Как ни хотелось Мии думать о чем-нибудь другом, слова Дэвида вернули ее к действительности.

— А вы, Мия, у вас есть какое-то объяснение вашего поведения прошлой ночью?

— Нет, ваша светлость.

Вообще-то объяснение у нее было, но ведь герцог не желал верить правде. У Мии задрожали руки, и она сцепила их перед собой.

— Объяснение есть у меня, — сказал герцог, удивив тем самым и Дэвида, и Мию. — Если точнее, даже несколько вариантов объяснений.

Герцог закрыл глаза, и Мия поняла, что при всей его холодности он тоже обладает темпераментом Пеннистанов и в данный момент с трудом держит его под контролем.

— Я не стану их перечислять, поскольку они оскорбительны для вас обоих, но могу вас заверить, что с тех пор, как я застал вас прошлой ночью, я почти ни о чем другом не думал.

Дэвид кивнул, Мия тоже попыталась кивнуть, но со стороны ее кивок был больше похож на дрожь.

— Что касается тебя, Дэвид, то прошлой ночью я понял, что ты не способен управлять своими желаниями. Ты соблазнил — или дал себя соблазнить, что, по сути, ничего не меняет, — леди, которая находилась под твоей защитой.

Герцог посмотрел на Гаррета, и тот кивнул. Мия не поняла, то ли он кивнул в знак согласия, то ли просто показал, что понимает, как это могло случиться.

— Мия, моей жене предстоит рождение нашего ребенка, она стоит на пороге жизни или смерти, но вы даже сейчас не способны держать себя в руках. Елена любит вас как дочь, и вот как вы ей отплатили — в ее доме вы ведете себя как куртизанка.

Мия закрыла глаза. Мысль, что она играет с чувствами его жены, казалось, так расстроила герцога, что Мию охватило чувство вины.

— Дэвид, ты старше, и я просил тебя защитить подопечную моей жены, а не компрометировать ее.

На последних словах герцог повысил голос. Мии показалось, что она сейчас лишится чувств. Она хотела сказать герцогу, что Дэвид не виноват. Мия молилась Деве Марии, чтобы ей удалось найти нужные слова и сохранить теплые чувства герцога к брату. Но когда она открыла рот, чтобы заговорить, герцог посмотрел на нее таким взглядом, что она плотно сжала губы.

— Очень мудрое решение, Мия, — сказал герцог. Он глубоко вдохнул, и Мия приготовилась к новой тираде. — Мне все равно, в какой форме и как много вы занимались любовью, но не пытайтесь меня убедить, что вы не были вместе. Вы оба сообщите Елене, что собираетесь пожениться. Оглашение начнется с этого воскресенья, и сразу же после того, как только эта стадия будет закончена и мы будем уверены, что препятствий к вашему браку нет, вы поженитесь.

Поженитесь? Герцог собирался принудить их к браку?!

— Нет, — заявила Мия, чуть повысив голос, как это сделал герцог. — Я одна отвечаю за все, только я одна виновата. Это была моя идея, можете спросить мою горничную. Я думала, что это будет приключение.

Мия помолчала, убеждаясь, что ей удалось привлечь всеобщее внимание.

— Дэвид, конечно, старше и, наверное, даже мудрее, но в конце концов он всего лишь мужчина. С моей стороны было крайне эгоистично его соблазнить.

— Мия, это просто нелепо… — начал Дэвид. — Не представляйте дело так, будто я был…

— Дэвид, замолчите! — жестко сказала Мия. Она посмотрела на Гаррета, потом на герцога. — Вы видите, мы спорим даже по этому поводу, вот почему я не выйду за него замуж. Мы ни о чем не можем договориться. Или почти ни о чем.

С этим словами Мия повернулась к двери. Эти трое могут решить свой спор на боксерском ринге, а она будет весь год сидеть в своей комнате и никогда больше никого из них не увидит.

— Мия, если вы упорно будете и впредь причинять Елене страдания… — Герцог замолчал и начал снова: — Если вы сейчас выйдете и будете упорствовать в поступках, причиняющих боль людям, которые вас любят, я больше не буду считать вас желанной гостьей в Пеннфорде.

Ультиматум герцога только прибавил Мие решимости. Она повернулась к Мериону. Дэвид стоял с таким выражением лица, что у нее заболело сердце.

— Желанной гостьей, ваша светлость? Елена меня любит, а Уильям… по крайней мере, Уильям меня понимает. Но для вашей семьи я никогда не была желанной гостьей. В лучшем случае я была обузой. Но не бойтесь, ваша светлость, я освобожу вас от этой обузы сразу же, как только у меня появится такая возможность.

Мия посмотрела на Дэвида и постаралась сказать взглядом, что ей очень жаль, и что он очень много для нее значит, и что он завоевал ее сердце, но с ее стороны было бы глупостью отдать ему такое сокровище, когда он даже не представляет, как с ним обращаться. Не сказав больше ни слова, она вышла из кабинета. Лакеи стояли по обеим сторонам от двери, наверное, они все слышали.

— Лин, ты — идиот! — в сердцах воскликнул Дэвид. — Я тебе говорил, что Мие нельзя приказывать, чтобы она обручилась, с ней это нe сработает! Я тебе говорил, что ей бесполезно навязывать чужую волю, из этого никогда ничего не выходило! Не вышло и сейчас. Будь прокляты тупые герцоги!

