Когда вода начала выплескиваться через края ванны, его пальцы задвигались осторожно и замысловато, изображая сложные иероглифы и рисуя картины, от которых она извивалась, смеялась и плакала, пока с великолепной дрожью не испытала острого наслаждения. После этого они болтали, смеялись и бесились в холодной воде и в лопавшихся пузырьках, пока Феликс не оказался весь в пене от шампуня, а Фоби неожиданно погрузилась под воду, болтая ногами в воздухе.

Когда они выбрались из ванны, Феликс обмотал вокруг нее мягкое темно-синее полотенце. Взяв еще одно, он начал вытирать ее волосы, пока они не встали торчком, как у панка.

— Я умираю от голода, — призналась она, пытаясь быстро пригладить волосы.

— Я тоже. — Он повесил полотенце ей на шею и потянул его к себе для очередного долгого поцелуя. Написав на запотевшем зеркале: «Я ЛЮБЛЮ ФОБИ», он направился на кухню, совершенно обнаженный, перешагивая через радостного щенка.

Задержавшись, Фоби неторопливо провела пальцами по буквам и увидела, как в них отразилось ее лицо. Внизу она написала: «Я люблю Феликса» — и быстро стерла слова, прежде чем последовать за ним на кухню, где он громко жаловался на то, что она забыла положить свежий базилик в корзину для покупок.

Они готовили чесночный соус ровно пять минут, а потом снова вернулись в постель, оставляя щенка, у которого громко урчал желудок, обнюхивать оставшиеся покупки и жевать упаковку с ветчиной.


Когда пару часов спустя Дилан вернулся домой, его встретил сильный запах гари. На плите он обнаружил кастрюлю с макаронами, из которой давно выкипела вода, и теперь поднимались клубы дыма. На кухонном полу были разбросаны рваные пакеты и изжеванные упаковки от продуктов, содержание которых лежало прямо на кафельной плитке или переваривалось в маленьком желудке щенка. Свернувшись на матерчатой сумке, щенок пресыщенно оглядывался по сторонам. Его нос был испачкан в джеме из черной смородины.

Когда он выпил немного пива и принялся за уборку, то услышал громкие вздохи и смех, доносившиеся из спальни Феликса. Зазвонил телефон, и на другом конце провода отрывисто заговорил Пирс.

— Куда пропал Феликс? Я весь вечер пытаюсь застать его дома.

— Он… э-э-э… Понятия не имею, где он. — Дилан посмотрел на закрытую дверь, за которой слышались приглушенные разговоры и смех.

— И вы не включили свой чертов автоответчик.

— Он сломан. Что-нибудь передать Феликсу?

— Мне очень нужно сегодня поговорить с ним. Я должен зайти к парню из Лос-Анджелеса, прежде чем он уйдет из офиса. Послушай, если он появится в течение часа, то пусть позвонит мне, если нет, скажи ему, что я уже дал согласие на то, что он полетит в Штаты и примет участие в отборе актеров, который состоится в последний четверг августа.

— Я передам ему.

Как всегда, Пирс резко положил трубку.

Когда Феликс наконец появился на кухне, чтобы сделать себе и Фоби по бутерброду, он не особенно обрадовался этой новости, вопреки ожиданиям Дилана.

— Черт, как раз в те выходные Флисс устраивает вечеринку, да? — крикнул он Фоби, которая появилась в дверях в одном полотенце, румяная от недавних упражнений.

— Да. — Она улыбнулась Дилану. — Привет.

— Привет, милая, — ухмыльнулся он.

— Но ты не должен откладывать из-за этого свою поездку в Штаты, — торопливо сказала Фоби Феликсу. — Это намного важнее.

Это был ее аварийный люк, подумала она. Если его не будет на вечеринке, то она не сможет сделать то, о чем ее просит Саския. Это даст ей время и возможность все отменить. Воодушевленная этой мыслью, она наклонилась, чтобы взять щенка, крепко обняла его и закружилась по кухне, чувствуя облегчение.

Несмотря на расстроенный желудок, щенок радостно облизал ее лицо.

37

Бесконечно счастливая, Фоби тихо вошла в свою квартиру и начала танцевать.

Из-за подлокотника дивана торчала копна рыжих волос и антенна переносного телефона.

— Да, Люси, будет много классных парней. Нет, ты не обязана быть Мег О'Маниак, если ты не хочешь. Посмотрим… Лукреция Дет-Уайш и Диззи Окел еще не заняты. Прекрасно. Значит, я записываю тебя как Лукрецию, хорошо? Ты приедешь сама или тебя подвезти?

Фоби опустила щенка на пол и постаралась проскользнуть через гостиную незамеченной, но из-за дивана показался веснушчатый нос, и ей отчаянно заморгали два глаза.

— Подожди, Люси. — Флисс прижала трубку к груди, неистово указала на дверь спальни Фоби и беззвучно сказала: «Берегись!»

Фоби в ужасе закрыла глаза. Там мог находиться только один из двух человек, которых ей следовало опасаться — Дэн или Саския. Она помолилась о том, чтобы там был Дэн. Тогда она смогла бы без угрызений совести выставить его за дверь.

Там была Саския.

Она сидела на мятой кровати Фоби, держа в руках такую же мятую открытку Феликса.

Ее мешковатый серый спортивный костюм был в пятнах и висел на похудевшем теле, словно кожа старого слона. Под покрасневшими глазами залегли темные тени.

