— Об этом поговорим в другой раз, — хмуро произнесла Андриа.

На ресницах у нее блестели слезы, но она отлично владела собой. Пряча горе за решительно поднятым подбородком, расправив плечи, она направилась в другой конец коридора. Раф последовал за ней.

— Как я уже говорила, — продолжила Андриа, — мы с тобой были счастливы, но ты не ладил со своим отцом. Он всегда осуждал тебя за легкомыслие и безответственность. Боюсь, он был прав. Ты был единственным сыном, и тебя все баловали. Няня в тебе души не чаяла. И слуги тоже. В общем, все вместе они тебя и испортили. Не могли устоять перед твоим обаянием, — криво усмехнулась она. — И не только они. Мы все тебя обожали. Я даже самой себе не смела признаться, что замечаю в тебе какие-то изъяны. А они, увы, имелись. И остались. Со временем ты стал невероятно подозрительным и ревновал меня к каждому, кто бы ни приблизился ко мне. Ты мог вышвырнуть из дома любого джентльмена, приходившего к нам с визитом, и в конечном счете нажил себе кучу врагов. Ты доводил меня до того, что я чувствовала себя узницей в собственном доме. Кульминация наступила позже, когда ты обвинил меня в неверности. Ты считал, что я тайком делю ложе с Дереком. Это с Дереком-то! С человеком, который был предан нам обоим. Лучшего друга у тебя никогда не было. Как ты мог его заподозрить? Когда я пыталась тебя вразумить, ты ничего не желал слушать и прерывал мои объяснения. А потом просто взял и уехал.

— Мне очень жаль.

— И с того дня я жила с позорным клеймом, потому что о нас поползли слухи. Но мы с Дереком знали, что наша совесть чиста, и не позволили гнусным сплетням разрушить нашу дружбу. Поэтому все эти годы он оставался рядом со мной.

— Я аплодирую твоему мужеству, — криво усмехнулся Раф, проклиная себя в душе на чем свет стоит.

— Оставь этот саркастический тон, Раф, — строго проговорила Андриа, холодно взглянув на него. — Я не обязана рассказывать тебе о твоем прошлом. А если ты еще будешь делать мне замечания, как раньше, я вообще перестану с тобой разговаривать! Тебе ясно?

Он кивнул, чувствуя, как стыд накатывает на него горячей волной.

— Худшее началось после смерти Джулиана. Как я уже говорила, он умер от какой-то загадочной болезни. Доктор так и не смог поставить диагноз. Джулиан становился все слабее и таял на глазах, пока не превратился в скелет, обтянутый кожей. Я день и ночь молилась у его постели, но это не помогло. Когда он умирал, ты стоял рядом со мной на коленях и плакал.

— Должно быть, это было очень тяжелое время.

— Именно тогда ты резко переменился, Раф. Ты перестал делиться со мной своей болью. Ты стал холодным и отстраненным. Солнце, так ярко сиявшее нам, закатилось, и счастье наше пошло на убыль. Наш разрыв был уже вопросом времени. На этом фоне появление на свет Бриджит казалось почти ошибкой. Я подумала тогда, может, это начало возрождения? И какое-то время так и было. Но вскоре произошел тот инцидент с Дереком. Ты не стал ничего слушать и уехал, не сказав никому ни слова. Тебе не хватило порядочности даже попрощаться с Бриджит. И после этого ты ни разу не написал нам, Раф. — Андриа резко повернулась к нему.

Он увидел ее маленькие кулачки, но ему не хватило времени, чтобы защититься от нее.

Андриа принялась колотить его в грудь, крича:

— Я ненавижу тебя, Раф! Я так ненавижу тебя, что готова тебя убить! Ты разрушил все на свете! Ты загубил мою жизнь!

Он осмысливал эти слова, и его душили слезы. Он схватил ее за запястья и сжал их. Лицо ее раскраснелось от гнева, синие глаза метали молнии. Вглядываясь в ее лицо, Раф не увидел в нем ничего, кроме ненависти. Он застонал. Какая-то неведомая сила настойчиво подталкивала его покончить с этой болью и мрачным призраком прошлого. Но как это сделать? Разве можно что-то поправить словами?

Андриа пыталась освободить свои руки, но он только сильнее притягивал ее к себе, и в конце концов их руки оказались зажатыми между телами. Ему показалось, что он вот-вот лопнет от напряжения. Он застонал и заключил ее в объятия, крепко прижимая к себе, чтобы она наконец успокоилась.

Ее волосы сохранили свежесть роз, кожа источала еле уловимый сладковатый аромат. Все чувства его враз обострились, и голова пошла кругом. В это было трудно поверить, но Раф вспомнил этот неповторимый запах, который когда-то он так любил. Он был такой родной и знакомый, хотя и принадлежал чужой женщине.

Время перестало для них существовать. Их души беззвучно говорили друг с другом. Раф прижимал к себе хрупкое тело когда-то любимой женщины, думая о том, что готов стоять так целую вечность.

— Ты больше не сможешь причинить мне боль, — прошептала Андриа. — Я тебе не позволю. Никогда.

— Мне достанет ума этого не делать. — Раф прижался щекой к шелковистым волосам и погладил Андрию по напрягшейся спине. — Я не собираюсь снова калечить твою жизнь. Спасибо, что ты нашла в себе силы рассказать мне о том, как недостойно я вел себя раньше.