Герцог пропустил оскорбление брата мимо ушей.

— Категорический отказ мисс Кастеллано Оставил мне только один путь. — Герцог скрестил руки на груди. — Я доверил ее твоим заботам, потому что хотел, чтобы Елена не беспокоилась за ее безопасность.

Герцог покачал головой. Дэвид знал, что Лин в нем разочарован, но разочарован и в собственном суждении.

— А ты, Дэвид, показал себя ненадежным человеком в самых важных вопросах.

Да, Пеннистаны умеют принимать на себя великую вину, но умеют и щедро раздавать ее другим.

— До тех пор, пока ты не убедишь Мию, что брак — единственный достойный выход в данной ситуации, ты не получишь ни финансирования, ни какой-либо другой поддержки твоего проекта. Ничего, пока не докажешь, что ты достоин доверия, Я не обременю мою жену опозоренной родственницей.

— Лин, не называй ее опозоренной! — вскричал Дэвид. Потом сделал над собой усилие и понизил голос. — Она такая же счастливая и яркая, как любая женщина, которую я когда-нибудь встречал. А я большую часть времени обращался с ней как с досадной помехой. А ты знаешь, что вчера вечером она спустилась к обеду и увидела, что, кроме нее, никого больше нет? Только от Уинтропа она узнала, что семейного обеда не будет. Неудивительно, что она считает, будто в Пеннистане ее не уважают. И боюсь, это правда. — Дэвиду хотелось бы встретиться с Лином на боксерском ринге, там он смог бы вбить в его голову несколько истин. — Что касается твоего отказа финансировать хлопкопрядильную фабрику…

— Дэвид!

Он совсем забыл, что в комнате присутствует Гаррет.

— Дэвид, его светлость не сказал, что он отказывается финансировать фабрику. Он лишь сказал, что тебе нужно снова показать, чего ты стоишь.

— Показать, чего я стою? Уговорив Мию выйти за меня, когда она совершенно очевидно этого не хочет? Нет, я не стану этого делать! Я не буду принуждать ее к тому, что сделает ее несчастной, и вы меня не заставите!

Герцог сжал и разжал кулак. В эту минуту Дэвиду больше всего на свете хотелось, чтобы Лин его ударил.

— Более того, я никогда не приму от тебя ни гинеи, не говоря уже о капитале для строительства хлопкопрядильной фабрики.

— Успокойтесь, вы оба!

Гаррет выступил вперед и встал между Дэвидом и герцогом, словно заслоняя их обоих от потоков взаимных оскорблений.

— Ваша светлость, как ваш духовный наставник я предлагаю вам проявить некоторое сочувствие. Совершенно ясно, что Дэвида и Мию связывают сильные узы, в которых они еще не разобрались.

Гаррет посмотрел сначала на одного, потом на другого. Дэвид даже глазом не моргнул. Его брат разжал кулак, но выражение его лица оставалось рассерженным.

— Ваша светлость, ваши попытки принудить их к союзу, к которому ни один из них не готов, ошибочны и неосмотрительны. Вы когда-то тоже были молоды. — Он кивнул на дверь, показывая, что имеет в виду Мию. — А молодость Дэвида была у него украдена. Стоит ли удивляться, что его так влечет к той, которая хочет поделиться с ним своей молодостью?

Оба брата посмотрели на Гаррета. Дэвид пожал плечами, хотя слова Гаррета кое-что открыли ему.

— Мне больше нечего сказать. Я буду на ринге с Ромеро. Вы двое можете обсуждать меня, можете меня оскорблять, но оставьте в покое Мию. Что бы вы ни думали, она в этой истории невиновна.

Дэвид вышел из кабинета, не дожидаясь позволения. К его удивлению, Гаррет почти тотчас же вышел за ним.

— Дэвид, пойми, он расстроен. Он волнуется за Елену, не осложняй ему жизнь еще больше.

— В этот раз я точно знаю, что чувствует Мия, Она презирает правила и приказы, раздаваемые свысока. Ты знаешь, что она строит планы жить независимо, как только достигнет совершеннолетия? Она хочет переехать в Бат и открыть музыкальный салон.

— Ну и ну! — Гаррет рассмеялся. — А я-то думал, что самая наивная женщина на свете — это Оливия. — Они шли молча, пока не показалась дверь старого замка. — Герцог однажды использовал такую же фразу применительно ко мне. Я имею в виду его слова насчет соблазнителя или соблазненного. Он говорил то же или почти то же самое, так что сегодня мне вспомнилась моя ситуация.

Дэвиду было все равно.

— Наверное, он чувствует себя очень старым, когда слышит, что с его уст раз за разом сходят одни и те же слова.

Гаррет рассмеялся.

— Может, это научит его держать язык за зубами, — пробурчал Дэвид. — Он мой брат, а не отец. Герцогский титул состарил его раньше времени. Теперь я бы, пожалуй, побоялся встретиться с ним на ринге. Наверное, он дерется так, будто ему не сорок лет, а шестьдесят.

— Как только Елена благополучно родит ребенка, к нему вернется хорошее настроение, — сказал Гаррет. — А пока постарайся сохранять терпение.

Дэвид покачал головой:

— Нет, если он будет продолжать оскорблять Мию…