Лорен не знала, как он вел себя с другими женщинами. Возможно, кого-то он осыпал комплиментами, заваливал цветами, красиво ухаживал и покорно ждал, когда желанная девушка скажет свое сакраментальное «да», даст недвусмысленно понять, что готова перейти на новый уровень отношений и лечь с ним в постель. Но она-то была лишена всех этих привилегий, да и в сложившейся ситуации глупо было бы ждать от Мэтта проявлений галантности. Вроде бы все это было ясным, как день, но проглатывать и не давиться таким циничным, даже потребительским отношением к себе было сложно.

Когда Лорен соглашалась на перевоплощение в недалёкую девицу с весьма размытыми представлениями о верности, она не думала, что действительно ей станет. На это она не подписывалась, поэтому с чистой совестью собиралась сбежать из Хэмптонса в свою привычную, вполне размеренную жизнь. Но когда заикнулась о возвращении в город, то столкнулась с непробиваемым и жестким «нет». Мэтт безапелляционно заявил, что у Дэнни сейчас очень важный период в жизни, старт в будущее, и ему не стоит отвлекаться по мелочам. Мелочи – это конечно же она – Лорен. И она должна понимать, как для него важно спокойно закончить учебу, если, конечно, не является законченной эгоисткой. Мэтт единолично решил, что они дождутся возвращения Дэнни здесь, в Хэмптонсе. А Лорен оставалось либо согласиться с его доводами, либо рассказать правду. Второй вариант она отмела сразу. С жизнью расставаться во цвете лет не хотелось, поэтому она, скрипя зубами, осталась.

Что, собственно, она еще могла потерять? Свободу, возможность распоряжаться жизнью, власть над своим телом? Все это уже ей не принадлежало. А сердце? Нет, оно уж точно не достанется мужчине, который относится к ней, как к вещи! С полной уверенностью в стойкости своих бастионов она расслабилась и поплыла по течению. Только тогда, когда ее терпение готово было лопнуть, как перекаченный воздушный шар, Лорен вспоминала их разговор и пеняла себе за трусость.

А лопнуть ему было из-за чего. Мэтт часто оскорблял ее, не явно или намеренно, скорее неосознанно, просто потому, что считал не шибко умной, легкодоступной и абсолютно беспринципной девицей, которая вскружила голову его брату-простофиле. Именно такой, какой она поначалу старалась выглядеть. А то, что Лорен перестала через слово нести чушь, уже не шло в расчет. Иногда ей казалось, что если даже она заговорит с ним на латыни или расскажет кто на самом деле, Мэтт просто не поверит и по привычке наградит насмешливо-снисходительным взглядом с легкой примесью презрения. И если раньше Лорен могла спокойно отмахнуться от такого отношения, то сейчас чувствовала обиду. Но она старалась не показывать, как его слова задевают ее, наоборот, постоянно язвила, сыпала в Мэтта остротами и без устали твердила, что не выносит его. И последнее вызывало у него прилив безудержного смеха и на фоне их насыщенной сексуальной жизни звучало совершенно неправдоподобно.

Ночи они перестали использовать для сна. Да и днем от внимания определенного характера Лорен не могла ни спрятаться, ни отказаться. Ее «нет» Мэтт называл самым ненадежным в мире. Ее стеснение, – когда раздевал и брал прямо на пляже, – игрой и ложной скромностью. Ее приказы убираться к чертовой матери – забавными и возбуждающими. А самое главное, Лорен хотела Мэтта. Вопреки всему. Ее тело раз за разом покорялось его желанию и жаждало все новых удовольствий. И никакие последующие заверения в испепеляющей ненависти не выглядели убедительными, зато стали сильно раздражать. И Лорен радовала эта маленькая месть. Она чувствовала, что Мэтт ждет признаний от нее. Не в любви, конечно, но в страсти. Он хотел, чтобы она не отталкивала его, чтобы ждала встреч и сама просила взять ее. Но Лорен упрямилась и с остервенением защищала последний оплот своего «я».

Каждый день и каждую ночь она убеждала себя, что все это происходит с другой девушкой, с Лорен Вудс, а она здесь абсолютно не причем. Она боялась, что если перестанет разделять двух живущих в ней Лорен, то навсегда потеряет себя и после того, как эта комедия закончится, уже не сможет стать прежней.

***

Лорен открыла глаза и бросила взгляд на балкон. Сумрачно. Только-только начал заниматься рассвет. Она осторожно, боясь разбудить лежащего рядом мужчину, села в постели. Мэтт спал безмятежным сном младенца. Подушка отброшена куда-то в сторону, одна рука подогнута под голову, другая по-хозяйски лежала на ее бедре. Она улыбнулась. Мэтт во сне казался очень молодым, спокойным и даже нежным. А еще он был красив. Красив той самой мужской, чуть резковатой красотой. Поскольку ко сну он предпочитал отходить в чем мать родила и никакие покровы вроде одеяла не использовал, то Лорен без каких-либо дополнительных усилий со своей стороны полюбовалась широкими плечами, длинными ногами и упругими ягодицами.