Андриа подняла к нему лицо, не делая попытки вырваться.

— Я однажды увидела тебя в Лондоне. С тобой был какой-то джентльмен. Он интересовался художницей, работавшей у миссис Хопкинс.

— Да, я припоминаю, что тоже видел тебя. Ты быстро скрылась за дверью, ничего мне не сказав. А тот джентльмен — мой друг, Ник Терстон. Он разыскивал Серину Хиллиард. Теперь они муж и жена. А сейчас она живет в Роуэн-Гейте, в гостинице.

— Это правда? Я беспокоилась за нее. После того как она покинула магазин миссис Хопкинс, я все время думала, не случилось ли с ней чего.

— Считай, что ты приглашена к ней в гости, — улыбнулся Раф. — Ты можешь увидеть ее в любое время, когда захочешь. Я уже сказал, они с Ником мои друзья. И похоже, единственные.

Андриа слегка отодвинулась от него. Ее гнев явно пошел на убыль.

— Я бы охотно с ней повидалась, — проговорила она, растерянно оглянувшись по сторонам. — Ох, я совсем выдохлась. И все же хорошо, что я наконец-то все тебе высказала. — Она вытянула руки и уставилась на свои пальцы, как будто они тоже могли что-то рассказать о прошлом. — Я делала все, что в моих силах, чтобы разыскать Бриджит, и с каждым днем страх все сильнее терзал меня. Я боялась, что ее может постичь страшная участь. Я боялась, что она попадет в плохие руки. Или ею заинтересуются джентльмены, которые проявляют специфический интерес к маленьким детям, — добавила она, брезгливо поморщившись. — Я должна признаться, мне легче смириться с ужасным концом, лишь бы нашей девочке не пришлось страдать от подобного надругательства.

— Не отслужить ли нам молебен за упокой ее души? — предложил Раф. — Я похоронил ее в Лондоне, но можно перевезти ее сюда.

— А кто тебе сказал, что это была Бриджит? — Андриа испытующе посмотрела ему в лицо. — Как звали ту служанку, которая ее опознала?

— Салли Вейн. Довольно вульгарная особа. Она уверяла меня, что раньше работала в Роуэн-Холле.

— Нет, ни в Роуэн-Холле, ни в Лохлейде не было девушки с таким именем. Может, кто-то специально ее подослал, чтобы убедить тебя, что… — Андриа не договорила и зажала ладонью рот. Глаза ее сделались огромными, как плошки.

— А что, если это и правда была не Бриджит? — хрипло произнес он. — Я больше ни от кого не слышал об этом ни слова. Что, если наша девочка жива?

Андриа побледнела так сильно, что Раф испугался, как бы она не упала в обморок.

— Жива? — прошептала она. Вспыхнувшая надежда погасла так быстро, что сердце не успело поверить в такую возможность. — У меня был медальон с ее портретом, но я его потеряла, когда занималась ее розысками. Это было последней каплей.

— Если твои подозрения верны, значит, кто-то подговорил Салли Вейн. Но кто? Этот человек должен хорошо знать Йоркшир. — Раф ослабил руки, и Андриа отодвинулась, всматриваясь в его лицо, чтобы понять, не играет ли он с ней злую шутку. В прошлом с ним это нередко случалось, правда, не при таких серьезных обстоятельствах.

— Во всем этом нужно еще разобраться, но я уверена, та девушка здесь не работала. Иначе бы мне было знакомо ее имя. Я знаю всех служанок в долине, вплоть до последней судомойки.

— Она могла изменить имя, — задумчиво произнес Раф, уверенный, что еще немного, и он разгадает эту головоломку. — Как я мог не узнать собственную дочь? Мне так больно сознавать это.

— Ты заслужил эту боль, — заявила Андриа с непреклонным видом. Она посмотрела на дверь, словно ей не терпелось прямо сейчас броситься на поиски Бриджит. Надежда увидеть ее живой придала ей сил и новый заряд энергии. — Ты собираешься что-то предпринимать, Раф? — спросила она, заметив, как у него заходили желваки на щеках.

Он выглядел оглушенным, как после сильного удара по голове.

— Да… но мы должны действовать вместе, а не вставлять друг другу палки в колеса. Ты будешь со мной, Андриа?

Как же ей хотелось сказать «нет», но она сказала совсем другое:

— Да — поскольку это касается нашей дочери. Но не думай, что тебе удастся таким образом залатать брешь в наших отношениях. Не рассчитывай на это даже на секунду. Мне от тебя ничего не надо — ни сейчас, ни впредь. Нашего брака больше не существует. И даже если он не будет официально расторгнут, мы никогда не будем жить вместе.

Раф отшатнулся. В глазах его вспыхнуло темное пламя. Он провел рукой по лицу, будто смахивая назойливые мысли.

— Расскажи, что с тобой произошло во Фландрии, — попросила Андриа, не в силах совладать с любопытством.

— Я знаю об этом только с чужих слов. Поначалу я был довольно храбрым воякой, но об этом я тоже ничего не помню. Как мне рассказали, однажды в бою подстрелили мою лошадь, и она случайно ударила меня по голове. Неделю я пролежал без сознания. Вот, пощупай. — Раф взял ее руку и приложил к своей голове. — Чувствуешь?