Через неделю начальник СБ, преданно глядя в глаза, сообщил, что информация о гражданке Вяземской проходит под грифом «секретно», и ему недоступна. Ну и зачем мне такая служба безопасности? Набрал побольше воздуха в легкие, чтобы оторваться по полной и высказать в доступной форме, что я думаю о его квалификации, но сумел сдержаться. Молодец я, ничего не скажешь.

В итоге решил действовать самостоятельно. Пока прикидывал, кому позвонить и что сказать (не рассказывать же правду: гнался за понравившейся девчонкой, а она чуть не шмальнула в меня из боевого оружия), прошло еще несколько дней. Решил позвонить Вове Кипрееву, старому и проверенному боевому товарищу. В былые времена Вовка трудился в смежной организации, и пару раз мы с ним зажигали не по-детски. А потом я ушел из конторы в бизнес, Вовка стал называть меня не иначе, как капиталистом. Он, кстати, в своей конторе остался, правда, в командировки уже не катается, сидит на бумажной работе. На последнем задании попал в плен. Ходили слухи, что его, со сломанными ногами, вытащила на себе какая-то девчонка. Вроде три дня по горам тащила. Лично я бы на такой сразу женился, потому что если баба тебя из дерьма вытянула (а он в плену около месяца просидел), то уж точно никогда не предаст. С другой стороны, еще неизвестно, на что эта баба была похожа. Вовка тот еще боров, так что возможно девчонка и не девчонка вовсе, а Иван Поддубный в юбке. И тогда зачем такое счастье нужно? Верность верностью, но и о детях тоже нужно думать. В смысле, какие детишки родятся от такой красотки? Хорошо, если пацаны. А если девчонки? Это ж им всю жизнь мучиться.

Вовка на ней не женился. Он, как и я, убежденный холостяк. А если уж совсем честно, то никаких особенных убеждений нет. Просто не повезло нам встретить в жизни ту, единственную, с которой через огонь и воду, и медные трубы. А размениваться на мелочи не хотелось. Да, мужики, особенно нашей специальности, бывают жуткими романтиками. Хоть и хотят казаться убежденными циниками и кобелями.

— Здравствуй, дорогой друг Владимир Всеволодович, — поприветствовал я боевого товарища.

— И тебе не хворать, Егор Викторович, — отозвался тот.

— А не нанести ли нам удар по печени крепкими горячительными напитками?

— Только в выходные, раньше не вырвусь, прости. Работы много.

Прикинул, какой сегодня день, и смогу ли я дотерпеть до выходных.

— Договорились, — решил, что смогу. — В пятницу приезжай ко мне.

— В городскую квартиру? — настороженно поинтересовался Вовка.

Он не любил мою квартиру. Ничего удивительного, я ее тоже не люблю. Там так пафосно, прямо как в Эрмитаже. Только в моей квартире еще едят и в туалет ходят. К сожалению, вынужден там жить большую часть времени — положение обязывает.

— Нет, я в доме. Сюда и приезжай, — порадовал товарища и прямо услышал вздох облегчения.

— Вот это славно, — обрадовался Вовка. — Буду часов в девять, если ничего не случится.

И мы разошлись по свои делам. Вовка родине служить, я бизнесом рулить. До пятницы оставалось три дня.

______________

*ПММ — 9-мм пистолет Макарова модернизированный


2


Ну, рассказывай, — потребовал Вовка, после того, как мы накатили по первой, второй и третьей.

— Что рассказывать? — я изобразил удивление.

— Чего позвал, — он закончил укладывать мясо на хлеб, полил это сооружение острым соусом и смачно откусил большой кусок.

— А так просто позвать тебя я не могу?

— Можешь, — прожевав, согласился Вовка. — Но все-таки, рассказывай.

— Нужна информация, — я не стал из себя целку строить, — об одном человеке.

— И что? — удивился друг. — Твои орлы уже не в состоянии информацию добыть?

— Гриф «секретно».

— Ясно. Тебе для себя? Или просил кто?

— Исключительно в мирных целях и для личного пользования.

— То есть боевых действий не намечается? — уточнил товарищ.

— Говорю же, в мирных целях.

— Ладно, — вздохнул Вовка и достал телефон, — диктуй данные, посмотрю, что можно сделать. Но ты же понимаешь, я не всесилен.

— Понимаю, — согласился и продиктовал номер машины рыжей.

Вовка записал номер в телефон, посмотрел на него пару секунд и спросил:

— А зачем она тебе понадобилась?

— Она? Ты ее знаешь?

— Ну, — Вовка еще раз посмотрел на экран, стер написанное и отложил трубку, — если мы говорим о владелице машины, то знаю.

— Рыжая, наглая, на красном Hemmer, — уточнил я, а то мало ли, может, это и не она вовсе.

Может, рыжая по доверенности на машине катается.

— Она, — вздохнул Вовка, и взгляд у него стал такой, мечтательный. — Лиза Вяземская.

— Э-э, она что, твоя …. девушка? — спросил с подозрением.

В любом другом случае сказал бы «баба», но у Вовки был такой взгляд, что за «бабу» был шанс получить в торец.

— Нет, — он вздохнул. — Не моя.

— А чья?

— Ничья, — хмыкнул в ответ.

