Марья и лениво наблюдала за друзьями, гоняя в голове уже передуманные тысячу раз мысли. Поговорить с мамой? Определенно нужно поговорить, всё-таки четвёртый месяц беременности уже идёт, рано или поздно придётся определиться. Когда поговорить? Нужно выбрать момент. Вот об это «нужно выбрать момент» Марьяша всегда и цеплялась. Она знала чего хочет, вот только никак не могла сообщить об этом маме. Уж очень счастливой выглядела Маргарита, рассуждая о том, как они будут жить все вчетвером большой дружной семьёй. Мнение дочери Риту как обычно не интересовало, женщина уже по традиции предпочитала жить в своих иллюзиях.

Марьяна перевернулась на живот и сунула ладони под подушку, удобно устраиваясь на ней животом. Под руку попались какие-то бумажки. «Неужели в постели мусор? На Жеку вообще не похоже!» — мысленно хихикнула девушка, доставая находку. Но вместо ожидаемых фантиков от конфет Марьяна увидела тетрадный лист с несколькими аккуратно написанными, ровными строками на нём.


«Спасибо, Господи, за те мгновения,

В которых чувствую её тепло,

Спасибо, Господи, за вдохновение,

Которое на меня вдруг снизошло,

Спасибо, Господи, за её руки,

Которые передо мной лежат,

Спасибо за бесценные минуты,

Спасибо за мой сладкий Рай и тихий Ад!»


Марьку прошибло током. Словно в прострации она перечитала пару раз стихотворение, будто заучивая его наизусть. То, что она ненароком залезла в слишком личное, Марьяша поняла мгновенно, поэтому почти сразу хотела отправить находку на место, но её остановил голос Евгения:

— Что там у тебя? Покажи-ка.

— Жека, прости! — Марья даже не заметила, как хозяин рифмованных строк оказался в комнате и теперь стоял, склонившись над ней и выжидающий глядя на несчастный листик. — Я случайно достала, думала фантики там у тебя, хотела выкинуть, а тут это… — Марьяна неловко пыталась оправдаться, привлекая этим внимание друзей к их диалогу.

— И как? — спросил Женя будничным тоном. Будто ничего не произошло. — Тебе понравилось?

— Хорошо, наверное. — Марья даже не представляла, что сейчас говорить. — Я вот никогда не писала стихи, а ты пишешь. Рифма есть, смысл вроде тоже… — девушка лепетала первые приходящие на ум слова.

— Тебе понравилось? — повторил Женька, склоняясь ниже над своей кроватью и глядя прямо в глаза Марьяне своими льдинками бледно-голубых, почти прозрачных глаз. — Что именно ты об этом стихотворении думаешь?

— Ты знаешь, Жека, — Марька соскочила с постели и вложила листок в руку владельца. — я думаю, что баловство это всё. Стихи, звёзды, мечтания, страдания…Ходишь весь такой Онегин пополам с Чарльзом Гарольдом, вечно в Байроновском молчании, не от мира сего. Нашёл бы ты, Жека, работу, и сразу бы эта дурь прошла!

Марьяна как ни в чём не бывало пересекла комнату, стащила кусок яблока у Дарины из-под носа и устроилась рядом с Сашкой, с любопытством заглядывая ему через плечо.

Евгений на мгновение застыл, его обычно бледное лицо вспыхнуло лихорадочным румянцем, а глаза наоборот будто покрылись инеем. Парень скомкал листик в руке и швырнул его в урну.

— Как раз этим и занимался. — будто промежду прочим сообщил он. — Нашёл работу, устроился в порт, грузчиком. Конечно физически будет очень тяжело, но мне пойдёт только на пользу.

Парень скинул с себя строгий пиджак, закатал рукава рубашки и полез в стол за тетрадями.

— Опять к Веронике намылился? — спросил Мишка, поглядывая на эти сборы через плечо.

— Да, она ждет. — кивнул друг. — Не задался у Вероники курс, надо девушке помочь.

Евгений собрал учебные принадлежности и вышел из комнаты.

Друзья переглянулись.

— Фью-фью… — просвистела Дарина и покрутила пальцем у виска, высказывая своё отношение к Женькиным причуда.

— «Физическая работа», «мне на пользу»… — передразнила Марья. — Какая там польза, у него ручки как спички, плечики, словно девичьи, его же ящиком раздавит!

— Не раздавит, Женька худосочный, но сильный, даже меня завалить может. — утешил Михаил. — А вообще с ним правда что-то не так. Стоило мне перебеситься, как Жека у нас захандрил. К Веронике этой своей бегает, будто любовь у них неземная.

— Любовь? — встрепенулась Марьяна.

— Да какая там любовь? — Даря только махнула рукой. — У Вероники упрямство, она гештальт закрыть не может, а Женька от дури к ней бегает и надежды даёт. Сами разберутся! Пошли лучше на кухню, к плите я тебя, конечно не пущу, но хоть научить попытаюсь.

Марьяна покорно выскользнула в коридор вслед за подругой.


Глава 58


— Это какая любовь, Гелка! — Марьяна расхаживала по кухне в доме Ангелины и все никак не могла успокоиться. — «Спасибо Господи, за её руки, которые передо мной лежат»! Насколько он эту бабу обожает, если до таких образов дошёл!

