Тереза Медейрос - Поцелуй, чтобы вспомнить

Лаура фыркнула.

— Учитывая то, как бесчувственно он все эти годы игнорировал письма собственной матери, для этого, вероятно, понадобится серебряная пуля или осиновый кол.

— Я не понимаю, — сказал Джордж. — Как он может выбросить нас с голым задом, — поймав предупреждающий взгляд Лауры, он прочистил горло — с голыми ушами (игра слов. arse (зад) и ears (уши) в английском языке звучат очень похоже — прим. переводчика), когда леди Элеонора пообещала нам, что Арден Менор всегда будет нашим домом?

Лаура подошла к окну и отодвинула занавеску, избегая проницательного взгляда брата.

— Я не рассказывала вам этого раньше, потому что не хотела, чтобы вы переживали, но обещание леди Элеонор содержало определенные … условия.

Джордж и Лотти опасливо переглянулись и хором спросили:

— Какие условия?

Лаура повернулись к ним лицом и выпалила правду.

— Чтобы унаследовать Арден Менор, я должна выйти замуж до того, как мне исполнится двадцать один год.

Лотти судорожно вздохнула, а Джордж застонал и закрыл лицо руками.

— И нечего выглядеть такими потрясенными, — возмущенно фыркнув, сказала Лаура. — Это просто оскорбительно.

— Но ты уже отказалась от дюжины предложений, от каждого неженатого мужчины в деревне, — заметил Джордж. — Ты знала, что леди Элеонора не одобряла степень твоей разборчивости. И, вероятно, поэтому попыталась форсировать события.

— Тули Грантэм ненасытный обжора, — сказала Лотти, пухлыми пальчиками снимая воображаемую галочку в списке потенциальных мужей для Лауры. — Уэсли Трамбл слишком волосатый. Хауи Клиф чавкает, когда ест. А у Тома Дилмора вечно грязные уши и шея.

Лауру передернуло.

— Предполагаю, ты хочешь, чтобы я провела остаток своей жизни с неповоротливым медведем в облике человека, не имеющим представления о манерах за столом и ненавидящим мыться.

— Это может оказаться лучше, чем всю твою оставшуюся жизнь ждать человека, которого не существует, — мрачно сказал Джордж.

— Но ты же знаешь, что я всегда мечтала выйти замуж за человека, который смог бы продолжить работу папы в приходе. Большинство мужчин в деревне даже читать не умеет. И не хотят учиться.

Лотти накрутила на пальчик свой длинный золотой локон.

— Жаль, что я не старшая сестра. Это было бы, конечно, жертвой с моей стороны, но я бы с удовольствием вышла замуж ради денег, а не по любви. Тогда я смогла бы позаботиться о тебе и Джордже. И у меня не было бы никаких проблем подцепить богатого мужа. Я же собираюсь вырасти Несравненной Красавицей, как вы знаете. Все так говорят.

— Ты уже Несравненная Зануда, — пробормотал Джордж. Он повернулся и обвиняюще посмотрел на Лауру. — Знаешь, ты могла бы хоть упомянуть, что тебе нужен муж поскорее. Когда у тебя еще было время найти того, кто отвечает твоим требовательным стандартам.

Лаура шлепнулась на скрипучую оттоманку и подперла рукой подбородок.

— Как я могла даже предположить, что кто-то, кроме нас, захочет жить в таком захудалом месте? Думаю, я считала, что мы просто будем жить здесь столько, сколько захотим, если кто-нибудь не придумает чего-то более умного.

Невыплаканные слезы жгли ей веки. Солнечный свет, лившийся через восточные окна, был призван только подчеркнуть благородную запущенность гостиной. Мелкие розочки, вышитые на диванных подушках, давно выцвели до светло-розового цвета. Неприглядные пятна плесени портили оштукатуренный бордюр над дверью, а под сломанную ножку фортепиано красного дерева была подложена заплесневелая стопка книг в кожаных переплетах. Арден Менор, возможно, и был скромным деревенским поместьем, от которого осталась только тень его былого блеска, но для Лауры, Джорджа и Лотти это был их дом.

Единственный дом, который они знали с тех пор, как потеряли родителей больше семи лет тому назад.

Медленно осознавая, что удрученные лица брата и сестры отражают ее собственное, Лаура встала и заставила себя улыбнуться.

— Нет необходимости сидеть с такими вытянутыми лицами. У нас есть целый месяц до приезда Лорда Дьявола.

— Но у нас есть всего чуть больше трех недель до твоего дня рождения, — напомнил ей Джордж.

Лаура кивнула.

— Я понимаю, что ситуация кажется безнадежной, но мы всегда должны помнить то, чему учил нас папа — через молитву и упорство Бог подаст.

— И что же мы должны просить Его послать нам? — нетерпеливо спросила Лотти, подпрыгивая на месте.

Лаура обдумывала ответ довольно долго, ее набожное поведение шло в разрез с решительным блеском ее глаз.

— Мужчину.

Стерлинг Харлоу ехал домой.

