А рыжая спокойна, как слон. Улыбается вежливо, но равнодушно. Держит дистанцию. С Вовкой, пожалуй, ведет себя более дружелюбно. Учитывая, через что они прошли вместе, это понятно.

— Ты совсем не пьешь спиртное? — обратился к ней.

— Сегодня не пью. А ты? — она кивнула на мой стакан с соком.

— Я за рулем, — пожал плечами.

— Я тоже.

— Могу тебя домой отвезти, — предложил я.

Она демонстративно подняла брови вверх.

— Не сейчас, — уточнил, — попозже.

— Спасибо, я как-нибудь сама.

Встала из-за стола.

— Лиза? — тут же вскинулся Вовка.

— Я за сигаретами, — отмахнулась она.

Вовка сразу увязался за ней.

Товарищ открывался мне с неожиданной стороны. Я знал его как хорошего профессионала и довольно толстокожего человека, а тут он скакал перед девчонкой на задних лапках, как собачонка. Но мне было понятно, что другу здесь ничего романтического не светило. Она его, как мужика, не воспринимала. Может потому, что спасла, и он был для нее таким большим ребенком, а может, он просто не в ее вкусе. Думать о том, что рыжая любит другого, пусть даже и погибшего мужа, мне упорно не хотелось.

От наблюдений меня оторвал звонок моей актуальной подружки.

— Егор, — с укором пропела трубка, — ты так давно мне не звонил.

— А-а-а, — протянул, пытаясь вспомнить, как ее зовут. Не вспомнил и продолжил: — Малыш, дел под завязку.

О том, что напрочь про нее забыл, говорить не стал. Зачем обижать девочку? Правила игры ей прекрасно известны — кто платит, тот и заказывает музыку. Светлану, мне все-таки удалось вспомнить ее имя, полностью устраивали наши отношения. Мы встречались нечасто, но квартиру, где она жила, оплачивал я. Кстати, в этой самой квартире я ни разу не был, предпочитал гостиницы. Знал по опыту, стоит только пару раз появиться, потрарахаться, выпить кофе и, не дай бог, съесть заботливо приготовленный обед, как у женщины тут же появляются матримониальные планы. И зачем мне эти проблемы?

— А когда мы увидимся? — поинтересовалась Светлана.

— Я позвоню. Пока, — ответил ей и сбросил звонок.

Поискал глазами рыжую. Она стояла в стороне от остальной компании и курила. Решил воспользоваться случаем и поговорить с ней.

— Куришь? — подошел поближе.

— Курю.

Я вытащил из пачки сигарету и тоже закурил.

— Ты прости, что я тебя тогда напугал, — решил извиниться.

— Кто кого еще напугал, — хмыкнула стерва, выпуская дым тонкой струйкой.

— Ты же не думаешь, что я ствола испугался.

— Испугался, вряд ли, — ответила она. — Ты пуганный.

— Откуда знаешь? — стало интересно.

Неужели она тоже наводила обо мне справки?

— Видно, — коротко ответила она.

— Вовка сказал, что ты врач, — продолжил я разговор.

— Врач, — согласилась рыжая.

— Ты не очень многословна. Не нравлюсь?

— А должен? — она с интересом посмотрела на меня.

И вот что ей сказать? Что обычно я нравлюсь женщинам? Звучит как-то по-дурацки.

Решил проигнорировать ее вопрос. Вообще, с рыжей все шло как-то не так. Я пытался ее зацепить, но она упорно не цеплялась. Но почему?

Вяземская не стала ждать, когда я отвечу. Затушила сигарету и пошла прочь.

— Володя, — подошла к Вовке, — мне пора.

— Уже? — растерялся Вова.

— Завтра сложный день, — она улыбнулась. — Надо выспаться.

— Жаль, — Вовка расстроился.

— Мне тоже, — рыжая погладила друга по руке.

— Уже нас покидаете? — подал голос кто-то из гостей.

— Служба, — вежливо ответила рыжая.

Она попрощалась с гостями и зашагала к машине, Вовка шел рядом. Поскольку застенчивостью я не страдал, то пошел за ними.

— Ты тоже уезжаешь? — удивился друг.

— Поеду, — пожал плечами. — Нужно возвращаться в Москву.

— Твой отпуск закончился? — поинтересовался Вовка.

— Да, пора работать.

Вовка кивнул и переключил внимание на Лизу.

— Было приятно тебя увидеть.

— Мне тоже, — она продолжала ему улыбаться.

Я наблюдал, как они прошли к ее красному Hummer. Вовка открыл перед рыжей дверь. Она повернулась ко мне.

— Всего доброго, — вежливая улыбка.

— Я поеду следом, — ответил ей.

Она равнодушно пожала плечами и села в машину.

Вовка повернулся ко мне.

— Спасибо, что приехал, — протянул руку.

— Спасибо, что позвал, — я пожал ему руку.

Сел в машину, глядя, как рыжая выезжает на дорогу, и тронулся следом.


5

Рабочая неделя выдалась какой-то чересчур уж напряженной. Хотя, так бывало всегда, когда до отъезда оставались считанные дни. Неожиданно наваливалось какое-то безумное количество дел, которые непременно нужно было переделать до выезда.

