Несомненно, после прошедшей ночи у Оливии болит все тело. Куин бережно уложил ее на спину и принялся медленно ласкать кремовую нежную кожу, проводя рукой по восхитительным изгибам ее тела. Она спала, и он стал покрывать ее легкими поцелуями. Оливия несколько раз пошевелилась, но лишь когда его рука провела по нежной коже ее бедра, а его губы приблизились к розовому соску, она проснулась.

Оливия не сказала ему доброе утро, а сразу же резко выпрямилась и воскликнула:

— Боже мой, где я?

Даже в самые удачные дни Куин не умел легко и непринужденно отвечать на вопросы, если только они не касались математики. Вместо этого он протянул руки, прижал пышное тело к груди и поцеловал ее. И снова ощущение дикого восторга пронзило его.

На этот раз Куин не стал его отгонять.

Это было так нелогично, так на него не похоже, но чувство было очень сильным.

— Куин, — прошептала Оливия. Она опустилась на спину, и он продолжал целовать ее.

— Я люблю, когда ты рычишь мне на ухо.

Куин задумался.

— Ты говоришь так, словно я бешеный бульдог.

Оливия закинула руки за голову — признак безмятежного спокойствия и радости.

— Я не говорю, что ты рычишь, как собака. Ты… Кажется, ты счастлив, что я здесь, с тобой.

— Ты моя, — спокойно произнес он. — Конечно, я счастлив. — Он чуть раздвинул ее бедра.

— И что это ты делаешь? — спросила Оливия, глядя на него.

— Целую твои бедра.

Она попыталась сомкнуть колени.

— Ни в коем случае. Мы должны вернуться в дом прежде, чем гости заметят наше отсутствие. Слава Богу, птицы расшумелись и разбудили нас.

Куин нарисовал пальцем узор на ее бедре, и по телу Оливии пробежала чуть заметная дрожь. Он продолжал ласкать ее грудь, и она сходила с ума от наслаждения.

— Зачем, Куин? — чуть слышно произнесла Оливия. — Что…

Куин нежно провел пальцем по розовым складкам.

Скан и вычитка Романтической библиотеки: http://romanticlib.org.ua

Она выпрямилась.

— Нет!

Им надо вернуться в дом, принять ванну, одеться, постараться, чтобы их не заметила его мать…

Но только Оливия еще не знала, что когда Куин принимал решение, он всегда получал желаемое.

Единственным способом остановить поток слов и беспокойство был поцелуй. Рука Куина уже нашла самое прекрасное место на всем ее теле, поэтому у него не было времени слушать возражения.

В мыслях у него было совсем другое. Но если прошлой ночью он утратил контроль над собой, то теперь держал себя в руках. Его милая Оливия должна испытать невероятное наслаждение, прежде чем он снова отважится приблизиться к ней.

И вот уже она извивалась от удовольствия и молила его продолжать. Куин изо всех сил сопротивлялся желанию навалиться на нее и лишь продолжал ее ласкать. Оливия вскрикнула, вцепившись ему в плечи, и все ее тело содрогнулось.

Это было так восхитительно, что Куину пришлось на минуту остановиться и заставить себя успокоиться.

Оливия — это все то, о чем он когда-либо мечтал.

Он не мог разрушить свою мечту.

— Куин, — пробормотала она, ловя воздух ртом. — Что это было?

Он кивнул, перекатился на бок и снова заставил себя успокоиться. Нет, он не прикоснется к ней.

— Твоя очередь, — сказала Оливия, глядя на него, словно храбрый солдат на отряд вооруженных воинов верхом на слонах.

Куин моментально успокоился и сел.

— Пора возвращаться домой, — произнес он, оглядываясь в поисках белья. Через несколько секунд он был уже в рубашке и брюках. — Мы должны вернуться, прежде чем проснутся слуги.

— Мои колени ослабли, — хрипло сказала Оливия.

— Поднимайся!

— Иди один. Я немного посплю и спущусь следом. — Оливия свернулась клубочком и натянула на себя одеяло. Ее глаза закрылись.

— Я не могу оставить тебя на дереве.

— Можешь. Иди в дом и завтракай с остальными. Я приду позже. Тогда никто не заподозрит, что мы всю ночь занимались нехорошими вещами на дереве, потому что если мы появимся вместе, именно так все и подумают. Знаю, я говорю так, словно люди только и делают, что прыгают по деревьям.

— Я не могу оставить тебя здесь, — терпеливо повторил Куин.

— Со мной ничего не случится. Это ты в прошлый раз свалился с дерева, а не я.

Куин присел на корточки.

— Оливия, проснись. Мы идем в дом, и я не смогу нести тебя на руках.

— Я слишком устала. И у меня все болит. Я не спущусь, пока не отдохну. Разбуди меня через несколько часов.

Это был приказ. Куин поднялся и поглядел на будущую герцогиню. Она казалась мирно спящей, подложила руку под щеку, великолепные растрепанные волосы разметались по одеялу. У нее не было даже подушки, но, видимо, ее это ничуть не беспокоило.

Куин, сам того не желая, усмехнулся: он был весь помятый и грязный, но давно не чувствовал себя таким счастливым.

