Эверетт огляделся по сторонам. Как же приятно вернуться домой. Лос-Анджелес ничуть не изменился. Просто не верилось, но все здесь шло своим чередом, тогда как Сан-Франциско пережил настоящий конец света. Сев в такси, Эверетт назвал водителю адрес того собрания «Анонимных алкоголиков», которое ему нравилось больше остальных. Ему захотелось побывать там до возвращения домой. И собрание оправдало его надежды. Эверетт рассказал о землетрясении, о встрече, организованной им в Пресидио, а под конец, не в силах сдержаться, проговорился, что влюбился в монахиню. Поскольку на собраниях по программе «Двенадцать шагов» перебивать выступающего не разрешалось, никто замечаний по этому поводу не высказал. Лишь потом, когда Эверетт закончил и к нему подошли расспросить про землетрясение, один из знакомых удивился:

— Ну ты, старик, даешь! Более недоступной женщины не мог выбрать? И что дальше?

— А ничего, — спокойно ответил Эверетт»

— Она ради тебя не оставит монастырь?

— Нет. Она верна обету.

— А как же ты?

Эверетт на минуту задумался.

— Буду жить дальше, — наконец ответил он. — Продолжать ходить на собрания. И любить ее вечно.

— И тебя такое положение устроит? — с сочувствием спросил приятель.

— Никуда не денешься, — тихо сказал Эверетт и быстро вышел на улицу, где поймал такси и отправился домой.

Глава 11

Вопреки обыкновению уик-энд Мелани решила провести спокойно — понежиться у бассейна, в полной мере насладиться уютом своего дома на Голливудских холмах. Подобный вид отдыха был выбран ею как самый подходящий для снятия многодневного стресса, хотя Мелани понимала, что многие испытали стресс гораздо более сильный, чем она. По сравнению с теми, кто получил увечья, потерял близких или лишился крова, она легко отделалась и даже почувствовала себя нужной, работая в лазарете. И потом, она познакомилась с Томом.

Джейк, как и следовало ожидать, ни разу после возвращения не позвонил. Но Мелани была этому только рада. Эшли несколько раз звонила, но трубку брала Дженет. Мелани к телефону не подходила, отговариваясь тем, что нет сил разговаривать.

— Тебе не кажется, что ты с ней чересчур строга? — спросила мать.

Стоял чудесный субботний день. Мелани возле бассейна делали маникюр. Пэм записала ее на массаж, и Мелани стали мучить угрызения совести: слишком уж она разленилась. Ей бы обратно в лазарет, к Мэгги. А еще неплохо бы увидеться с Томом. Впрочем, она рассчитывала на скорую встречу с ним. Теперь, вернувшись в привычный мир Лос-Анджелеса, она предвкушала ее с нетерпением. Мелани скучала и по Тому, и по Мэгги.

— Мама, она же спала с моим парнем, — напомнила она Дженет.

— А тебе не кажется, что это скорее его вина, чем ее? — Дженет любила Эшли. И пообещала ей все уладить.

Однако Мелани так не думала.

— Но ведь он ее не принуждал. Она взрослый человек, знала, что делала. Если б я или наша дружба что-то для нее значили, она бы так не поступила. А ей на все это плевать. Теперь мне тоже это до фонаря.

— Не глупи! Вы дружите с трех лет.

— Это моя позиция, — непреклонно ответила Мелани. — По-моему, наша дружба стоила того, чтобы хоть немного уважать друг друга. Ей, судя по всему, так не кажется. Ну и пусть забирает его себе. Я в эти игры больше не играю. Она поступила подло. Как видно, наши отношения для нее не то же, что для меня. Хорошо, что я теперь об этом знаю. — Мелани была тверда, как кремень.

— Я ей пообещала поговорить с тобой и все уладить. Не хочешь же ты выставить меня дурой или лгуньей?

Чем больше уговаривала мать, тем упрямее становилась Мелани. Для нее верность и честность не были пустым звуком. И это в мире, где все вокруг при первой же возможности стремились использовать ее — таково неизбежное следствие славы и успеха. Она ждала этого от любого, даже от Джейка, на самом деле оказавшегося мерзавцем. Но только не от лучшей подруги. Нет, она никогда не смирится с этим предательством. Поэтому ее злили попытки матери замять дело.

— Мама, я устала. Все решено. При встречах с ней буду вежлива, но не более.

— Ты чересчур сурова, — сказала Дженет.

Сочувствуя Эшли, она только зря тратила порох. Мелани не нравилось, что мать защищает бывшую подругу.

— Она могла бы подумать о последствиях раньше, прежде чем влезать к Джейку в спальный мешок. И это, судя по всему, продолжалось все время.

Минуту помолчав, Дженет все же предприняла еще одну попытку:

— Все-таки подумай, не руби сплеча.

— Уже подумала. Давай сменим тему.

Сокрушенная Дженет покинула поле боя. Она обещала Эшли перезвонить и теперь не знала, что сказать. Уж очень не хотелось расстраивать ее тем, что Мелани не желает с ней больше общаться. Но что делать, если это действительно так? Для Мелани нет другого варианта. Шестнадцать лет дружбы с Эшли пошли прахом. Мелани никому не простит предательства. Если она сказала: все кончено — значит, так оно и есть. Дженет знала, какой решительной могла быть Мелани. Она вспомнила случай с ее бывшим бойфрендом, который обманул ее, и еще один — с укравшей у нее деньги девушкой-менеджером, которой она доверяла. Вопрос решился быстро и кардинально. Мелани можно было помыкать, но лишь до поры до времени и в определенных пределах.

