Матвей засуетился у проигрывателя, и тут же заиграла музыка.

– Пойдем, Ольга, побеседуем. Мы сто лет не встречались.

Остолбеневшая Ольга вновь ожила и, переваливаясь с ноги на ногу, как утка, засеменила рядом со мной. По пути я попросила официанта принести угощение в читалку, где мы в начале вечера так безмятежно болтали с друзьями. Когда мы с Ольгой присели в креслах, она пришла в себя окончательно. И тотчас, почти без разгона, набросилась на меня:

– Объясни, Елена, что все это значит? Ты опять вернулась к Игорю? А говорили, будто живешь за границей! Опять обман, кругом обман!

Официант между тем принес нам поднос с бутербродами и новой бутылкой шампанского, разлил нам с Ольгой по бокалам.

Я взяла свой бокал и произнесла тост:

– Предлагаю, Оля, выпить за новый этап нашей жизни. Теперь нам с тобой делить нечего. Мы обе немолодые одинокие женщины.

Однако успокоить Ольгу оказалось непросто. Она перебила меня:

– Нет. Ты скажи… По какому праву ты чувствуешь себя хозяйкой в этой галерее? Почему Игорь…

Гомерический хохот разразил меня. Я согнулась, обхватила голову руками и продолжала хохотать.

– Ты еще смеешь надо мною насмехаться. Нехорошо потешаться над больным человеком…

Я взяла себя в руки и прекратила смеяться.

– Оля, я и есть хозяйка галереи, а Игорь здесь совершенно ни при чем.

– Ты – хозяйка? Как? С каких пор? Почему Денис и Галя молчали? Я была уверена, что Игорь расширяет бизнес…

Я вкратце поведала старой сопернице свою историю, бегло обрисозала события последних лет.

– И ты не встречаешься больше с Игорем?

– Много воды утекло с тех пор, как мы с ним расстались. Ты, наверное, слышала о моей тяжелой болезни. Потом я уехала, лечилась, несколько лет была женой другого человека и, как я тебе сказала, сейчас – вдова.

– Вдова. Ну конечно, вдова! Тогда все понятно. Мне ли не знать его двурушническую натуру. А Вероника знает, что ты вдова?

Ольга вложила столько яда в это слово, что оно прозвучало в ее устах как «путана».

– Оля, не надо так нервничать. Выпей шампанского. Очень вкусный разлив, молдавский.

Ольга отпила шампанского, потом, достав из сумочки сигареты и зажигалку, прикурила. О! Что-то новенькое. Прежде вредные привычки за ней не водились. Сделав несколько затяжек и окутав себя клубами выпущенного легкими дыма, она слегка успокоилась.

– Лена, ты можешь мне поклясться, что между тобой и Игорем ничего сейчас нет?

Я не видела смысла в клятвах, мы же не дети. Но между мною и Игорем так давно все закончилось… Поэтому я сказала:

– Да. Памятью мамы.

Ольга издала протяжный стон облегчения. Мне даже стало жаль ее. Столько лет ненавидеть меня, ревновать, накручивать бог знает что… Сейчас она не знала, что и сказать:

– Признаюсь, Лена, честно. Для меня не важно, что сейчас Игорь с другой женщиной. Но твоего присутствия рядом с ним… еще раз я бы не пережила.

– Его и нет.

Вдруг Ольга, издав подобие боевого клича, выворотила себя из кресла и метнулась в угол. На крюке за шкафом висела забытая Игорем куртка-плащовка. В таких ходили многие мужчины, и опасения у меня не возникло. Но Ольга сорвала куртку с крючка и стала ощупывать петельную вешалку у ворота. Она побледнела так, что я испугалась. Десять лет назад Ольга потеряла сознание и перенесла гипертонический криз с госпитализацией. Но сейчас лишь опустилась в кресло и заплакала, приговаривая сквозь слезы:

– Так я и знала, так и знала… И еще клялась памятью матери, сволочь. На, смотри, – Ольга ткнула мне в лицо ворот куртки, но я ничего особенного не увидела, – эту вешалку я пришивала собственными руками! Ее ни с чем не спутаешь. Дениска купил куртку для себя, но она оказалась велика мальчику, и он подарил ее отцу. Говорил, что Игорю она пришлась впору.

Я молчала. После этого «вещдока» и тысяча заверений не смогли бы развеять подозрения Ольги в том, что Игорь и я любовники.

Внезапно Ольга перестала плакать. Не выпуская куртку из рук, она властно спросила:

– Где он?

Я поняла, что она имеет в виду Игоря.

– Не знаю.

Я допила шампанское и вышла из читалки. Ольга поплелась за мной, и вскоре я увидела ее о чем-то разговаривающей с Гальчиком. Тут же ко мне подскочили Татьяна и Шурик и выразили сочувствие по поводу явления Ольги. Я сказала, что на днях позвоню, а сейчас мне надо идти. Затем разыскала Ренату и попросила ее все закрыть и проверить после завершения торжества. Также, учитывая позднее время, предложила переночевать у меня, а не тащиться к себе в Шувалове Особенно если не будет провожатых. Я буду ждать ее.

Наконец, я покинула галерею, миновала сквер и вскоре была у себя дома. Какое счастье вновь ощутить покой! Нет, эти африканские страсти уже не для меня. Мне хватило их в свое время по горло. Но какова Ольга! Ничему ее жизнь не научила. Так люди и наживают себе болезни. Десять лет борется за своего Игоря. А я? Ведь моя боль была не меньше, чем ее. И любила я Игоря, смею думать, сильнее. Но отпустила его к Веронике. Если человека по-настоящему любишь, ты обязан его отпустить и не препятствовать его счастью.

