Сердце Синтии не выдержало, она накинула поверх пижамы купальный халат и направилась к ним в номер. Она только хотела обнять дочек и немного подбодрить, но вместо этого просидела с ними полчаса. Когда она, наконец, вернулась в номер, было уже почти пять часов утра. Лежа на его кровати, Синди плакала, уткнувшись в подушку, которая все еще пахла Биллом, и до шести утра пятницы так и не смогла заснуть.

Проснувшись, она сразу же позвонила в больницу, и ей сообщили, что за ночь никаких изменений не произошло. Состояние немного стабилизировалось, но Билл по-прежнему оставался без сознания. Было уже одиннадцать, и Синди чувствовала себя так, будто ее всю ночь били свинцовыми трубами. Осторожно заглянув к девочкам, она обнаружила, что те все еще спят. Вернувшись в свой номер, она приняла ванну и оделась и к двенадцати часам была уже готова ехать в больницу. Ей не хотелось будить дочерей, и она оставила им записку, в которой пообещала позвонить им и сообщить о состоянии отца. Спустившись к ожидавшей ее машине, она дала водителю адрес больницы. Всю дорогу он только и говорил, что о происшедшей аварии. Как оказалось, погибший шофер был его лучшим другом. Водитель выразил Синтии свое сочувствие, и она его поблагодарила.

Приехав в больницу, она не обнаружила никаких перемен и, немного побыв с Биллом, вышла в коридор – Синтия хотела побеседовать с лечащим врачом. Через некоторое время мимо прошел какой-то высокий мужчина в дорогом костюме. От него веяло властностью, и это сразу привлекло внимание Синди. Подойдя к сидящим за стойкой сестрам, он что-то у них спросил. Они отрицательно покачали головами, и мужчина с мрачным видом направился в дальний конец коридора – туда, где находилась палата Билла.

Позднее Синтия увидела его стоящим с одним из врачей. Потом незнакомец снова ушел, но у Синтии успело создаться впечатление, что он тоже интересуется состоянием какого-то пациента. Казалось, в отделении реанимации он чувствует себя крайне неуютно, ему явно было не по себе.

Синтия не знала, что Изабель стало хуже и Форрестье только что сообщили: состояние его жены критическое. Оперировать снова ее не решались, было ясно, что операции она не выдержит. Гордон вернулся в гостиницу, позвонил на службу и стал ждать дальнейших известий. Секретарю он сказал, что останется в Лондоне на выходные, но не объяснил почему, затем позвонил домой, чтобы узнать о состоянии Тедди. Ни сыну, ни сиделке он и словом не обмолвился о случившемся. Внезапно свалившаяся на него ответственность очень пугала Гордона – ведь домашние дела его никогда не касались. Мальчику он сообщил только, что в выходные не приедет и что сейчас находится в Лондоне – с мамой.

– Мама собиралась вчера приехать домой, – разочарованно произнес Тедди. – Почему она осталась?

– Потому что у нее есть здесь кое-какие дела, вот почему! – отрезал Гордон, но его грубость нисколько не удивила мальчика: отец всегда обращался с ним не слишком ласково.

– Мы с ней давно уже не разговаривали. Ты не попросишь ее позвонить мне? – жалобно произнес Тедди, и это окончательно взбесило Гордона. Его нервы и без того были на пределе, а тут он еще не мог отыскать правдоподобную причину, почему Изабель не может позвонить сыну.

– Она сделает это попозже. Мы с ней сейчас заняты, – солгал он, считая, однако, что поступает правильно. Тедди слишком слаб, чтобы услышать правду о произошедшем, тем более по телефону. Если, в конце концов, придется ему все рассказать, Гордон сделает это лично и в присутствии врача. Софи он пока не звонил, ожидая дальнейшего развития событий. Не стоило пугать детей, а если Изабель умрет, не приходя в сознание, то Софи и вовсе незачем ее видеть. Это решение Гордон принял сегодня утром.

– Передай маме, что я ее люблю, – сказал Тедди, когда отец решил закончить разговор. Беседа не доставила Гордону никакого удовольствия. Ему не хотелось ни обманывать сына, ни говорить ему о том, что случилось с Изабель.

Вскоре после этого он вернулся в больницу. С видом мученика стоя в самом дальнем углу палаты, он наблюдал за суетой медиков. В отличие от Синтии Робинсон он и близко не подходил к кровати. Испытываемое им отвращение было слишком велико – он просто не мог заставить себя совершить этот подвиг.

– Вы не хотите остаться с женой наедине? – мягко спросила его одна из сестер. Гордон выглядел таким несчастным, что ей стало его жалко.

– Нет, спасибо, – без промедления ответил Гордон. – Она ведь все равно меня не услышат. Я лучше пойду в комнату ожидания, пожалуйста, сообщите, если я понадоблюсь. – С этими словами он поспешно удалился и отправился туда, где уже сидели Оливия и Джейн, вскоре к ним присоединилась и Синтия. Гордон не имел понятия, кто они такие, да и не интересовался этим, и сильно удивился, когда незнакомая женщина ему улыбнулась. Вид у нее был бледный и усталый, но в глазах светилось сочувствие.

– Мне очень жаль, что так случилось с вашей женой, – произнесла она. Из разговоров, которые вели между собой сестры, она поняла, что жена этого господина находится в еще более тяжелом состоянии, чем Билл. Правда, этим ее сведения исчерпывались.