В пятницу вечером по дороге домой вспомнила, что Володя Кипреев звал меня в гости на дачу. На неделе у него был день рождения, я, как обычно, поздравила по телефону и получила приглашение приехать в субботу к нему, праздновать. Бывала у него нечасто, впрочем, я вообще редко, у кого бываю. Мама говорит, что я постепенно становлюсь мизантропом. Возможно, она в чем-то права. Я действительно практически перестала общаться с людьми вне работы. И совершенно не страдала от этого.

Но до мизантропии мне далеко. Наверное.

Чтобы доказать самой себе, что мама не права, я набрала Володе.

— Лиза? — удивился он.

— Привет. Завтра все в силе?

— Конечно, — растерялся Володя. — Ты приедешь?

— Приеду, — заверила я. — Обязательно.

— Это же замечательно! — обрадовался новорожденный. — Я буду тебя очень ждать.

Мы простились до завтра, и тут я крепко задумалась, а так ли правильно поступаю.

Дело в том, что я догадывалась о природе тех чувствах, которые Кипреев испытывал ко мне. Это началось несколько лет назад, когда мы вернулись с той стороны. Сначала была благодарность. Он искренне считал, что я спасла ему жизнь. В этом Кипреев был прав. Если бы не я, неизвестно, как долго он просидел бы в яме. Но Володя не знал, что в моей помощи была изрядная доля эгоизма. Убегать одной было страшно. Так страшно, что меня не остановили его сломанные ноги. Тем более что убегали мы на машине. Это потом, когда горючее в машине закончилось, и она окончательно сдохла, мне пришлось тащить здорового мужика в горы. Но даже это не пугало так, как мысль остаться одной в этих самых горах.

Он, конечно, не догадывался о мотивах моего поступка, и неустанно благодарил, чем очень смущал меня и напрягал Кирилла, которому не нравилось обожание в глазах постороннего мужика. И не то, что бы раньше мужчины не обращали на меня внимание, или Кирилл никогда до этого меня не ревновал, просто все так сложилось: и то, что в эту командировку я полетела одна, без него, и то, что попала в плен, а потом мы с Володей несколько дней блуждали по горам, пока не натолкнулись на наш пост, и то, что после всего, произошедшего со мной, наши с мужем отношения сильно изменились. Поэтому мелькающий возле меня Кипреев, постоянно, хоть и ненавязчиво, демонстрирующий благодарность, очень Кирилла нервировал.

Володе хватило ума и такта понять, что ему не всегда рады, и некоторое время мы не общались.

А потом Кирилл погиб. И Кипреев опять появился в моей жизни. Он держал меня в курсе поисков, а когда стало понятно, что живых в этой катастрофе не осталось, несколько дней провел в моей квартире, опасаясь, видимо, как бы от горя я не наложила на себя руки.

Потом он помог организовать похороны, потому что я совершенно не знала, что нужно делать. Я была в какой-то прострации и никак не могла понять: зачем вообще нужны эти похороны, если тело так и не было найдено.

После похорон он приехал ко мне домой, явно намереваясь остаться. Но я хотела быть одна и попросила его оставить меня. Это было некрасиво и невежливо, но тогда было не до манер. Внутри меня поселилось обжигающее чувство вины, и оно требовало полного одиночества.

И Кипреев все понял правильно и не обиделся. Он продолжал звонить мне по несколько раз в неделю. Иногда приглашал выйти «в люди», получал отказ, а спустя неделю или две, приглашал снова.

Так прошло три года. Иногда мы с ним встречались где-нибудь в городе за обедом или ужином. Иногда он приезжал ко мне домой, несколько раз в год я ездила к нему на дачу.

После смерти Кирилла, Кипреев никаких намеков на свои чувства не делал, и я знала почему. Он был уверен в том, что я продолжала любить мужа, и считал себя не вправе конкурировать с мертвым.

И хотя все было совершенно не так, я не спешила его разубеждать. Если бы Володя узнал, как на самом деле обстоят дела, то непременно стал бы за мной ухаживать, а я этого ужасно не хотела. Дело в том, что я совершенно не воспринимала его, как мужчину. Вернее, я понимала, что он мужчина. И мужчина привлекательный. Но именно, как мужчина, он мне не нравился. А объяснять это Кипрееву желания не было, и я эгоистично пользовалась его расположением, продолжая с ним дружить.

С другой стороны, виделись мы с Володей нечасто, так что совесть меня особо не мучила.

В общем, я отогнала от себя мрачные мысли, цыкнула на поднявшую было голову совесть и решила покопаться в баре, поискать, что подарить новорождённому. Бутылка коллекционного шотландского виски показалась мне достойным подарком бравому вояке.

В субботу утром я была у Кипреева на даче. В прошлом году день рождения друга я пропустила, была в очередной командировке, поэтому с интересом разглядывала участок, изменившийся с нашей последней встречи.

Володя подарку обрадовался и теперь благодарил меня. Когда с поздравлениями и благодарностями было покончено, Володя замялся.