С такими мужчинами, как Мэтт, женщины чувствуют себя маленькими, хрупкими, надежно укрытыми ото всех бед, и это приятно. Такие на подсознательном уровне ассоциируются с защитником. Но не в их случае. Потому что на нее Мэтт непрерывно нападал, а она неизменно отбивалась. Отбивалась из последних сил. Лорен подавила желание дотронуться до его губ, провести пальцами по темным бровям и прижаться к сильному телу.

«Ну вот, всего несколько ночей, а я уже привыкла просыпаться с ним!» – Она нахмурилась от своих мыслей, аккуратно убрала его руку и бесшумно поднялась. Накинув на голое тело легкое платье, со вчерашнего вечера валявшееся на полу, Лорен вышла.

Серое небо низко висело над головой, а в воздухе витал отчетливый запах дождя. Сладкий и чистый. Только весной, только в мае, он пах яркими цветами, свежей травой и острым ароматом находящегося рядом океана. Она медленно брела к пляжу, наслаждаясь каждым мгновением зарождающегося утра.

Лорен обожала воду. Тихий и нежный шелест волн, набегавших на песчаный берег, настраивал на романтический лад. А жесткий, ревущий, налетавший на беззащитный оплот земли, навевал ассоциации с трагической любовью и заставлял сердце колотиться сильнее. От страха и предвкушения.

Лорен спустила бретельки с плеч, позволяя платью упасть к ногам, и шагнула в мягкие объятия величественного океана. Вода парила. Невооруженным глазом можно было заметить, как легкая, практически бесцветная дымка поднималась к небу, создавая впечатление теплой, как подогретое какао, воды, но это было не так. Лорен поежилась от озноба, прошедшего по телу легкой рябью, и окунулась, чтобы сразу привыкнуть к температуре. Она прекрасно плавала, воспринимала воду, как свою вторую стихию. И это ее умение было единственным, что искренне восхищало Мэтта. Он и сам был отменным пловцом, но Лорен не уступала и часто выигрывала в их импровизированных схватках.

Она опустилась по плечи в воду и задумалась о последних событиях. Мэтт развлекался. Как он сам сказал, его пребывание в Нью-Йорке должно было ограничиться парой-тройкой дней, а потом заслуженный отдых на островах. Но поскольку он вынужден находиться в Хэмптонсе с Лорен, то собирался оттянуться по полной, что в принципе и делал. А она запуталась. Окончательно и бесповоротно. Сколько бы она ни убеждала себя, что все происходящее к ней самой не имеет отношения, правда была такова: все, что было между ней и Мэттом, было именно между ними. Никакой Лорен Вудс в их постели, и не только в ней, не было!

А вот чего добивался Мэтт, продолжая спать с ней, Лорен могла только догадываться. Скорее всего предполагалось, что она сама бросит Дэнни, исчезнет из жизни семьи Рейнольдс. Может, даже влюбится в самого Мэтта и оставит брата в покое. Ну, а Лорен преследовала абсолютно противоположные цели: ей нужно было, чтобы Мэтт умолял брата одуматься и оставить в прошлом женитьбу на Лорен. Чтобы пообещал действительно дать ему право выбора и присмотреться к его избраннице, если она будет действительно адекватной, а семья, положение в обществе – это же мелочи. Все это наводило мысли о замкнутом круге. А еще ее волновал вопрос: расскажет ли Мэтт об их близости? Шестое чувство подсказывало, что да. Если не удастся нейтрализовать ее более лояльным способом, он использует этот.

Она так сильно погрузилась в размышления, что не обратила внимания на легкий всплеск воды, пока мужские руки не легли ей на живот, а знакомый шепот не обжег теплым дыханием ухо:

– Купаешься одна, голая… не боишься? Или наоборот, напрашиваешься?

Лорен замерла. Мэтт обнимал ее за талию и крепко прижимался сзади. Он желал ее. Снова. А она хотела отдаться ему, довериться и просто плыть по течению. Без оглядки на Дэнни, Кейси и весь разыгранный фарс. Но Мэтт не менял к ней отношения и каждым словом словно пощечиной спускал с небес на землю. Лорен нехотя убрала его руки и отстранилась.

– Ни на что я не напрашиваюсь, просто хотела побыть подальше от тебя, – едко ответила она.

– А ночью хотела быть ближе, – спокойно отозвался он.

Она пожала плечами. Лорен избрала для общения с Мэттом хорошую тактику – тактику непричастности, и та до сих пор приносила свои плоды. Она искусно делала вид, что все, происходящее между ними, исключительно его вина, и с каждым днем, как ей казалось, Мэтта бесило это все больше и больше. Особенно, когда Лорен вспоминала Дэнни и твердила, что любит его. Тогда Мэтт впивался пальцами в ее загорелые плечи, встряхивал так, что у Лорен голова с силой запрокидывалась назад, и тихим рычащим голосом говорил, чтобы она даже имя его брата не смела произносить. После того, как она легла с ним в постель, Мэтт перестал даже в мыслях отождествлять ее с Дэнни, а их предполагаемый брак казался ему чем-то из области фантастики. Но она продолжала настаивать на своем и огрызаться. В такие моменты Лорен боялась, что он ударит ее. Но, слава богу, Дэнни не обманывал. Мэтт действительно не бил женщин, но иногда был в полушаге от этого.

– Ты заставил меня! – как всегда обвинила Лорен.

– Заставил?! Лорен, ты хочешь меня! Признайся в этом хотя бы самой себе!