Дженет в тот же день перезвонила Эшли и сказала, что надо подождать, поскольку Мелани требуется время остыть. Эшли ударилась в слезы. Дженет пообещала перезвонить в ближайшее время. Она относилась к этой девочке почти как к своей второй дочери, хотя та поступила с закадычной подругой отнюдь не по-сестрински. Хорошо зная Мелани, Эшли уже не ждала от нее прощения.

Маникюрша закончила работу, и Мелани нырнула в бассейн. В шесть пришел ее инструктор по фитнесу. Пэм, организовавшая тренировку, уехала домой. После занятий ушел и тренер. Дженет заказала на дом еду из китайского ресторана. Но Мелани отказалась от китайской еды: во-первых, она не голодна, а во-вторых, нужно немного похудеть, уж слишком вкусно и калорийно кормили в лагере беженцев. Через пару недель концерт. Пора снова браться за себя. Мелани вспомнила о Томе, который вместе с сестрой собирался прийти на ее выступление, и улыбнулась. Мать об этом еще не знала, придет время — Мелани ей скажет. А пока Том в Сан-Франциско и когда прибудет в Лос-Анджелес, одному Богу известно. Словно прочитав мысли Мелани, мать завела о Томе разговор. На кухне Мелани ела два яйца всмятку, а мать за обе щеки уписывала китайскую еду, оправдываясь тем, что за последние девять дней совсем оголодала, хотя это было далеко от реальности. Всякий раз, когда Мелани видела ее в Пресидио, та все время что-то жевала: то пончики, то мороженое, то чипсы. За последнее время она набрала, наверное, фунтов пять, если не все десять.

— Ты, я надеюсь, не собираешься заводить канитель с этим мальчиком? Ну с тем, у которого диплом инженера, из Беркли.

К удивлению Мелани, мать помнила такие подробности. А казалось, ни разу на него не взглянула. Но Дженет знала все, даже что у него за специальность.

— Об этом, мама, пусть у тебя голова не болит. — Мелани считала, что это ее личное дело и матери не касается.

Мелани через две недели исполнится двадцать. И она достаточно взрослая, чтобы самостоятельно выбирать себе мужчин. Былые ошибки и отношения с Джейком ее многому научили. Том не Джейк, он совсем другой, и она мечтала войти в его жизнь, более нравственную и здоровую, чем жизнь Джейка.

— Как это прикажешь понимать? — спросила мать, встревоженно уставившись на нее.

— Он славный парень, а я уже большая девочка и, возможно, снова с ним увижусь. Надеюсь. Если он позвонит.

— Уж будь спокойна, позвонит. Он, как мне показалось, от тебя без ума. Ты же как-никак Мелани Фри, не кто-нибудь.

— Да какая разница, кто я? — расстроилась Мелани.

— Ну не скажи. Очень даже большая — для всех на свете, кроме тебя. А не кажется ли тебе, что твоя скромность превышает разумные пределы? Послушай меня, ни один мужчина не может разделить тебя на просто девушку и поп-диву. Это у них заложено в ДНК. Ты произвела на этого парня такое же впечатление, как на любого другого. Кому, скажи на милость, захочется якшаться с какой-нибудь финтифлюшкой, когда можно со звездой? Добившись тебя, он сможет поставить себе галочку.

— Вряд ли Том ставит себе галочки. Он серьезный человек, инженер и хороший парень.

— Вот занудство! — проговорила с отвращением мать.

— Ничего не занудство. Он умный, — твердила Мелани. — А дураки мне надоели! — Она не собиралась оправдываться.

— А что от Джейка избавилась, это хорошо. Я думала, от него с ума сойду. Надоело его нытье.

— Мне казалось, он тебе нравится? — удивилась Мелани.

— Вначале мне самой так казалось, — кивнула Дженет. — Но в лагере он показал себя во всей красе. На таких, как Джейк, нельзя положиться. С таким в разведку не пойдешь. Его интересует лишь один человек на свете — он сам.

— И Эшли, как видно, тоже с кем в разведку не пойдешь. Тем более если она к тому же спит с твоим парнем. Пусть теперь берет себе этого самовлюбленного мерзавца.

— Возможно, ты права. Только не сбрасывай Эшли со счетов.

Мелани промолчала. Она уже ее сбросила.

В этот день Мелани ушла к себе раньше обычного. В ее спальне явно чувствовалась рука матери: всюду розово-белый атлас, на кровати розово-белое, с лисьим мехом, покрывало. Комната напоминала будуар артистки из Лас-Вегаса, коей в душе Дженет осталась до сих пор. Она подробно описала дизайнеру, какой хочет видеть комнату дочери, — все вплоть до розового плюшевого медведя. Просьбы Мелани о том, чтобы все было как можно скромнее, остались не услышанными. Мать настояла на своем. «Что ж, по крайней мере удобно», — подумала Мелани, укладываясь в кровать. Какое все же блаженство иметь возможность снова побаловать себя! Но, вспомнив людей из убежища в Сан-Франциско, она ощутила укол совести: многим из них там жить еще не один месяц, а она тут нежится в своей кровати с отороченным мехом атласным покрывалом. Мелани видела в этом какую-то несправедливость, хотя не могла понять, в чем же она заключалась. Вроде все нормально, но не совсем. По крайней мере вся эта роскошь не ее стиль. Это стиль матери, что с каждым днем становилось для Мелани все более очевидным.