— Ради всего святого, Оливер, — прошипел Лори, нервно оглядываясь.

Оливер отмахнулся от его протеста взмахом руки.

— Тут только подростки, а они все время думают о сексе, если только им не занимаются. Ответь на мой вопрос. Когда в последний раз?

— Это не твое дело, — отрезал Лори.

— Как всегда обескураживающий ответ. Прошу, скажи, по крайней мере, был кто-то со времен Пола?

Лори знал, что покраснел.

— Конечно.

Но отвел глаза, и Оливер вздохнул.

— Дай угадаю. Несколько неловких свиданий, немного сносного, но в основном посредственного секса, а затем длинные депрессивные вечера, когда ты решил, что тебе не нужны эти скотские плотские удовольствия?

Оливер настолько точно высказался, что Лори снова пришлось прикусить язык, чтобы не спросить, как Оливер догадался.

— Почему мы ведем этот разговор? — спросил Лори.

— Потому что скотские плотские удовольствия — это часть жизни, Лоуренс. — Оливер подвинулся ближе и уставился на него. — Потому что секс заставляет тебя чувствовать себя живым. Потому что ты сексуальный, потому что ты молод и привлекателен, и потому что с правильным партнером ты можешь стать самым отзывчивым и прекрасным любовником, о котором мужчина может только мечтать.

Откровенное обсуждение секса бесило Лори. Но последнее заявление застало его врасплох, он удивленно посмотрел на своего крестного.

— Почему ты так сказал?

— Что ты станешь прекрасным любовником? Потому что считаю, что это так. Ты великодушен и щедр, хотя избирателен — чересчур! — в тебе сконцентрировано столько красоты, которой ты можешь поделиться. Но если ты не будешь возбуждать эту красоту время от времени, Лори, она засохнет и умрет. Попробуй отдать немного своей красоты этому своему партнеру по танцам и посмотри, куда это приведет.

В голове Лори замелькал образ Эда. Улыбающийся Эд прижимает его в кровати. Тревожный и приятный образ. Но Лори встряхнул головой.

— Эд никогда не заинтересуется мной. Он футболист, Оливер. Он большой, красивый и игривый.

Оливер улыбнулся.

— Звучит, как идеальный.

— Да. А идеальные мужчины не заинтересованы в таких тощих изможденных неврастениках как я, — ответил Лори.

Улыбка Оливера исчезла.

— Хотел бы я знать, когда ты пришел к таким выводам. Хотел бы я понять, где и когда ты стал так плохо думать о себе, перестал видеть себя, — он покачал головой. — Надо было мне больше говорить тебе, насколько ты прекрасен таким, какой есть.

Разговор не просто смутил Лори, а заставил почувствовать себя некомфортно.

— Мне нужно идти.

Он повернулся на каблуках и ушел, не давая Оливеру возможности ответить.

Но на протяжении всей репетиции мыслями продолжал возвращаться к разговору с Оливером. Он думал и об Эде тоже. Он знал, что был прав: Эд никогда не будет интересоваться таким мужчиной как Лори. Флирт, да, но встречаться? Или даже просто случайный секс? Мужчина, который играл в американский футбол ради забавы? Конечно, он рассмеется над Лори.

Хуже всего было то, что мысли об Эде в сексуальном плане отбрасывали тень на их совместный танец, который стал ярким маяком в жизни. Он понимал, что Эд танцует с ним, потому что он обнаружил в себе любовь к танцам. Лори осознавал, что Эд пришел в класс в качестве одолжения, но остался ради развлечения. И он так же понимал, что это веселье не может длиться вечно. Эд захочет двигаться дальше. Он захочет другого партнера, или захочет участвовать в соревнованиях, или захочет вернуться в тренажерный зал. И все закончится, возможно, очень скоро. Лори не хотел тратить отведенное им время в тоске по Эду, каким бы желанным он не был.

Впрочем, нельзя и отрицать, что теперь Лори хотел увидеть Эда на своем выступлении. Он сказал себе: «Не будь смешным и перестань об этом думать». И даже если Эд согласится, в итоге все может обернуться против него. Их совместное время закончится. И магия исчезнет.

Но во время репетиции он не мог перестать думать об Эде, пришедшим на «Щелкунчик», не мог перестать желать, чтобы все было по-другому, особенно когда заметил связь: чем сильнее он хотел, чтобы Эд присутствовал, тем легче танцевал.


***


Ну что ж, все было не так уж и плохо.

Звуковая система в тренажерном зале так и не была исправлена, но Эд сдался, и его физкультурная группа продолжила заниматься в спортивном зале совместно с танцевальной группой Лори. Конечно, Вики нашла Эду альтернативу, но он отклонил ее, потому что ему нравилось находиться в спортзале. Занимаясь пилатесом с ребятами под ритмы музыки, которые выбирал Лори, Эд так же перенял некоторые движения. Упражнения на тренажерах он перенес на одиннадцать утра в субботу. В этом было некоторое преимущество, пока дети заняты — они не лезут в неприятности.

Дуон посещал все занятия, и каждый раз, когда Эд заходил в кабинет Вики, находил там подростка. Казалось, он живет в Центре. Эд поинтересовался об этом у Вики.

