Милдред увидела, как фиолетовый камень медленно заскользил по доске и остановился на слове «да».

- Мы приветствуем тебя, Ярлаф. Здесь присутствует мой большой друг Милдред Сэвидж. Ей нужна твоя помощь, Ярлаф. Очень нужна. Она пытается отыскать свою внучку Элисон.

Милдред знала, что такое невозможно, но, несмотря на жаркое пламя в камине рядом с ней, ей показалось, что воздух в комнате внезапно стал прохладнее. Она наклонилась вперед над столом.

- Спроси его, не видел ли он девочку.

- Терпение, - предостерегла ее Берта. - Ярлаф откроется в свое время. - Тем не менее ее следующими словами были: - Элисон с тобой?

Камень снова заскользил и остановился на слове «нет».

- Я знала это! - с радостным торжеством воскликнула Милдред. Проводник Берты сообщил ей то, что она и без него хорошо знала. Элисон жива!

Возникла длинная пауза. Затем мерцающий камень передвинулся на букву «Д». Затем на букву «Р», потом на «У». Вначале камень двигался медленно, потом все быстрее и быстрее. Составилась фраза: «Другой желает говорить». Язычки свеч эффектно склонились вправо, словно на них подуло ветром. Захваченная драматизмом момента, Милдред и думать забыла о своем недоверии.

- Кто с тобой? - вопросила Берта. - Кто желает говорить с Милдред Сэвидж?

На этот раз аметистовый камень рысью прошелся по доске. Огоньки свеч отражались в его гранях.

- Мертвый.

- Великий Боже! Наверное, Майкл. Или Астор. - Голос ее дрогнул при мысли о сыне. - Или Патриция. - Красавица, трагически погибшая, жена ее сына. Мать Элисон.

- Нет.

Берта недовольно посмотрела на Милдред, как бы напоминая ей, ради кого затеян сеанс.

- Тогда кто?

Молчание.

- Положите пальцы на камень рядом с моими, - посоветовала Берта. - Это увеличит приток энергии.

Милдред послушалась. Кварц неуверенно, то и дело запинаясь, снова стал передвигаться - от «М» к «Э». Казалось, аметист излучает тепло, потому что пальцы пожилой леди нагрелись. Камень остановился на букве «Р».

- Мэри! - ахнула Милдред. - Няня Элисон.

Подтвердив ее догадку, кристалл остановился на букве «И». У Милдред закружилась голова, в глазах заплясали какие-то пятна. Ярко вспыхнул огонь. Несмотря на безветренную погоду, громко задребезжали оконные стекла. Затем все погрузилось в темноту.

- Вы преувеличиваете, - настойчиво повторяла Милдред часом позже. Она по-прежнему находилась в библиотеке, и настроение у нее было далеко не лучшим. - Это просто легкий приступ тахикардии. Больше ничего!

Максвелл Стоун нахмурился, щупая пульс у женщины, чей возраст недавно перевалил за седьмой десяток.

- Это вы так считаете. Я и не знал, что у вас медицинское образование.

Вызванный сюда прямо со стоянки яхт, куда он только успел причалить свой кеч - небольшой двухмачтовый парусник, - Максвелл прибыл в чем был: в синей рубашке без ворота и в парусиновых брюках. Лицо у него обветрилось, волосы посветлели, выгорев на солнце за время прогулки на яхте вдоль побережья.

- Ты всегда был остер на язык, Макс, - парировала Милдред. - Я помню то лето, когда вам, мальчикам, только что исполнилось по семь лет и ты учил Астора ругаться плохими словами. Должна признаться, я отнеслась к этому сдержанно, как к забавному эпизоду, но Майкл не разделял моего мнения, и прошла целая неделя, прежде чем Асти смог сидеть.

- Это случилось зимой. И нам было по девять лет. - Из магнитофона на столике, стоявшем рядом с креслом, лилась индийская мелодия для флейты. Максвелл выключил его. - А если уж быть совсем точным, то это Астор учил меня плохим словам. - Он подошел к столу. - Я отправляю вас в больницу на обследование.

- Но это же нелепо! Я отлично себя чувствую.

- Давайте убедимся в этом, хорошо?

- В медицинском всех вас, докторов, учат быть такими сукиными детьми?

- Прямо с первого курса. Одновременно с тем, как подтасовывать списки на оказание медицинской помощи за счет правительства.

- Да, остер ты на язык, - холодно повторила Милдред, качая головой.

Ее волосы и осанка стойко отказывались поддаваться возрастным изменениям. Роскошная золотисто-каштановая грива сохранялась в прежнем виде еще с тех времен, когда она была девушкой, за исключением одной серебряной пряди, которая появилась у нее за одну ночь после трагедии - двойного убийства и похищения ребенка.

- Я думаю, вам следует прислушаться к советам Максвелла, Милдред, - со спокойным достоинством вступил в разговор второй мужчина, находившийся в комнате.

- Это нечестно. Вы вдвоем ополчились против меня одной.

- Что же делать, - живо ответил высокий брюнет, на которого явно не действовал ее гневный взгляд.

Редклифф стоял, прислонившись к стене, обтянутой кожей, скрестив на груди руки. В отличие от врача, одетого по-спортивному, на нем был традиционный черный костюм, белая рубашка и темно-синий галстук. Ботинки со шнурками выглядели слишком степенными даже для этой цитадели республиканцев.

