Даниэла Стил - Поцелуй

– Кто сказал, что ты неполноценный? – пристально глядя ему в глаза, воскликнула Изабель. Она не могла понять, к чему он клонит, да, пожалуй, и не пыталась. Пока все это больше походило на очередное прощание или на новую порцию оправданий. На сей раз он хотя бы не лжет, а говорит только то, что считает правдой, какой бы она ни была.

– Мы оба знаем, что это так. – Он не стал напоминать ей об их неудачной попытке. В отличие от своего зятя Билл считал, что в таком состоянии он не имеет права жениться на Изабель, а о меньшем он и не помышлял. Билл помнил слова Елены, но не мог с ней согласиться: она идеалистка и вдобавок чересчур молода. Возможно, любовь вообще существует только для молодых. А сейчас он приехал лишь для того, чтобы увидеться с Изабель, объяснить ей все и по-человечески попрощаться. Это его долг перед ней. Он поступил с ней слишком жестоко, Изабель такого не заслужила, да еще вдобавок после смерти Тедди. – Я просто хотел проститься и объяснить. Мне не нужно было приглашать тебя в Лондон – я чувствую себя виноватым в том, что там случилось.

– Ты подарил мне настоящую любовь, Билл, – нежно проговорила она. – За это не надо извиняться.

– К сожалению, я не в силах дать тебе больше… – В глазах его стояли слезы. – Я очень сожалею, – печально повторил он, и тогда Изабель наклонилась и поцеловала его. Осторожно потянув, он усадил ее к себе на колени. Их поцелуи были полны нежности и страсти, воспоминаний о том, на что они надеялись и что потеряли, едва вкусив. Обнимая ее, Билл вскоре забыл о том, что перестал быть мужчиной, неукротимая волна желания прокатилась по его телу. Они еще долго целовались, а потом, когда, задыхаясь, наконец, оторвались друг друга, Изабель, ни слова не говоря, помогла ему перебраться на кушетку, осторожно раздела и сбросила свою ночную сорочку.

На какой-то миг Билл заколебался, но он не мог, да и не хотел, останавливаться. Он жаждал Изабель всей душой и телом, он никогда еще так не хотел женщину. Именно об этом они мечтали, на это надеялись – такая страсть, какой он не испытывал даже в юности. В целом мире не было другой такой, как Изабель.

Потом, когда все закончилось, он долго лежал в ее объятиях и улыбался. Его страхи исчезли – любовь и нежность Изабель прогнали их прочь. То, что между ними сейчас произошло, превосходит самые смелые ожидания. Теперь, несмотря на инвалидную коляску, он снова ощущал себя полноценным человеком.

– Ох! – Она прижалась к нему крепче, и Билл довольно улыбнулся. В ее объятиях он снова чувствовал себя молодым. – Это было замечательно.

– Лучше некуда. – Но когда через час Изабель отвезла его в ванную, а спустя еще сорок минут он появился оттуда полностью одетым, выражение лица Билла очень ей не понравилось.

– С моей стороны было безумием сюда приходить, – мрачно произнес он. К нему уже вернулись прежние страхи, усугубляемые чувством вины. – Я не должен был так поступать. – Он не хотел вселять в нее ложные надежды. Теперь им будет еще труднее, хотя, конечно, Билл чувствовал и огромное облегчение: ходить он не может, но его мужская сила полностью восстановилась.

– Не понимаю, – покачала головой Изабель. – Мы оба взрослые, оба свободны. Ты разведен, я тоже почти разведена – все будет оформлено через несколько месяцев. Маленьких детей у нас нет. К чему самим создавать проблемы? Жизнь и без того достаточно сложна, не стоит ее самим себе портить. К тому же, – серьезно добавила она, глядя ему прямо в глаза, – нельзя быть неблагодарным. В Лондоне мы могли вместе умереть или, того хуже, мог умереть кто-то один. Но ведь мы выжили – так давай не будем пренебрегать тем подарком, который нам сделала судьба.

– Ты ошибаешься, Изабель, – решительно заявил он. – Жизнь с человеком, не расстающимся с инвалидной коляской, отнюдь не подарок.

– А я считаю, что жизнь с человеком, которого любишь, и который любит тебя, – это бесценный дар! – не сдавалась Изабель. Они побывали в настоящем аду и теперь, когда вернулись оттуда, имеют право немного отдохнуть в раю.

– Нет, Изабель! – твердо сказал Билл. – Я этого не допущу. То, что сейчас здесь произошло, – это моя ошибка, я проявил полную, безответственность.

– Ты проявил человечность. Неужели ты не можешь позволить себе быть счастливым и потом не пилить себя за это? – Он невольно улыбнулся. – Зачем ты все усложняешь? Мы ведь любим друг друга, – повторила она. – Разве этого не достаточно?

– Иногда недостаточно. Ты не понимаешь, на что идешь, Изабель.

– Нет, понимаю! – возразила она. Было уже шесть часов утра, ему скоро нужно будет уйти. – Я пятнадцать лет ухаживала за Тедди, который тяжело болел, но я его и сейчас люблю. А ты не болен. Ты сильный и здоровый, просто не можешь ходить. Ну и что? Меня не остановило бы, даже если бы ты больше не мог заниматься любовью. Это, конечно, волшебная вещь, но я бы и без нее прожила. Для меня важнее всего быть с тобой вместе.

– Довольно, – мрачно сказал он. – Я пришел сюда попрощаться, так вот – давай прощаться.

– Ты совершаешь невероятную глупость. Я тебя не отпущу!