— Я наблюдаю, — сказала она, морщась. — У меня такое чувство, что у него дома что-то происходит. Не уверена, что он даже живет там.

Это плохо.

— Думаешь, его выгнали?

— Или он сам ушел. Вряд ли у него есть покровитель, — она вздохнула и откинулась на спинку стула. — Вероятно, я облажаюсь с ним, как и со всем остальным.

Эд нахмурился.

— Что ты имеешь в виду? Ты не его социальный работник, Вики.

— Он ходит в Центр. Он мой ребенок. — Вики бросила ручку поверх бумаг на столе. — Я постоянно занята. Финансирование — это особый ад. И в этом году его еще больше. У нас заканчиваются гранты, и город смотрит на нас так, будто мы самый толстый кусок на их карте. Они хотят урезать бюджет. — Вики посмотрела на Эда. — И больше не приводи местных спонсоров. Ты знаешь, как я к ним отношусь.

— То есть Центр может закрыться?

Вики поджала губы и снова начала перебирать бумаги.

— До этого не дойдет.

Эд надеялся, что она права. Он делал все, что мог для Дуона и других подростков. Дважды предлагал подвезти его до дома, и тот принимал предложение. После Эд заезжал в соседний переулок и еще полчаса наблюдал за домом, но Дуон никуда не выходил. Возможно, за стенами было все не очень хорошо, но, по крайней мере, подросток не искал приключений. Во всяком случае, не в те вечера.

Танцы с Лори были великолепны.

Оставалось последнее занятие до окончания курса, и Лори уже намекал, что продолжит давать уроки Эду и после. И это было прекрасно.

Ему удалось взять в себя в руки после того вечера, когда увидел Лори в лосинах. Теперь он ждал в машине и выходил из нее за несколько минут до начала занятий, а в вечерние уроки — старался держаться в зоне ожидания. Что означало: он должен терпеть бесконечно хихикающих девочек-подростков и злобные взгляды Мэгги, которой, как Эд был уверен, совсем не нравился. Но все же это было лучше, чем пытаться выяснить, как спрятать бревно в штанах во время репетиций.

И он на самом деле любил танцевать с Лори.

Больше всего ему нравилось в Лори усердие. И чем усерднее тот работал, тем прилежнее старался Эд. Во время занятий с баптистами Лори позволял им ошибаться, — пока они помнили хотя бы семьдесят пять процентов шагов и держали такт, — но, когда дело касалось их двоих, становился безжалостным.

Сначала Лори был осторожен, но чем дольше они работали вместе, тем беспощадней становился.

— Нет, Эд, сутулиться нельзя. Ты каркас. Ты ствол моего цветка. А так мы выглядим, как кривые увядшие цветы.

— Прости, — обычно Эд не упускал возможность пошутить на тему «Лори — цветок», но Лори был так серьезен, когда преподавал и Эд старался порадовать своего учителя, как никогда и никого. Он прочистил горло и выпрямил спину.

Лори смотрел ему прямо в глаза, держа руки на бедрах.

— Я не могу танцевать, если ты не ведешь. Твоя работа — быть сильным и устойчивым. Помни: шаги, да, но никогда не забывай, что ты якорь. Твоя ошибка станет моей.

Господи. Эд вытер пот со лба и кивнул.

— Ладно. Давай повторим.

Танцы — это работа. Чертовски тяжелая работа. Большую часть вечеров он приходил домой еле живым и, как правило, таким голодным, что перекусывал парой чизбургеров по пути. И все равно случались ошибки. Хотя он уже занимался несколько недель. В итоге Эд начал отрабатывать шаги и движения в своей гостиной, освободив место на потрепанном ковре перед телевизором. Когда же признался в этом Лори, тот кивнул в знак одобрения. И сердце Эда увеличилось в два раза. Но затем выдал ему швабру и показал, как ее использовать для баланса и формы. Не найдя дома подобного предмета для уборки, Эд заперся в обеденный перерыв в кладовке уборщика в одном из дальних офисов на работе, танцуя со шваброй и воображая на ее месте Лори, пока не пришло время собираться на встречу.

Танцевать было тяжело. Но, боже, оно того стоило.

Потому что время от времени у него получалось лучше. Иногда планеты выстраивались в его честь, Эд чувствовал, как у него получается еще до того, как хвалил Лори. И смысл как раз был в том, чтобы сохранить и приумножить навыки и умения. Когда у него получалось правильно, это ощущалось так же прекрасно, как и в футболе: мир исчезал, оставался только Эд, музыка и танец.

И Лори.

Эд повел Лори в поворот и принял его обратно в объятия. Он не только видел, но и чувствовал идеальную форму партнера, его контроль, его совершенную красоту в танце. Когда он двигался с Лори, то испытывал стыд, что когда-то считал того женоподобным. Боже, да, Лори был женственным. И все же он был очень, очень мужественным, и Эд прекрасно это осознавал, держа этого мужчину в своих руках. Руки Лори двигались с женской грацией, но были рельефными, мускулистыми и сильными. Лори был небольшого роста, но таким крепким, что на языке Эда значило «мужчина».