Он был так нежен, так ласков, что на миг Мадлен решилась было признаться ему во всем. Но, узнав истину, Логан наверняка возненавидит ее – за ложь, за корыстные цели, за то, что он стал невольной жертвой ее нелепых планов. Ей оставалось лишь уйти в надежде, что Логан никогда и ни о чем не догадается.

– Логан, – прошептала она, уткнувшись лицом в его шелковый халат, – наше время истекло. Завтра я ухожу.

Приподняв голову Мадлен, Логан уставился ей в лицо своими пронзительно-синими глазами.

– Почему?

– Последние две недели казались мне чудесным сном. Я была так счастлива здесь… с вами, но мне пора возвращаться в прежнюю жизнь. Пришло время вернуться домой.

Он вновь погладил девушку по спине.

– Где же твой дом, Мадлен?

– На другом конце света, – отозвалась она, вспомнив об уединенном поместье, где ей предстояло до конца своих дней быть женой лорда Клифтона, рожать ему детей и потакать его прихотям.

– Там тебя ждет другой мужчина? – спросил Логан, словно прочитав ее мысли.

Перед глазами Мадлен всплыло самодовольное лицо лорда Клифтона, и она зажмурилась, чувствуя, как ее ресницы увлажняются от слез.

– Да.

Услышав ответ Мадлен, Логан не выказал удивления, но она почувствовала, что в его душе что-то произошло, Логана переполняли эмоции. Но какие именно? Гнев? Ревность? Как бы там ни было, его чувства пробились сквозь глухую стену равнодушия.

– Скажи мне, кто он. Я все улажу. Непреклонная решимость в голосе Логана встревожила Мадлен.

– Не надо!

– Ты останешься здесь, Мэдди. – Он вытащил шпильки из ее волос и распустил золотистые локоны. – Мне давно не хватало близкого человека. А теперь у меня есть ты, и я тебя никому не отдам.

– Я совсем не то, что вам нужно, – возразила Мадлен, вытирая мокрые глаза ладонями. – Мы с вами… совсем разные.

Логан улыбнулся и утвердительно кивнул.

– Да, вряд ли кто-нибудь назовет нас идеальной парой, но мне нет до этого дела. Я уже забыл, что значит испытывать влечение. В последний раз, когда со мной случилось такое, я поклялся, что больше подобного не допущу,

– Это было, когда вы влюбились в Оливию? – спросила Мадлен.

Улыбка Логана угасла. Он вопросительно уставился на девушку:

– Откуда ты знаешь это имя?

– В бреду вы не раз повторяли его. Вы сердились, бранили ее так, что я и передать не могу… – Мадлен умолкла и покраснела, вспоминая, как сквернословил Логан.

– Вот именно, – сухо подтвердил он. – А все потому, что Оливия спала с Эндрю, хотя была помолвлена со мной.

– С лордом Дрейком? С вашим другом? Но зачем ей это понадобилось?

– Оливия благоговела перед титулами и высоким положением в обществе, какого я никогда не смог бы ей дать. Я был глупцом, когда всерьез считал, что люблю ее, но я думал, что больше никогда не встречу такую прекрасную и утонченную женщину, как Оливия. – Логан внезапно умолк. Его лицо стало отчужденным. – Не знаю, что еще известно тебе о моем прошлом. Его не назовешь славным.

Пораженная Мадлен молчала, ожидая продолжения.

– Мой отец – арендатор в поместье лорда Рочестера. Единственный наследник Рочестера – Эндрю. Мы с Эндрю дружили с ранних лет, потом мне позволили брать уроки вместе с ним, пока я не сделался настолько неуправляемым, что Рочестер стал опасаться дурного влияния с моей стороны.

– Не могу поверить! Логан криво улыбнулся:

– Видела бы ты, каким я был в те годы – отъявленным воришкой, маленьким вандалом… Я гордился, когда меня называли сорвиголовой.

– Почему?

– Во мне бушевали бунтарский дух юности и гнев. Меня раздражало, что наша семья вечно голодает, что мы живем в лачуге… Но больше всего я злился оттого, что понимал: моя участь давно предрешена.

– Понимаю, – тихо произнесла Мадди. – Со мной такое случалось.

Логан окинул ее пытливым взглядом.

– Я верю тебе.

– Как же вы стали актером? – спросила Мадлен, чувствуя себя неловко под взглядом Логана.'

– Когда мне минуло шестнадцать лет, я сбежал из дома и стал помощником одного лондонского виноторговца. Я недурно преуспел в этом деле и мог бы заниматься торговлей и впредь, но в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать лет, мне посчастливилось попасть на спектакль театра «Друри-Лейн». После этого вся моя жизнь переменилась. Я поступил в труппу странствующих актеров, брался за ничтожные роли, постигал азы нового ремесла. Два года спустя я вернулся в Лондон и основал «Столичный театр». Примерно в то же время я познакомился с Оливией. – Логан горько улыбнулся. – Я верил, что в браке с ней обрету блаженство, которого до сих пор был лишен.

– Понимаю. – Ревность кольнула Мадлен в самое сердце, и она опустила глаза, чтобы не выдать своих чувств.

– Поглощенный сбором собственной труппы, – продолжал Логан, – я допустил чудовищную ошибку, познакомив Оливию с Эндрю. Очевидно, она предпочла титул и наследство Эндрю неопределенному будущему, которое предлагал ей я. Оливия сделала ставку на Эндрю, не ведая, что он не собирается на ней жениться.