– Это не в твоей власти. Мы больше не увидимся. – Оба понимали, что он на это вполне способен.

– И что тогда? Ты до конца жизни обрекаешь нас на одиночество и на воспоминания о том, что мы имели, а потом из-за твоего упрямства утратили. Зачем? Кого ты хочешь победить? Думаешь, на небесах нас ждет награда за то, что мы сами себя наказываем? Возможно, наша жизнь не всегда будет гладкой, но ведь ничего идеального на свете нет! У нас пока все складывается просто замечательно, так зачем себя этого лишать? Мы оба и без того достаточно настрадались. Ради Бога, будь благоразумен… – По ее щекам текли слезы, но Билл оставался непреклонным.

– Мне очень жаль, – прошептал он, поцеловав ее в лоб, и направился к двери, но на пороге не выдержал и оглянулся.

– Зачем ты так поступил? – плача, воскликнула Изабель. – Какой в этом смысл? Чтобы помучить нас обоих? Чтобы напомнить нам о том, как сильна наша любовь, и тут же все отнять? Зачем, если мы так счастливы?

– Возможно, я недостаточно тебя люблю, – печально проговорил он, – или ты не сможешь любить меня так сильно, как сейчас думаешь.

– Не надо все усложнять. Не надо. Я тебя люблю, и это главное. А твоей любви мне хватает.

– Я не тот, кто тебе нужен, – с тоской глядя на нее, упрямо повторил Билл. Ему хотелось вернуться и снова ее обнять, но он сдержался.

– Дай мне самой выбрать. Позволь мне судить, что для меня лучше. Ты не имеешь права решать за меня!

– Имею, – ответил Билл и, в последний раз на нее взглянув, выехал из комнаты. Через мгновение дверь захлопнулась, и Изабель, закрыв лицо руками, неподвижно застыла на кушетке.

Изабель провела в Вашингтоне еще четыре дня. Сенатор снова победил на выборах, и это, конечно, была заслуга Билла. Она видела его в программе новостей – Билл скромно сидел в сторонке, словно был тут совершенно ни при чем. Он больше ей не звонил, она тоже не пыталась с ним связаться. Сердце ее разрывалось от горя, но заставить его вернуться Изабель не могла. Ей придется смириться. Он имеет право выбирать – так же, как она вправе считать, что вместе они были бы счастливы. Она всегда будет им гордиться, и не важно, что он прикован к инвалидной коляске. Для нее это не имеет значения – в отличие от него. Что ж, пусть живет так, как ему хочется.

После выборов, во вторник вечером, она позвонила Софи и предупредила, что возвращается домой. У нее был грустный голос, но Софи не стала выяснять причину. Она и сама до сих пор переживала потерю брата – почти так же сильно, как мама.

– Ты виделась со своим другом? – решила переключиться на более веселую тему дочь.

– Да, – тихо сказала Изабель. – Он прекрасно выглядит.

– Он ходит?

– Нет.

– Я так и думала. Когда я видела его в больнице, он был в неважном состоянии – правда, и ты тоже.

– Во всем остальном у него полный порядок. Я буду дома завтра вечером, милая, – на тот случай, если тебе понадоблюсь. – Изабель привыкла сообщать Софи, где находится: сказывались годы, проведенные в постоянной тревоге за Тедди. И хотя, по правде говоря, Софи вовсе не было теперь особой нужды знать, где в данную минуту находится ее мать, обеим от этого становилось как-то спокойнее. – Надеюсь, скоро увидимся.

– Я позвоню тебе в ближайшие выходные, мама. Ты хорошо провела время в столице? – Софи очень на это надеялась.

Ответ Изабель был довольно сдержанным.

– Не особенно, – честно призналась она, – но все равно я не жалею о поездке.

Что ж, зато они расставили все точки над i. А, кроме того, она все-таки посетила некоторые музеи и галереи. С нового года Изабель собиралась вернуться в Лувр, так что ей было просто необходимо вновь погрузиться в атмосферу искусства. Однако даже это напоминало ей о днях, проведенных с Биллом в Лондоне. О Билле ей вообще все напоминало – картины, музеи, музыка, смех. Изабель надеялась, что когда-нибудь это прекратится. Уж если Билла с ней не будет, следует как можно быстрее о нем забыть. Возможно, когда-нибудь она даже перестанет его любить – если Бог решит над ней смилостивиться.

В среду утром она упаковала те немногие вещи, которые привезла с собой, и вызвала коридорного, чтобы тот снес их вниз. Самолет вылетал в час дня, так что Изабель собиралась покинуть отель в десять. Но едва она успела закрыть за собой дверь номера, вдруг зазвонил телефон. Пока она возилась с ключом, прошла примерно минута, так что, когда Изабель подбежала к телефону, тот уже замолчал. Спустившись в вестибюль, она выяснила, что это всего-навсего звонил администратор, желавший узнать, когда Изабель освобождает номер, – на него уже были другие претенденты.

До аэропорта она добралась без всяких происшествий. Ночью опять шел снег, и заснеженный Вашингтон выглядел очень красиво. Зарегистрировавшись на рейс, Изабель отправилась купить в дорогу что-нибудь почитать. На душе у нее было грустно, но вместе с тем наступило освобождение. Все, наконец, определилось. Она и сама не ожидала, что так спокойно воспримет произошедшее. Отгоняя от себя мысли о Билле, она купила в киоске книгу и несколько журналов, взяла сдачу и уже собиралась уходить, когда услышала за спиной знакомый голос: