Галина Врублевская - Поцелуев мост

– То-то и оно, – удовлетворенно принял мою заминку Филипп. – В жизни мало идеальной красоты. Обязательно какая-нибудь пакость вроде этой,– он ткнул в бородавку, – являет собой природа. Вот это и есть настоящее искусство. Все, до последней морщинки, до волоска из уха – все превратить в арт-объект.

В эту минуту на меня снизошло озарение.

– Я поняла, почему мне страшно. Ужасает неподвижность. От скульптуры веет смертью.

На эту реплику впервые отозвалась Рената:

– Ты близка к разгадке мэссиджа. Каждое мгновение жизни – смертно. Остановить его, показать величие – значит понять ценность проживаемых мгновений. Каждого без исключения.

Художники продолжили обсуждать скульптуру, но Рената больше не проронила ни слова. Творец не любит объяснять свои «мэссиджи», она и так нарушила неписаный закон.

Рената оживилась, лишь когда веселое треньканье ее мобильника ворвалось в гомон присутствующих.

– Ребята, я вас покидаю. Пока. Елена, загляни завтра, я тебе еще кое-что покажу.

Через несколько минут со двора послышались автомобильные гудки. Рената, накинув коротенькую шубку, недавно подаренную Игорем, выскочила из мастерской. Я посмотрела за окно: там, прогревая мотор, тарахтела машина Игоря. Так я и думала! Филипп поскучнел и как-то враз постарел.

После ухода Ренаты разошлись и остальные Участники предстоящей выставки.

Я тоже оделась и собралась домой. По садику пробиралась с трудом, балансируя на узких дощечках-мостиках. В последние дни тут все изрыли. Неужели, чтобы построить гараж, надо все так расковырять! Котлован прорыли чуть ли не вплотную к нашему маленькому особняку. Или это канавы для труб и коммуникаций? Я так и не удосужилась посмотреть проект гаража, переложив это скучное занятие на Гальчика. В последнее время у меня поубавилось доверия к ней. Я решительно повернулась и пошла назад.

Директор нормалистов Толик Коровец находился у себя в кабинете. Я поздоровалась и попросила ознакомить меня с проектом гаража и планом рытья траншей.

– Елена Павловна, вы голову сломаете на этих планах. Я смотрел, ничего не понял. Приходится полагаться на подрядчиков.

– Что-то чересчур они размахнулись, Анатолий Иванович. У нас скоро открытие выставки, посетители ноги себе переломают.

– Сочувствую и понимаю. Сами страдаем. Сейчас перед выборами мы проводим собрания. Толпы народа приходят, и все балансируют на дощечках. Что делать. Придется потерпеть немного, Елена Павловна.

– Все-таки покажите мне чертежи, Анатолий Иванович. Как-никак, у меня техническое образование, думаю, сумею разобраться.

Анатолий склонился под столом, начал рыться в ящиках.

– Вот незадача, совсем забыл, я же чертежи на экспертизу отдал. Приходится одновременно все направления двигать – по канцеляриям бегать, строительством заниматься, к выборам готовиться. Приходите, Елена Павловна, денька через три. Думаю, чертежи вернут к тому времени.

– А что, дубликатов не имеется?

– У строителей, возможно.

– Хорошо, я дам поручение Гальчику заняться этим вопросом.

– Вам Гальчик еще не говорила, что мы на несколько дней собираемся уехать? На лыжах покататься в Кавголово.

– Первый раз слышу.

– Вот вернемся, тогда и чертежи посмотрим вместе. Да вы не волнуйтесь. Строители свое дело знают.

Я покинула кабинет предводителя нормалистов в смятении. Если строители нарушат нормы при прокладке коммуникаций, то гараж будет обычным сараем, не приспособленным под автосервис. Или галерея останется без воды и электричества. Решено – возьму это дело под свой контроль.

Своим беспокойством по поводу анархии, царящей в моем дворе, я поделилась с Матвеем. Сегодня у него был выходной, и он занимался привычным делом – чистил напольный ковролин пылесосом. Гудение аппарата соревновалось с громким звучанием радио. При моем появлении наступила тишина – все приборы мгновенно были выключены.

– Ладно, потом закончу. Пошли ужинать, Леночка. Я тебе кое-что вкусненькое приготовил.

Я сбросила офисный костюм, ополоснулась под душем, влезла в желтенькую пижаму в красных уточках и присела к столу (пижаму мне подарил Матвей, и он любил, когда я надевала ее). Салат из мелко порезанной ветчины и вареной картошки был основательно сдобрен чесноком и острым кетчупом. Матвей смотрел на меня, ожидая похвалы. Я не стала его разочаровывать и похвалила блюдо. Однако съела лишь пару ложечек.

– Что ж ты как птичка поклевала? – расстроился Матвей.

– Знаешь, Матюша, меня беспокоит одно обстоятельство.

– Что, радость моя, случилось?

– Мне не нравится, что ради маленького гаражика строители раскурочили весь двор. Я хотела посмотреть чертежи, Коровец увильнул.

– А ты разве прежде их не видела?

– Когда мы предварительно обсуждали этот вопрос, я смотрела черновой эскиз. Картинку, одним словом. Ничего особенного – простой ангар на четыре машины, смотровая яма, мастерская.

– А когда договор подписывала, разве тебе не показали проект в законченном виде?