– Благодарю вас, – отрывисто бросил Гордон, не желая заводить знакомств в отделении реанимации. Находиться здесь ему было невмоготу. Гордон уже подумывал о том, чтобы уехать в «Клэридж», – больше ему все равно некуда было деваться. Но тут, к его изумлению, Синтия протянула ему руку и представилась. Судя по говору, он американец, оба находятся далеко от дома и в отчаянной ситуации, так к чему условности? Кроме того, она чувствовала, что между ними существует какая-то странная связь.

– Меня зовут Синтия Робинсон, – промолвила она.

Одна из ее дочерей спала, другая углубилась в чтение журнала, который купила в вестибюле. Никто из них не обращал на незнакомца ни малейшего внимания. Услышав фамилию Робинсон, он изумленно раскрыл глаза, и от внимания Синтии это не ускользнуло. – Я здесь из-за мужа. Он два дня назад попал в автомобильную катастрофу. Мы с девочками прилетели сюда только прошлой ночью. – Слушая ее, Гордон думал о том, полностью ли она разбирается в обстановке. Если да, то, стало быть, странная ситуация ее не смущает. Единственное, что, по-видимому, ее беспокоит, – это состояние мужа. А вот Гордона гораздо больше интересовало, что свело ее мужа с его женой.

– Я полагаю, вы в курсе: моя жена была в машине вместе с вашим мужем, когда в них врезался автобус, – решился на откровенность он. У Синтии после этих слов стал такой вид, будто автобус врезался в нее. По выражению ее лица Гордон понял, что ей никто не сообщил об Изабель.

– Что вы имеете в виду? – после долгого молчания, наконец, выговорила Синди. Она побледнела еще больше.

– Именно то, что сказал. Они были вместе в лимузине. Не имею понятия почему, зачем и не знаю, где они познакомились. Лично я встречал вашего мужа в Париже несколько лет назад, но не помню, присутствовала ли при этом моя жена. В среду они вместе пили чай, а потом она вместе с ним оказалась в лимузине. Сейчас она пребывает в тяжелейшем состоянии, не выходит из комы, так что есть шанс никогда не узнать, что их объединяло. Насколько я понимаю, мистер Робинсон тоже не в состоянии ничего объяснить.

Синтия ошеломленно смотрела на него с таким видом, будто ее только что ударили по щеке – причем очень сильно.

– Нет, мне не говорили. Я думала, что он был один, то есть с водителем.

– Увы, это не так. Моя жена приехала сюда из Парижа посмотреть художественную выставку – она вообще интересуется искусством. Но чем она занималась в Лондоне помимо этого, мне неизвестно. – Синтия вдруг вспомнила те брошюры, которые видела в номере Билла. – Ваш муж когда-нибудь о ней упоминал? Ее зовут Изабель Форрестье. – Гордону было неловко говорить с незнакомкой на эту тему, но ему требовалось получить ответы на возникшие вопросы, а сидящая перед ним женщина могла пролить какой-то свет. Но Синтия только покачала головой. Она знала еще меньше, чем он.

– Я никогда раньше не слышала это имя. Я даже не предполагала, что он сейчас в Лондоне. Последний раз, когда я с ним разговаривала, он находился в Нью-Йорке. Но мы сейчас не слишком близки, – тихо добавила она.

– Вы разведены? – спросил заинтригованный Гордон.

– Нет, но он много разъезжает и очень независим, – ответила Синтия. Не сообщать же этому чужому мужчине, что от ее брака давно осталась одна видимость.

– А вот моя жена почти не путешествует. У нас сын-инвалид, за которым она ухаживает в течение вот уже четырнадцати лет, так что она редко выходит из дома. Эта поездка была первой за долгие годы. Я думаю, все было вполне невинно. Скорее всего, они познакомились в «Клэридже», возможно, в вестибюле. Вряд ли нам стоит делать какие-то далеко идущие выводы. Правда, вызывает удивление, что они оказались вместе в машине в два часа ночи. – Он разговаривал как будто сам с собой.

– Да, это действительно кажется странным, – задумчиво произнесла она. Было более чем вероятно, что Билл завел себе любовницу. За последние годы у нее самой было несколько любовников – ведь они много лет не вели супружеской жизни. Однако жена Гордона Форрестье никак не вписывалась в образ искательницы романтических приключений. Тут она заметила, что обе дочери с интересом прислушиваются к их беседе. – Жаль, что мы не можем их спросить, – промолвила Синтия, брошюры по искусству не выходили у нее из головы. Тут ей вспомнились счета из «Аннабелз» и бара «У Гарри». Возможно, эта женщина не так уж невинна, как представляется ее мужу, пусть даже у нее есть сын-инвалид.

– Если они умрут, мы никогда не узнаем ответ, – резко бросил Гордон.

– Если бы не авария, мы бы вообще ни о чем не узнали. Наверное, следует просто смириться с этим, – тихо произнесла Синтия. Она даже не была уверена, хочет ли разгадки тайны. Ведь и раньше были вопросы, на которые ей не хотелось отвечать, и вопросы, которые она не желала ему задавать. Сейчас, когда Билл отчаянно боролся за жизнь, тем более не следовало заглядывать в некоторые темные уголки их совместной жизни. Однако Гордон, которого загадка явно беспокоила, видимо, так этого не оставит.