***

Я включила чайник и налила себе чаю. Как хорошо и уютно в моей новой кухне! Неделю назад привезли сделанную на заказ мебель. Все шкафчики-столики теплые, солнечные, из натурального дерева. Постепенно праздничное настроение, разрушенное Ольгой, вернулось ко мне. Нет, я больше никому не позволю вторгаться в мою жизнь, ни с угрозами, ни с любовью. Я попила чай, потом посмотрела телевизионную программу по «Культуре» и стала раскладывать кровать, полагая, что Рената уже не придет. Стрелки часов перевалили за полночь. И тут раздался звонок. Я подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке маячили двое: Рената и Матвей. Я распахнула дверь.

– Вот, доставил вашу художницу, – придерживая под руку хмельную Ренату, доложил Матвей, – все равно по пути.

Он повернулся и пошел вниз, на свой этаж.

Я быстро разложила диван в гостиной – теперь у меня есть спальное место и для гостей – и уложила на него уставшую Ренату.

– Посиди со мной, Елена, – попросила Рената. Она была не так уж и пьяна, как мне показалось. – Я вымоталась, но уснуть сейчас не смогу, столько впечатлений… Если ты, конечно, тоже не хочешь спать.

Я присела у гостьи в ногах. Рената выдохнула:

– Какой сумбурный получился вечер из-за матери Дениса! Весь кайф людям испортила!

А я думала, это только для меня неприятность.

– Она долго там пробыла?

– После твоего ухода около часу. Но дала, что называется, всем прикурить.

– Скандалила?

– Не то слово. Все перевернула вверх дном. Даже прилавок для мобильников опрокинула, все Игоря искала. Кстати, как он удачно до ее появления удалился, будто предчувствовал!

Я не стала уточнять, что Игорь не просто удалился, а позорно сбежал, зная нрав своей бывшей жены. А Рената продолжала:

– Она его не нашла, но вытянула у Дениса признание, что отец здесь был. И еще кружила по залу, махала курткой. Зрелище еще то. Потом велела Денису отпереть веранду, влетела в мою мастерскую, там все перевернула вверх дном. И начала форменный допрос всех присутствующих, видели ли они Игоря и часто ли он вообще здесь бывает. Но Игоря, по сути, никто из присутствующих не знал. Так она Шурика принялась трясти. Оказывается, когда-то с ним в одном НИИ работала…

– Да мы все там работали.

– А бедный Шурик, кстати, интеллигентный у тебя братец, сам в галерее впервые оказался. Ничего про Игоря не слыхивал. В общем, всем досталось на орехи.

– Да, никогда не знаешь, с какой крыши камень свалится.

– Но больше всего досталось Гальчику.

– А девочке-то за что?

– Эта самая Ольга обвинила ее в сговоре с тобой. Сказала, что вы отняли у нее мужа, а теперь замахнулись на сына. Плела, одним словом, всякую чушь. А потом подошла и дала Гальчику пощечину.

– А Денис что же?

– А он сам мамочку боится. Ну а потом она уехала. Мы хотели как-то разрядить обстановку, устроили благотворительную лотерею, как собирались, с моими работами. И представляешь, мой волчонок Игорю достался!

– Как Игорю? Он же уехал!

– Ну да, я тоже так думала, когда жена его разыскивала, а он, оказывается, за фруктами ездил.

– У нас же их целая гора припасена.

– Не знаю, – растерялась Рената. – Он так сказал. Я думала, он за какими-то особенными фруктами уезжал.

Ай да Игорь, ай да фрукт! Даже легенду поумнее не мог выдумать. Хотя зачем напрягаться? Гости все под градусом, никто и не вникал, куда он уезжал, зачем…

– И он очень обрадовался выигрышу. Сказал, что ощущает родство с этим славным волчонком. С одной стороны, вроде и хищник, а с другой – ребенок. Игорь Дмитриевич и сам какой-то необычный. В нем столько молодого задора! Не скажешь, что он в возрасте. Обидно, что я его ничуточки не волную как девушка. Он только об искусстве се мной и говорил.

– Говорить он умеет! Но ты будь поосторожнее с ним, Ренаточка. Игорь Дмитриевич женат, у него маленький ребенок, и вообще, он в отцы тебе годится.

Нет, в отцы он мне не годится. Он всего на семнадцать лет меня старше, я подсчитала. Скажи правду: неужели, ты совсем его теперь спокойно воспринимаешь, как я своего Филиппа? Тот, признаться, мне действительно в отцы годился. Но мне нравятся мужчины постарше. Они такие умные, самостоятельные и заботливые…

Меня удивило, что талантливая, самостоятельная Рената искала, к кому бы прислониться, получить защиту. Потом я поняла, что именно таким людям особенно остро хочется чувствовать себя ребенком. Те, на кого давит жизнь и ответственность. Ведь с отцом Рената давно поменялась ролями. Он у нее беспомощен, как малый ребенок.

– Рената, у тебя отец давно в уме повредился? А когда ты лишилась мамы?

Рената перевернулась и бесхитростно прилегла головой на мои колени.

– Мама умерла, когда я родилась. Папа меня один воспитывал. Он тоже значительно старше мамы был и, когда ее не стало, больше не женился. Ну, временно у нас жили женщины, но, по правде говоря, я была несносным подростком, всех отваживала. За что Бог меня и наказал: и глаза лишил, и отца мне на руки переложил.