— Ты была с ним в постели, да? — взвыла она. Ее лицо так перекосилось от ненависти, что напоминало тающую восковую маску.

Съежившись от страха и чувства вины, Фоби сделала единственное, что ей оставалась, — она бросилась в нападение. Она почувствовала, как злость заколола ее кожу, словно сумасшедший иглотерапевт.

— Он сказал, что ты спала с Диланом у него за спиной, — прошептала она и оглянулась на тот случай, если Флисс подслушивала.

— Ты разговаривала с ним обо мне! — в ужасе воскликнула Саския, закрывая рукой рот. — Ты упоминала наше…

— Я пыталась разговорить его, — промычала Фоби. — Пыталась получить ответы на твои…

— Ты глупая, безмозглая идиотка, Фредди! Из всех…

Она заткнула уши.

— …Необдуманный, невежественный, самоубийственный поступок. Я же говорила, что он не должен догадаться о том, что ты все знаешь обо мне и о нем. Ты намеренно все испортила, потому что захотела его для себя, да? — Крик Саскии превратился в хриплое карканье.

— Он сказал, что ты спала с Диланом, — снова прошептала Фоби, достаточно тихо, чтобы Флисс ее не услышала. — Он сказал, что ты спала с его лучшим другом, Саския.

— И ты ему поверила? — издевательски рассмеялась она.

«Она не смотрит на меня, — с ужасом поняла Фоби. — Она не смотрит мне в глаза, черт возьми!»

— Что случилось на самом деле? — медленно спросила она.

Саския прижала ладони ко лбу, смех мгновенно оборвался. Она начала молча раскачиваться на кровати взад и вперед.

Фоби застыла на месте, как будто пол был намазан суперклеем, и уставилась на дрожащее, раскачивающееся тело подруги. Заметив побелевшие костяшки пальцев и сведенные плечи, она испугалась, что Саския перешагнула через ту грань, за которой начинался неуправляемый нервный срыв. Она выглядела совершенно обезумевшей от отчаяния.

Закрыв за собой дверь, она села прямо на пол и крепко обняла себя за колени.

— Это правда? — выдавила она, неожиданно почувствовав ужасную неуверенность.

Саския продолжала раскачиваться.

— Это правда, Саския? — пробормотала Фоби. — Ты спала с Диланом?

Она что-то промычала в ладони.

— Что?

— Да.

— Что?

— ДА! — Саския вцепилась руками себе в волосы и посмотрела на Фоби так, словно она только что добилась признания у члена террористической группы.

Фоби облизнула сухие губы и уставилась в потолок. Она больше не могла выносить вида Саскии. Ее сердце обливалось кровью из-за Феликса.

— Когда? — прошептала она.

Саския вытерла нос рукавом свитера и крепко закрыла глаза.

— Когда, Саския? — вновь спросила Фоби. Она чувствовала ледяное спокойствие и странную отрешенность, совершенно оцепенев, словно ей дали большую дозу героина.

— Когда Феликс уехал к своему отцу на Барбадос, — пробормотала она. Ее губы дрожали. — Как раз перед нашим разрывом. Я была так несчастна, так расстроена его исчезновением… — Она начала всхлипывать.

— И что было потом? — Фоби продолжала смотреть на потолок.

— Дилан пригласил меня чего-нибудь выпить, чтобы немного развеселить меня. — Всхлипы сделались чаще. — Мы пошли в бар «Атлантик» и ужасно напились. Дилан принял дозу кокаина и хихикал почти два часа, болтая всякий бред.

Она вздрогнула при воспоминании об этом.

— Он был таким милым и внимательным. Так отчаянно хотел рассмешить меня.

— И ты переспала с ним? — прошипела Фоби. — Прекрасный пример верности.

— Нет! — взвыла Саския. — То есть — да, но все было совсем не так. Это было… боже, я не могу объяснить.

— Попробуй. — Фоби наклонила голову.

— Ты уже начинаешь говорить как проклятый Феликс!

Она выглядела такой невообразимо жалкой, что Фоби с трудом поборола порыв броситься к ней через комнату и утешить ее.

— Итак, ты оказалась в баре «Атлантик» со смешным парнем. Что было потом?

Несколько секунд Саския вытирала глаза одеялом Фоби, издавая судорожные всхлипы.

— Вернувшись домой, мы долго разговаривали — в основном о Феликсе. И немного о Дилане и его единственной настоящей любви.

— Джейни?

— Ты знаешь о ней? — Саския посмотрела на нее в слезах. — Да, Джейни. Эта история случилась несколько лет назад, но он до сих пор не может думать о ней спокойно. Мы говорили несколько часов подряд. Потом мы напились еще больше, немного поплакали вместе, и тут он неожиданно… — Она снова начала всхлипывать.

— Потянулся к твоему лифчику? — Фоби понимала, что она была умышленно жестока, но у нее каждый волосок вставал дыбом при мысли о страданиях Феликса.

— Нет! — взвыла Саския, с силой опуская кулак на открытку Феликса. — Дилан внезапно признался, что я ему всегда нравилась, — продолжила она. — Он даже сказал, что любит меня. Я была почти уверена, что это не так. Он был так расстроен и эмоционален, что признался бы в любви даже фонарному столбу. Но я была невероятно подавлена и невероятно польщена его словами, поэтому мне показалось совершенно естественным поцеловать его.