Оливия приоткрыла один глаз.

— Принеси мне чай, когда вернешься.

— Как я уже объяснял, слуги не могут подниматься на дерево с подносами в руках… Минуточку, мисс Литтон, вы просите герцога принести вам чай?

Она снова закрыла глаза, но он заметил на ее губах легкую улыбку. Оливия проверяла свою власть.

— Да, — спокойно произнесла она, — ведь в этом и заключается суть брака.

— В чем же?

— Делать другому приятное, чтобы и он поступал с тобой так же, — улыбнулась она.

И герцог принес ей чай. И пышки.


Глава 22 Увенчанный славой

Вечером


— Не могу поверить, что ты это сделала! — Джорджиана смотрела на Оливию, словно на двухголового теленка на ярмарке. — Неудивительно, что ты не спустилась к завтраку.

— Я проспала. Правда, мы не всю ночь провели на открытом воздухе, — объяснила Оливия. — Это всего лишь маленький домик на дереве.

Джорджиана замолчала, но ее глаза смеялись.

— Просто не могу поверить. Никто не заставил бы меня залезть на дерево. Уверена, ты нашла единственного мужчину на свете, который любит лазить по деревьям.

— Удивительно, правда? — Оливия с трудом подбирала слова. — Он все, о чем я могла мечтать, если бы вообще умела мечтать.

Джорджиана покачала головой.

— Даже ты не могла бы вообразить мужчину, который любит спать на дереве.

— Знаю. — Оливия чувствовала, что радость распирает ее изнутри. — Как прошел завтрак?

— Нам надо присоединиться к остальным в гостиной, — вдруг вспомнила Джорджиана. — Ее светлость очень раздражена. Она явно подозревает, что ты пропустила завтрак по какой-то причине. Никто из гостей не уехал, и полагаю, кое-кто собирается остаться на неделю. Она была довольно резка с мистером Эпикуром Даппером — джентльменом, который питает слабость к накладным плечам.

Оливия фыркнула.

— Как низко пали сильные мира сего!

— Лорду Джастину доставляет удовольствие ее мучить. После второго завтрака молодые дамы упрашивали его спеть для них, и он пел французские песни!

— Он ведь наполовину француз, верно? — Оливия распахнула дверь спальни и пропустила Джорджиану вперед. — Почему бы ему не петь на родном языке?

— Оливия, тебе ведь прекрасно известно, что французские песни совсем не похожи на английские. Они кажутся неприличными, даже когда таковыми не являются.

— Ее раздражение вызвано отнюдь не желанием Джастина петь на родном языке.

Джорджиана остановилась на лестнице.

— Только не говори, что вчера ты снова сцепилась с ней.

— Ты должна радоваться, что не была тогда с нами. А то у тебя бы случилась двойная мигрень, если такое вообще возможно.

Оливия начала спускаться по лестнице, но Джорджиана схватила ее за руку.

— Пожалуйста, расскажи мне все.

— Помнишь, ты послала меня в библиотеку и сказала, что Куин последует за мной?

— Так и случилось. Я видела, как он шел за тобой следом, как лиса за цыпленком.

— Мы как раз кое-что прояснили к взаимному удовлетворению, когда в комнату вошла герцогиня. Она нам помешала, если ты понимаешь, о чем я.

— Что ты хочешь сказать?

— Не то, о чем ты думаешь, — со смехом перебила ее Оливия. — Мы просто целовались.

— Боже!

— Она ужасно рассердилась. Сказала, что я слишком толстая, чтобы выйти замуж за ее сына. — Оливия никогда не сможет забыть эти слова. — Очевидно, она считала меня хорошей парой Руперту, поскольку мои широкие бедра компенсируют его нехватку ума.

— Не могу поверить, чтобы герцогиня такое сказала! — ахнула Джорджиана. — Да, она может быть резкой, но грубой? А это похуже обыкновенной неучтивости, к тому же неправда.

— Уверяю тебя, она так сказала, но на самом деле не хотела этого. Она просто сердится, потому что у нее не будет такой замечательной снохи, как ты, и кто может ее винить?

— Ты очень добра, Оливия, но я разочарована. — Грудь Джорджианы вздымалась от негодования, и теперь она сама чуть походила на герцогиню. — Поразительно, как низко могла пасть эта знатная дама!

— Наверное, это мое влияние. Полагаю, обычно она белая и пушистая. Мое присутствие превращает ее в хищника.

— Не похоже на хищника. Это грубо и невежественно. — Джорджиана начала спускаться по лестнице. — Возможно, герцогиня и недовольна, но мама будет счастлива.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Один герцог ничем не хуже другого.

— Как только она поймет, что ты отказываешься занять мое место… Даже думать не хочу. Не забывай, отец обещал выдать одну из дочерей замуж за Руперта. Правда, Джорджи, все могло быть и хуже. Ты отлично обучена.

— Ты не хочешь, чтобы я выходила замуж за Руперта. И я сама не хочу этого. Откровенно говоря, если ты всегда была хорошей дочерью, за исключением мелочей, этого нельзя сказать обо мне.