После посиделок в общаге Марья так и не смогла найти душевного покоя, поэтому пошла к единственному человеку, который мог её понять — к Ангелине. Гелка только хитро прищурившись наблюдала за беснующийся подругой, прокручивая в голове какую-то известную только ей мысль.

— «Спасибо Господи за те мгновения, в которых чувствую её тепло». — продолжила цитировать заученный наизусть текст Марьяна. — Какой он чувствительный, наш Евгений, даже притронуться не решается, на расстояние тепло чувствует!

Маря посмотрела на подругу в ожидании реакции, но Гела только закинула голову и громко позвала:

— Вадим!!!

— Да, моё сокровище! — откликнулся Вадик из кабинета.

— Тут Женька какой-то барышне стихи посвящает. — сообщила Гелка.

— Это вполне ожидаемо. — ни капли не удивился парень. — Наш Евгений всегда был романтиком.

— А ты мне не просвещаешь! — капризно надула губки Ангелина.

— Зато я оплачиваю тебе третье по счёту платье и чиню, все что сломала. — Вадим как всегда был невозмутим и циничен.

— Тьху ты, сухарь на материальном зацикленный! — посетовала девушка. — Никакой романтики от него не дождёшься, только зажиматься в подъездах умеет!

Впрочем, разочарованной Ангелина не выглядела, её самой больше нравился именно такой тип отношений — без лишних заморочек и сантиментов.

— «Спасибо за бесценные мгновения, спасибо за мой сладкий Рай и тихий Ад». — никак не могла угомониться Марьяша. — Представляешь какие глубокие чувства? Рядом с ней он чувствует себя как в Раю, а без неё плохо, словно попал в Ад!

— Представляю, представляю, только чего ты так переполошилась? — вдруг спросила Ангелина, пристально глядя на подругу. — Уж не сама ли на Женьку претендуешь?

— Я? С ума сошла? — искренне удивилась Марьяна. — Это же Евге-ений! — девушка мечтательно протянула имя друга. — Он интеллигентный, умный, лощённый. Ты же сама знаешь его — всегда вежливый, всегда спокойный, всегда в выглаженной рубашечке, всегда всё по полочкам. Зачем ему я, посмотри! — Марьяка красноречиво указала на свои широкие джинсы и мятую рубаху в клетку.

— При чём здесь это? Не за внешность любят. — Гела только пожала плечами.

— Так у меня и внутри бардак! — Марька качнула головой и задумчиво посмотрела в окно. — Я неуверенная, противоречивая, сама не знаю чего хочу от этой жизни, иногда годами не могу ни на что решиться, а иногда рублю с плеча и творю всякую фигню на право и налево. — Марьяна развела руками, будто полностью признавая своё несовершенство.

— И что с того? — Гела обняла подругу. — Все мы не идеальны, но это же не мешает нам любить друг друга. Не знаю о влюбленности, но симпатию к тебе Женька испытывал точно, помнишь, как на Новый Год ухаживал?

— Помню. — кивнула Марья. — Только я тогда испугалась его напора и с перепугу сама отстранила. — девушка выглядела расстроенной.

— Так ведь можно всё вернуть! — тут же нашла выход неугомонная Ангелина.

— Как? — Марька даже разозлилась немного на глупое предложение. — Он теперь в другую влюблён, стихи ей посвящает, да такие, что у меня мурашки по коже от них бегут. Хотя… — девушка на миг задумалась. — может даже и к лучшему, сама посуди, ну какая мы с ним пара?

— Марька… — Ангелина с подозрением посмотрела на подругу. — Ты чего-то не договариваешь! Тебе ведь самой Женька нравится!

Что было, то было. Марьяна даже не стала отрицать столь очевидные вещи, она ведь и сама давно хотела поговорить с кем-нибудь о столь некстати возникших чувствах.

— Понимаешь, — горячо забормотала Марьяша, глядя прямо Гелке в глаза. — до меня ведь и до самой доходит, что у этих чувств нет никакого будущего. Говорила себе «Остановись, Марьяна, остановись», а толку? Сначала, когда только познакомились, мне просто смотреть на него нравилось, какой он весь из себя красивый, педантичный. Аккуратный, будто не человек вовсе. Потом я на деталях залипать стала — глаза эти ледяные, волосы всегда зачёсанные, выражения лица непроницаемое, морщинки у глаз, когда всё-таки соизволит улыбнуться по-настоящему, пальцы длинные узловатые, Боже, я с ума схожу, когда смотрю как он за компьютером работает! Ну а дальше хуже — я поняла, что влюбилась. Долго не хотела признаваться, но против фактов не попрёшь. Начала ревновать, когда он с тобой или с Глашкой долго разговаривал, когда Веронику в комнате увидела, чуть под землю от отчаяния не провалилась! Меня же в тот момент только кровать Женькина спасла, я на неё легла и растаяла. До сих пор таю, каждый раз, когда на ней лежу. Это такой кайф, осознавать, что я сейчас прикасаюсь к тому месту, к которому пол часа назад прикасался он!