– Я сама не подписывала. Гальчик по доверенности все бумажки подмахивает.

– Бедная моя Леночка! Значит, ты не в курсе?

– В курсе чего?

– Тут же рядом с нашим теремком собираются строить приличную махину – этажей на семь.

– Матвей, ты знал и мне ничего не сказал? Неужели тебе все равно, что у тебя под носом делается?

– Я и подумать не мог, что ты не в курсе! Ты молчала, и я молчал. Понятно, что уплотнительная застройка мало кого обрадует…

– Ты молчал, это понятно. Не хотел меня расстраивать. Но Гальчик не могла не знать. Почему она не сказала, что план с гаражом переиграли на многоэтажку, – ума не приложу.

– Видимо, у нее были на то основания.

– Ты так спокойно говоришь об этом, Матвей! Надо же что-то делать!

– Что мы можем поделать, Леночка? Если тебя обвели вокруг пальца, значит, на то Божья воля.

– Тебе, Матвей, следовало в монастыре оставаться. Но я не смирюсь с обманом. Я владелец этого домика. И не давала разрешения на небоскреб под окнами моей галереи. Завтра же пойду в администрацию района, чтобы прояснить ситуацию.

– Леночка, не горячись. Сходи, если хочешь, но я бы не советовал. Тебе же вредно волноваться. Пойдем-ка лучше бай-бай. – Матвей встал сам и приподнял меня за локоть.

Но я разволновалась не на шутку. Я чувствовала, как горит мое лицо и как мелкие иголочки покалывают в затылке. Попросила Матвея принести мне таблетку анальгина. Он прав, нельзя нервничать. Надо переждать. Утро вечера мудренее. Я включила телевизор, чтобы отвлечься. Но не успела всмотреться в фильм, как зазвонил телефон.

– Лена, вечер добрый, это Таня говорит. Ты еще не спишь?

– Мне не до сна, Танюха.

Я пересказала подруге свою беду, ожидая сочувствия более деятельного, чем то, что выказал мне Матвей. И я не ошиблась в своих ожиданиях. Татьяна стала клеймить наглых застройщиков-уплотнителей, а потом заявила, что готова помочь мне.

– Наведешь на них порчу? – грустно пошутила я.

– Это тоже не помешает. Но прежде пойду с тобой в инстанции, и мы все выясним. Как без твоего ведома могло начаться строительство!

– Спасибо, Танечка.

– Подожди, благодарить потом будешь. Я же вот с чем звоню. До меня дошло, что Гальчик выставила Дениса с его телефонами из вашей галереи. Я и подумала, а не пустишь ли ты меня по старой дружбе в тот уголок?

– Ты тоже решила торговать телефонами?

– Ну зачем же? Но мне действительно надо уходить от Вероники. Она после того, как я раскрыла Игорю глаза на ее похождения, сказала, чтобы я выметалась в двадцать четыре часа.

– Игорь ей назвал имя правдолюбицы? – не удержалась я от усмешки.

– Я не собиралась скрывать, что это я сообщила. Ты меня, Лена, знаешь. Я исподтишка действовать не привыкла.

– Знаю, знаю. Так, и чем ты хочешь заниматься в моем уголке?

– Торговать предметами культа – всякими шарами, лечебными пирамидками, свечами, благовониями. Это должно хорошо идти. Ну, при случае могу какую-нибудь магическую услугу оказать.

– Опять за старое берешься, Таня. А ты не растеряла свои сверхспособности?

– Они или есть, или их нет. Я как чувствовала параллельный мир, так и сейчас с ним живу.

– Хорошо, Таня. Ты меня немного развеяла и успокоила. Пожалуй, если ты будешь постоянно рядом, и мне будет легче. Приезжай, обустраивай свой прилавочек. Хоть завтра!

– Обязательно приеду. Я вижу, ты совсем раскисла. Так нельзя. С врагами надо действовать решительно.

Каких врагов она имела в виду? Да, нормалисты с этим строительством подвели меня. Но я сама виновата, пустила дело на самотек. Теперь надо расхлебывать кашу. Но как? Матвей настойчиво призывал к смирению. Советовал не брать в голову, положиться на судьбу. Татьяна тоже видела во всем происки сверхъестественных сил, но заносила все беды на счет Антихриста и активно боролась со злом. Чья позиция мне ближе? Я пыталась быть здравомыслящей – много лет тянула жизненный воз сама. Однако и у меня порой возникали сомнения: а хозяйка ли я своей судьбы? Кто вставляет палки в колеса, пытаясь опрокинуть мой возок? А помогает кто?

Наступивший март растопил снежные валы по краям котлована и одновременно обнажил проблему, связанную с новым строительством. Отыскать концы мне помогла Татьяна. Она разузнала, что строители не имели права начинать нулевой цикл – окончательного разрешения на возведение нового дома еще не было. Однако уже имелись согласительные бумаги, под которыми стояла моя подпись. Подпись, разумеется, поддельная, но данные с моего паспорта абсолютно достоверные. Анатолий Коровец оказался разворотливым малым и умело использовал потерянный мною документ. Татьяна хотела подать в суд на всех: на Коровца, на нотариуса, на новых застройщиков, но я отговорила. Пока мы будем ходить по судам, у нас во дворе вырастет не один дом, а целый комплекс.