Татьяна Карсакова - Потому что я хочу навсегда

Гелка замера словно от удара. Больно было слышать крики, но ещё больнее ранили злые слова. Возможно потому что она осознавала их справедливость.

— Ангел мой, выйди отсюда. — вдруг попросил Вадим. — Не хочу тебя сейчас даже видеть! Потом поговорим.

Ангелина, зажав рот ладошкой, чтобы не сорваться и не закричать от обиды, выскочила из кабинета. В то же мгновение дверь за ней плотно захлопнулась.

Девушка сделала пару шагов и спустилась по стенке в приступе беззвучного рыдания. Было больно, но не за себя, а за любимого. Такого родного, ласкового Вадика, который и правда делал для неё всё, что мог. Пожалуй, впервые в жизни Гелке действительна было стыдно за своё поведение.

В кабинете повисла тишина. Не стучали клавиши, не доносились тихие возгласы или ругательства. Вадим просто бродил, не находя себе места. Не то что бы его так разозлил конкретный поступок возлюбленнлй, Вадику конечно же больно было видеть её в объятиях Мишки, но это можно было пережить. Из себя выводило другое, то, что узнал он об этом от постороннего человека. Самое ценное, что было между ними, доверие, подорвалось. Ну как здесь не сорваться?

Гела тихонько встала и пошла в комнату. На месте не сиделось. Хотелось выяснить всё прямо сейчас, броситься к Вадиму с извинениями, обнять, но девушка прекрасно понимала, что сейчас он её отвергнет. Возможно он её в принципе отвергнет после такого-то поворота! Нужно было как-то успокоиться.

Гелка быстро оделась и вышла из квартиры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ангелина вышла из подъезда и поёжилась от холодного, пронизывающего ветра. Вокруг белели сугробы, с крыш висели сосульки, и Гелка мимоходом подумала, как бы одна из них не свалилась на голову, с её-то везением.

Из квартиры она ушла, теперь бы ещё понять куда податься.

Девушка свернула на тротуар и пошкрябала по скользкому асфальту к остановке, зябко нахохлившись и пряча замёрзшие руки в карманах. В общагу к брату не хотелось — там Миша, к Дарьке тоже — подруга конечно утешет, но только без нотаций опять не обойдётся. Нужно найти кого-нибудь доброго и понимающего, того, кто обнимет и приласкает несчастного ребёнка, который в очередной раз уткнулся носом в собственное несовершенство.

Ноги сами принесли к Глафире.

Глашка лениво валялась на кровати с книгой в руках, когда её телефон завибрировал, принося голос Ангелины.

— Я у тебя под воротами, звонок как обычно не работает. — поставила перед фактом подруга.

Глафира побежала встречать нежданную гостью. Куда ж деваться, если уже на пороге стоит?

Вскоре замёрзшая, несчастная Гелка, сверкая красным носом, вошла в тёплый, уютный коридор.

— Что случилось? — Глаша по одному виду гостьи поняла — приключилась какая-то неприятное.

— Я Вадика обидела. — честно призналась Гела. — Очень обидела. Так сильно, что сама бы никогда в жизни не простила!

— Ты его плейстейшн что ли сломала? — удивилась Глафира.

— Да при чём здесь плейстейшен? — Гелка только удивлённо посмотрела на хозяйку дома.

— Потому что любую другую провинность он тебе точно простит. — Глаша как всегда была уверена и непоколебима. — Раздевайся, чего стоишь? Сейчас какао пить будем. — девушка сверкнула на подругу по-кошачьи прищуренными, изумрудными глазами и пошла на кухню.

Будто в прострации Гела стянула куртку, убрала в сторонку сапоги, влезла в уютные тапочки, которые полагалось носить дома у щепетильной Глафиры, и поплелась следом.

Глаша не требовала сиюминутных объяснений, вместо этого она выключила надоевший телек, что б не бубнил под ухом, достала ковшик, молоко и захлопотала у плиты, шурша длинной юбкой цветастого домашнего сарафана.

Ангелина с ногами забралась на кухонный диван, поставила подбородок на коленки, и погрузилась в размышления.

Глафира умела умиротворять. Она была теплой, надёжной и спокойно, будто большой, поросший мхом, нагретый на солнце камень. Почему-то именно эта ассоциация пришла в голову рассеяно следящей за подругой Гелке.

— Глашка, я ужасная? — вдруг выдала свою тайную мысль Ангелина.

— С чего ты взяла? — Глафира обернулась и с интересом посмотрела на подругу. — Нет, Гелочка, ты просто прекрасна! Умная, обаятельная, неугомонная. — Глаша всегда умела видеть в людях только самое лучшее.

Такая доброта и приятие окончательно растопили девушку.