- Как президент фирмы «Сэвидж» я обязан делать все возможное, чтобы оберегать ее интересы. Для нас, Милдред, вы значите больше, чем основной владелец фирмы, вы источник ее жизненной силы. Вы нужны нам. - Он говорил со специфическим легким французским акцентом, который свидетельствовал о том, что он родом с Юга. Его темные глаза, скорее черные, чем карие, лучились теплотой. Грубо очерченные, поистине мужские губы изогнулись в ласковой улыбке. - Вы мне нужны, - добавил он.

Возможно, ей и шел восьмой десяток, но все равно Милдред продолжала оставаться женщиной. А как могла женщина с таким темпераментом, как у нее, устоять перед откровенно соблазнительной улыбкой?

Она было собралась обвинить его в том, что он пускается во все тяжкие, лишь бы настоять на своем, как дверь библиотеки распахнулась, и в комнату влетела Берта Червински, а вместе с ней сильнейший запах фиалкового корня и гвоздики, исходивший из серебряного флакончика для духов, который она носила на шее.

- Милдред, дорогая! - С напором, которому позавидовал бы бульдозер, она практически смела оказавшихся на ее пути двух мужчин и рванулась к софе. - Я совершенно схожу с ума с тех пор, как твои телохранители выгнали меня отсюда. - Она стрельнула гневным взглядом сначала в Максвелла, затем в Редклиффа, который спокойно выдержал это. Раздражение, вызванное ее появлением, проявилось только в более жесткой линии его губ.

Тонкая изящная рука Милдред утонула в толстых ладонях этой огромной женщины.

- Я отлично себя чувствую, Берта. Правда, - заверила леди. - Легкий приступ обычной тахикардии. Нет причин для беспокойства.

- Конечно нет, - охотно поддержала ее Берта. - Не волнуйтесь, дорогая. У меня есть именно то, что вам нужно, - тонизирующее из оранжерейных трав. - И успокаивающе улыбнулась. - Оно просто творит чудеса.

- Полагаю, вы сегодня натворили уже достаточно чудес, миссис Червински, - высказался Максвелл.

Яркая краска залила лицо пожилой женщины, что совсем не шло к ее бледно-лиловому тюрбану.

- Я не фокусник, доктор, и чудес не творю.

- Разве? - Редклифф сердито посмотрел на алфавитную доску. - А по-моему, очень похоже на забавный вечерок у Гекаты.

- Ред, - с упреком произнесла Милдред. - Ты не должен так разговаривать. Берта моя подруга. И она очень помогла мне. Мы были на пороге откровения.

- Откровения? - Редклифф не мог сдержать насмешку в голосе.

- Мы чуть не вошли в контакт с Мэри, умершей няней Элисон.

Глаза Берты, глубоко спрятанные в складках розового жира, вызывающе смотрели на него: посмеет ли он теперь оспорить слова Милдред?

- Посредник Берты сказал, что Мэри желает говорить с нами, - продолжала Милдред.

- Ах да, тот самый лживый посредник. Как теперь его называют? Челюсти? - ехидничал Редклифф.

- Ярлаф! - злобно выкрикнула возмущенная Берта.

- Прекрасно! - Редклифф кивнул. - А нельзя выяснить у старины Ярлафа, нет ли у него возможности привлечь побольше покупателей в наши магазины?

- Ярлаф не занимается такими вещами, - со злостью ответила Берта. - Он духовный проводник, а не гадалка.

- Чертовски смахивает на колдовские штучки. - Редклифф снова обратился к пожилой леди, теперь уже не скрывая охватившего его гнева. - Черт побери! Милдред…

- Разве ты не понимаешь, Ред, - с полной убежденностью в серьезности своих слов прервала она его. - Мэри может сообщить нам, что случилось с Элисон.

Мужчины обреченно посмотрели друг на друга, как люди, утратившие былую самоуверенность и смирившиеся. Редклифф нервно провел рукой по своим черным волосам и тихонько выругался по-французски, на том французском, на котором говорили в тех местах, где прошло его детство.

- Милдред, - мягко, с неподдельной нежностью начал Максвелл, - прошло почти двадцать два года с тех пор, как Астор и Патриция… - Он замолчал, осторожно выбирая слова. - С тех пор, как исчезла Элисон, - поправился он. - Вам не кажется, что пора забыть?

- Я поклялась Астору, что найду его дочь. Никогда, пока был жив мой сын, я не нарушала данных ему обещаний, и будь я проклята, если сделаю это теперь.

- Я предлагаю всего-навсего провести несколько дней в больнице, - сказал Максвелл. - Пройти обследование. Получить давно необходимый отдых. В конце концов, для продолжения поисков вам необходимо быть в полном порядке. Если вы в самом деле настаиваете на этом.

- Да, настаиваю. - Но выражение непоколебимого упрямства на ее лице постепенно менялось. Она бросила взгляд на стол, возле которого они были так близки к контакту с няней девочки.

- Не мешает провериться перед тем, как мы поедем в Париж на сезонный показ мод в следующем месяце, - заметил Редклифф с той железной логикой, которой она всегда восхищалась.