему же вы работали в замке?

– Пряталась.

– Прятались? Но от кого?

– Пряталась, потому что мне некуда было податься, когда ваш управляющий мистер Марло решил поселить в доме священника нового викария.

– Но почему же вам было некуда податься? – все еще ничего не понимал граф.

– У меня… нет никаких средств, – просто объяснила Шенда. – Я поговорила с миссис Дэйвисон… и она позволила мне перебраться в замок… сказала, что… даст мне… приют, а молодой граф… никогда не узнает, что я… не настоящая служанка.

– Моя любимая, как хорошо, что вы поселились в замке! – горячо произнес граф. – И хорошо, что я встретил вас в вашем заколдованном лесу.

– Я ведь не знала… и не догадывалась, что вы и есть никому не ведомый граф. Но… когда вы поцеловали меня, я… поняла… что никогда этого… не забуду, – она усмехнулась. – Кто бы поверил… что началом всего был… поцелуй незнакомого мужчины.

– Который сразу же влюбился, – подхватил граф с улыбкой. – То-то будет трогательный рассказ для наших детей.

Шенда, зардевшись, спрятала лицо у него на груди. Графа так восхитила ее стыдливость, что он стал целовать ее и целовал, пока совсем не задохнулся.

Потом, подняв голову, граф проговорил:

– Мы уже и так с вами одно, моя любимая, я чувствую, что никакой ритуал не сделает нас ближе друг к другу, чем мы есть.

– Как удивительно, что вы это говорите! – отозвалась Шенда. – Потому, что я чувствую то же самое… Я принадлежу вам с той минуты, как ощутила на губах ваш поцелуй.

– Вы – моя храбрая героиня.

Шенда поняла, о чем он говорит, и ее пробрала дрожь. Граф поспешил ее успокоить:

– Забудьте все. И если впредь мне еще придется защищать Англию, обещаю, вы в этом принимать участие больше не будете.

Шенда со счастливым смехом возразила:

– По-моему, если… я буду вашей женой… как же вы сможете что-то делать, чтобы я не знала и не хотела вам… помогать и быть… с вами?

Граф крепко обнял ее.

– Я люблю вас! – опять повторил он. – Но сейчас я должен отправиться к лорду Барэму. Как только с делами будет покончено, мы уедем в замок – если лорд Барэм не задержит меня совсем уж допоздна.