– Но как вам удалось выяснить, что они… – Мадлен замялась, подыскивая подходящее слово.

– Я застал их в постели.

– Как это скверно с их стороны! – воскликнула Мадлен, покраснев от негодования и смущения.

– И я того же мнения, – сухо подтвердил Логан.

– Не понимаю, как вы могли простить их. Логан пожал плечами:

– Со временем я понял, что Эндрю сделал мне одолжение, показав, какова на самом деле Оливия. И разумеется, не мне винить Оливию за то, что она желала большего, чем я мог ей предложить.

– ей следовало бы гордиться тем, что она сумела покорить ваше сердце…

– Она знала, чего я стою, – с невозмутимым видом перебил Логан. – Я сколотил состояние, развлекая толпу; выставляя себя напоказ вроде дрессированной мартышки, как говорит Рочестер. Актер – слуга каждого, кто платит за билет, чтобы поглазеть на него; любой для него хозяин – и уличный мальчишка, и торговец, и дворянин. Оливия все понимала, и ей это не нравилось.

Логан показал Мадлен свою широкую ладонь.

– Как бы часто я ни играл королей и принцев, на самом деле я всегда был и останусь Дженнингсом. У меня руки и ноги простолюдина, моя спина предназначена для перетаскивания тяжестей и пахоты. Да что там, даже мое лицо…

– Нет, – поспешно возразила Мадлен, приложив пальцы к губам Логана и заставляя его замолчать.

Он перехватил руку девушки и поцеловал ее запястье.

– Я недостоин тебя. Тебе нужен молодой мужчина, идеалист, тот, который впервые изведал бы с тобой все радости жизни. Я не всегда бываю добрым; чтобы пересчитать мои недостатки, не хватит пальцев на обеих руках. Я могу пообещать лишь одно: я буду желать тебя, пока не испущу последний вздох.

Мадлен поняла, что Логан обнажает перед ней душу с мучительной откровенностью, от которой у нее разрывалось сердце. Он стремился объяснить ей, кто он такой, позаботиться о том, чтобы она не питала иллюзий. Но ни прошлое, ни нынешнее ремесло Логана не имело значения для Мадлен. Он был удивительным человеком, он сам по себе заслуживал любви. Такой шанс мало кому предоставляется. Мадлен в отчаянии думала, что уйти от Логана будет труднее всего.

– Оливия глупа, – всхлипнула она. – А я еще глупее, чем она.

Логан осушил поцелуями слезы с нежных щек девушки.

– Мне все равно, кто ты и каково твое прошлое. Просто объясни, почему ты хочешь уйти. Может, ты влюблена в другого?

– Нет-нет! – поспешно проговорила Мадлен. Это предположение вызвало у нее желание горько рассмеяться. – Нет, что вы! Но я поклялась Богу, что вернусь домой, если вы поправитесь

Она почувствовала, как Логан улыбнулся, уткнувшись лицом в ее плечо.

– По-моему, эту сделку не назовешь честной, дорогая. И потом, ты не посоветовалась со мной. – Он поднял голову, и его улыбка померкла, едва он взглянул на Мадлен. Влечение и жажда в его глазах повергли Мадлен в оцепенение. Казалось, теперь она была не властна над своей судьбой. Логан желал ее, хотел овладеть ею, и Мадлен испытывала столь острое ответное влечение, что остальное для нее уже не имело смысла.

– Я люблю тебя, Мэдди. – Он прильнул губами к ее

Щеке. – Признаюсь, эти слова пугают меня самого: я всегда считал и до сих пор считаю любовь

Проявлением слабости. Но я не могу находиться рядом с тобой и не произносить этих слов. А еще я не в силах расстаться с тобой. – Взяв ее лицо в ладони, Логан впился поцелуем в ее губы, словно опустошая, словно выпивая до дна. – Позволь любить тебя, – прошептал он хриплым шепотом. – Позволь заботиться о тебе. – Он целовал ее, испытывая острейшее желание, целовал снова и снова, пока все ее тело не налилось жаром.

Мадлен, не в силах удержаться, отвечала на поцелуи. Она обвила руками мускулистую шею Логана; ее сердце бешено колотилось от страха и безудержной любви.

– Я не знаю, что мне делать, – прошептала она, касаясь губами его губ.

– Не думай об этом. Просто доверься мне.

Дрожа всем телом, Мадлен позволила ему расстегнуть пуговицы сзади на платье. Кашемир на ее спине разошелся. Соски Мадлен напряглись и заныли еще прежде, чем Логан опустил лиф ее платья, высвобождая грудь из шелковых оков.

Последняя благоразумная мысль пронеслась в голове Мадлен, но она отринула ее, предпочитая жить лишь предстоящей ночью и не думать о будущем.

– Поцелуй меня, – прошептала она, мечтая о прикосновении к своим устам его горячих губ. Но губы Логана сомкнулись вокруг ее соска, и он принялся ласкать его, легонько покусывая зубами. Мадлен затрепетала и подалась вперед, но Логан осторожно придержал ее. Его руки скользили по телу Мадлен, раздевая ее, развязывая тесемки и расстегивая крючки. Наконец на ней остались лишь чулки и панталоны.

Мадлен еще никогда не доводилось раздеваться в присутствии постороннего человека даже в пансионе, где девушки принимали ванну, не снимая нижнего белья.

– Не надо! – прошептала она, вспыхнув, когда Логан развязал пояс ее панталон и спустил их до щиколоток. Его лицо словно окаменело.