— Но ты ее знаешь?

Вовка наполнил наши стаканы виски, отсалютовал мне и выпил.

— Что ты знаешь о моей последней командировке?

— В смысле?

— В прямом.

— Про плен знаю, — ответил я.

— А как вернулся, знаешь?

— Разные ходили слухи, вроде помог тебе кто-то, — осторожно сказал.

Про то, что его девчонка какая-то на себе тащила, говорить не хотелось. Мало ли, как там было. Может, все это сплетни? Еще обидится.

— Вот она-то меня и вытащила, — Вовка достал из пачки сигарету и прикурил.

— Она? — перед глазами встала стройная фигурка. — Да откуда она там вязалась?

— А что ты о ней вообще знаешь? — поинтересовался Вовка.

— У нее рыжие волосы, недружелюбный характер и ПММ, — суммировала я свои знания о рыжей.

— Лиза Вяземская, — начал Вовка, — один из лучший военных хирургов в стране. А возможно, и во всем мире.

— Эта пигалица?

— Эта пигалица бежала из плена и вытащила меня. Три дня в горах. Кстати, ПММ у нее наградной.

— Она была в плену?

— Была, — кивнул Вовка. — Нас вместе взяли. Точнее, захватили машину, в которой Лиза ехала, я там оказался случайно. Водителя убили на месте, нас увезли в горы.

Я сглотнул ком в горле, на минуту представив, через что пришлось пройти рыжей, оказавшейся в плену. Я воевал. Пожалуй, большую часть своей сознательной жизни воевал. Именно поэтому совершенно точно знаю, у войны не женское лицо. Женщинам там делать нечего.

— И что ее на передок понесло? — мрачно спросил у Вовки.

— Не совсем на передок, — поправил он, — но понесло. Она действительно врач от бога, у нее даже тяжелые выживают. Такие операции проводит в поле, чуть ли не на земле, опытные эскулапы только диву даются. Знаешь, как ее называют?

— Как?

— Поцелованная богом, — ответил друг. — Ребята знают, если ранили и попал к Вяземской, то можно не волноваться — домой вернешься живой и здоровый.

— Как же ее муж отпускает? Или она не замужем?

Вовка нахмурился.

— Не замужем.

Я уже было хотел сказать, что это и понятно, с таким-то характером, но Вовка продолжил:

— Она вдова. Погиб у нее муж.

— Он воевал?

— Он врачом был. Летел в командировку, когда его самолет разбился.

— Давно?

— Три года назад. Ты слышал эту историю, о ней много писали. Самолет летел в Сирию под Новый год, рухнул в Черное море. Выживших не было.

Я кивнул, об этой истории действительно только ленивый не писал. Молча разлил виски по стаканам, и мы выпили, не чокаясь.

— Так зачем тебе Вяземская? — в свою очередь поинтересовался Вовка. — И где вас черт свел?

Я не стал делать тайны из нашего своеобразного знакомства и рассказал другу в красках и подробностях. Правда, кое-какие детали, касающиеся моих плотских желаний в отношении рыжей, пропустил. Все-таки она ему жизнь спасла, и когда Вовка говорил о ней, лицо у него становилось… чересчур уж возвышенное.

— Узнаю Лизку, — хмыкнул друг, когда я закончил свой рассказ. — Так чего тебе от нее надо?

— Познакомиться хочу, — сказал очевидное.

— Зачем?

— Понравилась.

— Егор, — серьезно сказал Вовка, — я тебя уважаю. Как мужика и профессионала. Но Лизу не трогай, не для тебя она.

— А для кого? — неожиданно разозлился я. — Для тебя?

Вовка вздохнул так маятно и отвел взгляд, что я понял: попал по больному.

— И не для меня, — ответил он грустно.

— Прости, — стало стыдно за свой вопрос. — Но она мне действительно понравилась. Очень.

— Понимаю. Она такая, всем нравится.

— У нее кто-то есть? — осторожно поинтересовался.

— Муж у нее есть, — ответил Вовка.

— Ты же сказал, что он погиб, — не понял я.

— Разве это может помешать ей его любить? — глухо спросил Вовка.

Мы замолчали, думая каждый о своем. О чем думал Вовка, я не знаю. Я лично представлял себе рыжую, три года оплакивающую погибшего мужа. И, несмотря на весь мой цинизм, острить почему-то не хотелось.


3

Вырулила на шоссе, не сразу сообразив, почему так неудобно управлять машиной. Мельком глянула на руку и очень удивилась: все еще крепко сжимала в руке ПММ. Отложила оружие на соседнее сиденье, вдохнула, выдохнула и поехала себе дальше.

Дом встретил тишиной и одиночеством. Родители жили в городе, иногда заезжая ко мне в гости, предварительно испросив разрешения по телефону. А вот дед всегда приезжал без звонка, разрешений и прочих расшаркиваний, что меня очень радовало. Вечные мамины пляски вокруг меня утомляли неимоверно, особенно в последнее время. Я пыталась поговорить с мамой, объяснить ей, что я не смертельно больная, и не надо бояться дышать в моем присутствии, но это было совершенно бесполезно — у мамы всегда есть свое собственное мнение, и переубедить ее практически невозможно. Вот мне за три года так и не удалось.