Среди них она легко нашла молодого мужа Сабеллы. Он был выше, крепче и красивее всех окружающих его мужчин, по мнению Кармелиты – блестящий молодой человек. Увидев, как Берт что-то сказал окружавшим его друзьям, весело расхохотался и направился сквозь толпу к дому, она поспешила в комнату.

Под свист и улюлюканье Берт, зажав под мышками по бутылке шампанского, двинулся к гасиенде. Его глаза светились, озорством.

– Кто для тебя важнее всех на свете после меня, милый? – произнес кто-то, смеясь.

– Ну что, Берт, хочешь, мы разбудим тебя на рассвете и позовем завтракать? – поддразнивал другой.

Шутки неслись со всех сторон, и Берт добродушно принимал их. Подойдя к лестнице внутреннего дворика, он обернулся и, по-мальчишески усмехнувшись, сказал:

– Дорогие мои! Миссис Бернет и я благодарим всех за то, что вы пришли. Здесь вдоволь еды и вина, оркестр будет играть всю ночь. Оставайтесь и веселитесь, сколько хотите! – И, подмигнув собравшимся, добавил: – А мне пора пожелать вам всем спокойной ночи!

Раздался пронзительный свист и громкие аплодисменты – и Берт скрылся в доме.

Кармелита поспешила предупредить Сабеллу, что ей нужно поторопиться. Сабелла едва успела накинуть тонкий пеньюар, как раздался требовательный и властный стук в дверь. Напоследок крепко обняв госпожу, Кармелита быстро вышла через дверь, ведущую в комнату для прислуги. Скрывшись за ней, она подождала, пока не услышала, как Сабелла сказала:

– Входи, Берт.

Кармелита выскользнула в коридор и быстро пошла прочь.

Войдя в спальню, Берт в нерешительности замер у входа и не сводил глаз с молодой женщины, его жены.

Вся она – от изящной шеи до очаровательных маленьких ножек – была закрыта кружевным пеньюаром цвета слоновой кости. Золотые волосы, словно плащом, покрывали стройные плечи и спину, а свет настольной лампы создавал вокруг них ореол. В глазах Сабеллы застыла странная и привлекательная смесь испуга неопытной девушки и вызова. Она была, без сомнения, самой красивой, самой изысканной женщиной из всех, кто когда-либо нравился Берту. Он желал ее с такой ослепляющей страстью, что еле удержался, чтобы немедленно Не скинуть с нее пеньюар и не обнять ее прекрасное обнаженное тело.

– Любимая, я надеюсь, что я не поторопил тебя, – тихо и ласково сказал он.

– Нет.

Сабелла была не в силах унять дрожь в коленях. Сердце бешено колотилось в груди. Берт никогда не казался ей таким огромным и пугающе мрачным, он был просто гигантом, и рядом с ним она чувствовала себя маленькой и беззащитной. Берт подошел ближе и положил руки ей на плечи.

– Выпьешь со мной, дорогая?

– Да, конечно.

Если бы только она могла выпить всю бутылку! Это помогло бы ей вынести предстоящую пытку.

Берт снял черный пиджак и бросил его на ближайший стул. Затем, придерживая средним пальцем аккуратный узел, рывком ослабил черный шелковый галстук и расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки.

Сабелла, не отрываясь, смотрела на него. Будет ли он с нею так же безжалостен? Сорвет ли он с нее пеньюар и отбросит его в сторону, а затем и рубашку, оставив совершенно голой, жалкой и растерянной?

Протянув Сабелле бокал шампанского, Берт посмотрел в ее карие, сверкающие в полутьме глаза:

– Пусть все наши будущие дни и ночи будут так же сладостны, как эта первая ночь.

Глава 21

Их бокалы встретились и мелодично зазвенели. Берт слегка пригубил холодное шампанское, Сабелла же, сделав жадный глоток, тут же отпила еще. Испуганно глядя в полные жгучего огня глаза Берта, она решила выпить как можно больше и старательно допила все до последней капли.

– Можно еще шампанского? – Сабелла протянула пустой бокал, мечтая опустошить всю бутылку до дна прямо из горла.

– Конечно, можно, – Берт мягко улыбнулся, – ты можешь выпить все шампанское на Линдо Виста. Если пожелаешь.

Но Берт не спешил налить ей вина. Видя, как она нервничает, он лукаво спросил:

– Если мы собрались напиться, дорогая, то почему бы нам не расположиться поудобней? Я не привык пить стоя. А ты?

Прежде чем Сабелла ответила, Берт, не выпуская бутылки, легко подхватил ее на руки. В ужасе Сабелла закрыла глаза и уткнулась лицом в плечо Берта.

Большой темноволосый мужчина, державший ее на руках, был бессовестным вором, и она будет презирать его до конца своих дней. Но сейчас он – ее законный муж, которого она сегодня днем в церкви обещала любить, уважать и слушаться; в любую секунду он может швырнуть ее на кровать, сорвать одежду и сделать свое дело без всяких предисловий, и она обязана смиренно покориться ему.

Но Берт отнес ее не на кровать. Пройдя через всю слабо освещенную комнату, он подошел к большому потрепанному коричневому кожаному креслу и опустился в него, удобно устроив Сабеллу у себя на коленях.

– А сейчас, миссис Бернет, – Берт улыбнулся так широко, что его белые зубы сверкнули в темноте, – если вы опустите свой бокал чуть ниже, я наполню его.