Когда этим утром он позвал грума Тейна и приказал оседлать коня, он просто собирался на прогулку в Гайд-парк. Он справедливо считал, что на сегодня у него не было более неотложных дел, чем лениво улыбаться, приподнимая шляпу, во время мимолетного флирта с какой-нибудь леди, случайно попавшейся ему на глаза. За этим неизменно следовал хороший обед, послеобеденный сон и ночная игра в карты с Тейном в "Уайте" или "Уайтере" ("White's" и "Watier's" знаменитые элитные мужские клубы — прим. переводчика).

Поэтому было совершенно непонятно, почему он гонит свою лошадь таким лихорадочным галопом и, оставляя далеко позади запруженные аллеи Лондона, мчится вперед по свободным деревенским дорогам.

Мимо него пролетали живые изгороди и каменные заборы, позади которых раскинулись ярко-зеленые луга. Летнее небо сияло ослепляющей синевой, а облака паслись на нем, словно пушистые ягнята на лазурном поле. Свежий воздух наполнял его легкие, вытесняя городскую копоть, и заставлял чувствовать себя опьяневшим и даже немного опасным.

Он скакал на бешеной скорости уже почти час, когда осознал, что за эмоции в нем так бурлят.

Он был зол. Чертовски зол.

Потрясенный этим открытием, он заставил кобылу перейти на бег. Он потратил двадцать один год, чтобы довести до совершенства холодную беспристрастность, как раз подходящую для человека его положения. А этой деревенской ханже понадобилась только пара минут, чтобы пустить все прахом.

Он убрал ее письмо в ящик стола Дианы три дня назад и с тех пор не прикасался к нему. Но ее голос все равно звучал в его голове — язвительно-чопорный и к тому же пытающийся расшевелить его совесть, намеренно усыпленную годами безразличного отношения.

"Несмотря на то, что в течение последних лет вы игнорировали ее многократные просьбы о примирении, она умерла с вашим именем на устах. Я думаю, что эта новость не причинит вам больших страданий".

Стерлинг фыркнул. Разве сложно было для мисс Лауры Фарли стать защитницей его матери? В конце концов, ведь его мать дала ей дом.

Тот, из которого она выбросила его самого.

Очень легко представить себе убежденную в своей правоте маленькую педантку, удобно устроившуюся в гостиной Арден Менор. Она, вероятно, садилась за секретер красного дерева, чтобы написать то официальное послание, и, в поисках наиболее уничтожающего оборота по отношению к нему, мусолила во рту кончик пера. Он так и видел, как ее самодовольные брат и сестра топчутся у нее за спиной, умоляя прочитать письмо вслух, чтобы они тоже имели возможность повеселиться.

А после того, как она аккуратно запечатала письмо воском, они, вероятно, все вместе собрались под неярким светом лампы вокруг любимого фортепиано его матери, чтобы спеть гимны и поблагодарить Бога за то, что он создал их такими высоконравственными, в отличие от непростительных негодяев, таких, как он.

Увидев эту картину, он сделал еще одно удивительное открытие.

Он ревновал. Смехотворно, трогательно, неистово ревновал.

Ревность была ему совершенно чужда. Желая получить красивую женщину или отличный образец лошадиной породы, принадлежавшие другому, он никогда не страдал в тех редких случаях, когда ему отказывали в том, чем он восхищался.

Но он ревновал к детям, которые жили в доме, который когда-то был его собственным. Много лет он не позволял себе даже думать об Арден Менор, а сейчас внезапно словно ощутил, как колются шипы роз, стелящихся по выкрашенным белой краской кирпичам. Он почти чувствовал сильный и резкий запах пряных трав из сада, где его мать специально выращивала их, чтобы использовать как приправы, и почти видел, как на заднем крыльце под полуденным солнцем дремлет толстая желтая кошка.

Он ощутил в груди острую боль, где-то неприятно близко к сердцу.

Стерлинг яростно пришпорил лошадь, заставляя ее перейти в галоп. Он проехал еще несколько лиг (лига — старинная английская мера расстояний, соответствует 4,8 км — прим. переводчика) в том же изнурительном темпе, прежде чем он перевел лошадь на спокойный галоп. Не стоило убивать преданного тебе коня из-за женщины. Он сжал губы.

Особенно из-за такой женщины, как Лаура Фарли.

Стерлинг сделал остановку в полуразвалившейся гостинице, чтобы отдохнуть и напоить лошадь, и снова продолжил путь. Солнце поднялось в зенит и начало лениво спускаться к горизонту, до того как окружающий ландшафт начал казаться ему хоть сколько-то знакомым. Он остановил лошадь на одиноком перекрестке. Если память ему не изменяла, деревня Арден лежала прямо за ближайшим холмом, а поместье находилось меньше, чем в одной лиге.

Он бы не вынес любопытных взглядов деревенских жителей, если бы поехал через их стоящую на отшибе деревеньку, после полудня в четверг уже сонную. Кроме того, он не хотел, чтобы кто-то из них помчался предупредить мисс Фарли о его приезде. Она не ждала его в ближайший месяц и, если годы сражений с Наполеоном и его фаворитами чему-то и научили его, так это тому, что нужно полностью использовать элемент неожиданности.