— Я Вадика обидела сильно очень. Он так старался наладить со мной отношения, всегда понимал, заботился, любил, а я взяла и разрушила всё за одно мгновение! Он меня эгоисткой назвал. — призналась Гелка. — Сказал, что только о себе думаю и никого вокруг себя не замечаю. Сказал, что готова идти по головам, что жизнь со мной — это вечное испытание. — Ангелина вновь расплакалась, вспомнив злые упрёки. Почему-то сейчас, рядом с тёплой, всепринемающей Глафирой слова дались очень легко. Была у Глашки одна прекрасная черта — она никогда не осуждала и всегда пыталась понять.

— Это он с горяча, не плачь. — девушка погладила подругу по златокудрой головушке. — Ну что ты такого могла сделать, что он настолько вышел из себя?

Всхлипывая и периодически заливаясь слезами Гела поведала о своих горестях. Глаша внимательно слушала, сверкая изумрудными глазами в вечерней полутьме комнаты. Пожалуй, именно это молчаливое участие и сдержанный интерес были так нужны сейчас Ангелине.

— Глашка, я такая дура! — рыдала девушка, уткнувшись подруге в мягкое плечо. — Из-за сиюминутного каприза нам все отношения испортила! Вадька же больше никогда в жизни мне доверять не будет!

— Успокойся! — Глафира только гладила страдалицу по вздрагивающей спинке. — Будет, куда денется! Он знает, что ты всё осознала и больше никогда так не поступишь. Вадим умный, он всё поймёт.

Ангелина разрыдалась от этих слов ещё больше. Вадим умный, он всегда понимает и идёт на компромисс. Он всегда заботится о неё, всегда старается сделать как лучше. А она! Как же она могла доставить ему такую боль!

— Садись, попьём какао, от него всегда становится легче. — предложила Глаша.

Ангелина взяла из рук заботливой подруги большую кружку с зефирками по краям и сделала первый глоток. Невероятно ароматный, горячий, пряный напиток согрел девушку, оживил её.

— Я одного не могу понять. — наконец выдала ещё одну терзающую её мысль Гела. — Неужели я и правда такая отвратительная? Как люди тогда вообще со мной рядом уживаются?

— Да нормальная ты, не переживай. — Глафира села рядом и тоже отхлебнула какао. — Все мы несовершенны, и ты не более остальных. Просто вопрос в том, что чьи-то несовершенства мы принимаем, а чьи-то напрочь отвергаем. Так устроена жизнь, так складываются человеческие отношения.

Ангелина смотрела на умиротворённую улыбку подруги и на минутку Глаша показалась ей Чеширским Котом — мудрым, вальяжным, будто бы родом не из этой реальности.

— Глашка, а почему ты всегда такая спокойная? — удиаилась девушка.

— Всё просто — я фаталистка. — Глаша почесала за ушком запрыгнувшую ей на колени кошку. — Верю в то, что всё будет так, как задумано свыше, а ещё верю, что тот, кто это задумал, очень мудрый и не даёт человеку испытаний больше, чем он способен вынести. Вот сейчас ты поругалась с Вадимом, вам обоим больно, но это урок на будущее, вы его усвоите и больше такого не повториться.

— Постой, если следовать твоей логике, то можем не помириться! — встрепенулась Ангелина.

— Может и не помиритесь, но я предпочитаю верить в лучшее. Всё будет так, как должно быть, смысл нервничать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Нет, ты всё-таки странная! — Гела всплеснула руками. — Судьба предопределена, ты не можешь ни на что повлиять, поэтому сиди и не психуй — так получается?

— Так. — согласилась Глафира. — А что ты исправишь нервами?

— Как-то совсем грустненько. — вздохнула неугомонная Гелка. — Беззащитной себя чувствуешь.

— Верь в лучшее и будешь чувствовать себя уверенно. — улыбнулась подруга. — Давай лучше почитаем что-нибудь интересное. Есть у меня одна история на примете.

Глафира сбегала к себе в комнату и притащила толстую книгу с новеллами о Мумми-Тролях.

— Держи! — велела она. — Читай «Филифьонка в ожидании катастрофы».

Ангелина легко согласилась, любимой истории она была рада всегда.

— «Жила-была Филифьонка, которая стирала в море свой большой лоскутный коврик». — начала девушка.

И вместе подруги прочитали о суетливой Филифьонке, которая так готовилась к катастрофе, а в итоге оказалась к ней совершенно не готова, и о Снусмумрике, не заметившем за сочинением песни нового друга, и о многих других, давно знакомых и родных, но от того не менее интересных персонажах, которые каждый раз несли новые символы и новую мораль.

Какао давно был выпит, на улице стемнело, а девчонки так и сидели за столом при свете настенного светильника и, передавая друг другу книгу, читали вслух.

Наконец Ангелина оторвалась и посмотрела от увлекательного занятия и посмотрела на часы.

— Одинадцать вечера — констатировала она. — Глаш, как думаешь, остыл он уже?

— Не знаю, но проверить определённо стоит! — Глафира отложила книгу в сторону и девчонки пошли вызывать такси. Домой Гела ехала уверенной в своих силах и умиротворённой, всё-таки какао и Мумми-Тролли творят чудеса.

— Бухаем-с? — Ангелина замерла в дверном проёме, оглядывая развернувшуюся перед ней картину.