Облегченно вздохнув, Сабелла кивнула и, радуясь, что они еще не в постели, а в кресле, протянула бокал. Держа одновременно Сабеллу, бутылку и собственный бокал, Берт чуть-чуть не рассчитал, и пена быстро полилась через край на кружевной пеньюар Сабеллы.

– Прости, любовь моя. В следующий раз, когда ты соберешься выходить замуж, твой наряд для брачной ночи будет за мной.

– Мне кажется, – Сабелла изо всех сил старалась выглядеть веселой, – что ты не собираешься покупать мне новую ночную рубашку.

– А, так ты не только красива, но и остроумна? Не будет вам больше брачных ночей, миссис Бернет. – Он властно обнял ее за талию. – Ты принадлежишь только мне.

– Значит, у меня никогда не будет новой ночной рубашки и я должна беречь эту как зеницу ока?

– Нет, моя радость, это совершенно не так.

Глядя в темные глаза Сабеллы, Берт потянулся к кружевной вставке на атласном пеньюаре и вытер липкую от шампанского руку о дорогую одежду.

– Берт Бернет, – возмутилась Сабелла, – ты испортил мне...

– Разве? Что ж, это не имеет никакого значения. После сегодняшней ночи ночная рубашка тебе больше не понадобится.

– Неужели?

– Так точно. Ты можешь купить десятки или даже сотни ночных рубашек, – он откинул длинную шелковистую прядь золотых волос с лица Сабеллы, – при условии, что, ложась в постель, ты будешь оставлять их в ящике комода.

– Знаешь, Берт, я...

– Поцелуй меня, – Берт сообразил, что не стоило делать такого смелого заявления в первую же ночь, – поцелуй меня, а об этом мы поговорим потом.

Сабелла, закрыв глаза, ждала глубокого, страстного поцелуя. Но ждала она напрасно.

– Ты раздумал меня целовать?

– Нет, не раздумал. Но я хочу, чтобы ты поцеловала меня. – Он нежно погладил се руку. – Я жду, дорогая.

Сабелла была обескуражена и не знала, что делать. Она так долго страшилась этого часа и так долго готовилась к нему, что, казалось, точно знала, как это будет происходить, приучила себя к мысли о необходимости выдержать унизительный стыд и пронизывающую боль.

Берт Бернет был страстным мужчиной, и Сабелла знала это: целое лето она отражала его беспрестанные попытки овладеть ею. Она уже давно должна бы быть раздета и покорена на этой большой кровати.

Но она ошиблась. Искренне недоумевая и радуясь, Сабелла поцеловала Берта. Он не шелохнулся, не сделал никакого движения ей навстречу.

– Это был потрясающе сладкий поцелуй. Мне понравилось. Поцелуй меня еще раз. Пожалуйста.

Сабелла удивленно взглянула на Берта. Неужели он волнуется так же, как и она? Возможно ли это? Может быть, мужчины, когда все происходит первый раз, тоже нервничают? Не первый раз вообще, а именно с ней. Это будет их первая близость. Может быть, он боится, что разочарует ее? Как бы глупо это ни было, но мысль о том, что этот огромный, красивый, самоуверенный мужчина может испытывать такой же страх, как и она, согрела ее сердце.

– Выпей со мной. – Сабелла поднесла бокал к его губам.

Едва Берт успел сделать глоток, как она нежно поцеловала его, бессознательно желая вызвать ответную реакцию; Через некоторое время, испробовав множество различных поцелуев, Сабелла почувствовала, что его губы отвечают ей, а руки крепко обнимают.

Наконец Берт поднял голову, взглянул на нее и задал довольно странный вопрос:

– Малышка, тебе нравится это кресло? Сабелле казалось, что сердце колотится у нее в горле; темные, влажные глаза ее блестели от опьяняющих, пахнущих шампанским поцелуев. Она прикоснулась указательным пальцем к ослабленному узлу шелкового галстука и сказала:

– А что? Разве не все равно? Это всего лишь кресло, и...

– Нет, моя радость, здесь ты ошибаешься. Это не «всего лишь» кресло. Это – замечательное кресло. Я называю его «моим счастливым креслом».

Ее тонкие брови поползли вверх.

– Твоим счастливым креслом?

– Именно. Знаешь, когда я по-настоящему счастлив, я прихожу сюда и сажусь в него.

– Ты смеешься надо мной.

– Вовсе нет. Мне нравится сидеть здесь, когда я счастлив.

Чувствовалось, что сейчас Берт действительно счастлив. Он вздохнул и стал осторожно наматывать прядь длинных золотистых волос Сабеллы на палец.

– У меня также есть «кресло забот». Оно стоит внизу, в библиотеке. Это бордовое кресло с деревянными ручками и высокой прямой спинкой, на редкость неудобное. Я сажусь в него и предаюсь печали.

– Ты бываешь печальным? Я не могу представить себе этого.

Помимо воли Сабелла была очарована его наивностью.

– Бордовое кресло в прекрасном состоянии. Выглядит как новенькое, а это, как можешь заметить, немало испытало на своем веку.

Берт решительно наклонил голову и поцеловал ее грудь через тонкую материю кружевного пеньюара. Не обращая внимания на легкую дрожь, пробежавшую по ее телу, на короткий, напряженный вздох, он поцеловал ее снова, слегка приоткрывая рот, и поднял голову: