Вера Иванова - Потанцуй со мной!

— И знаешь что, я тебе еще кое-что скажу! Лучше уж такой, как Витек, чем такой, как ты. С ним, по крайней мере, весело и интересно, а ты — просто дохлая рыба! Неудивительно, что никто не хочет с тобой танцевать. Об тебя же обморозиться можно!

Димон молчал. Хлопнула дверь, Наташа ушла, а он все еще переваривал ее последние слова. «Бесчувственный чурбан!» «Дохлая рыба»! Неужели он и вправду такой?!

Он принялся метаться по комнате, натыкаясь на мебель и больно ушибаясь. А Витек-то, хорош, ничего не скажешь! И когда это он успел заделаться таким заправским Казановой? Да еще какой скрытный! Если бы не Наташка, он, Димон, так ничего бы и не узнал! Теперь ясно, куда его дружок исчезает второй день подряд, вместо того чтобы готовиться к экзаменам! Сердце кольнула обида: на Алевтину ему было наплевать, но Витек мог бы быть и пооткровеннее!

И тут Димона осенило — а что, если? Он посмотрел на часы — можно еще застать Витька в школе и посмотреть, как он упражняется с этой девчонкой!

Через полчаса Димон уже стоял у двери актового зала.

Заиграла музыка — тягучая, знойная румба. Димон как будто вновь окунулся в детство — оно было наполнено вот такими же страстными латиноамериканскими мелодиями.

Витек начал танцевать, и ноги Димона автоматически повторили знакомые па.

Урлов танцевал один — по композиции танца партнерша вступала чуть позже.

«Хорошо двигается», — привычно отметил про себя Димон, с неожиданной грустью подумав, что сам бы так уже не смог — слишком давно не тренировался.

И все равно это было хорошо — зеркала, романтическая музыка… Подпевая про себя и непроизвольно считая до восьми, Димон обвел потеплевшим взглядом танцзал и вдруг почувствовал резкий удар в сердце. По гладкому, блестящему паркету по направлению к Витьку плыло яркое рыжее солнце.

Казалось, девочка в облегающем золотистом платье парила, не касаясь ногами паркета — так легок и естественен был ее шаг, так изящны и грациозны движения. Она приближалась к Витьку, в глазах которого светилось страстное ожидание, и Димону вдруг стало нестерпимо плохо от этого гадкого, фальшивого взгляда — теперь-то он знал ему цену!

Если бы Димону сказали, что он сейчас умрет, он бы согласился. Это было бы легче, чем выдерживать неимоверную боль от вонзившейся в сердце раскаленной иглы. Он не мог отвести глаз от приближающегося к Витьку порозовевшего девичьего лица, в панике стараясь понять, откуда же ему так хорошо известны эти черты. Огромные глаза, взмах ресниц, улыбка, облако рыжих волос — все это он знает так давно, что мог бы нарисовать по памяти. И почему ему так тепло и хорошо, когда он смотрит на нее? Он не понимал, что с ним творится. Растерянный, дрожащий, он замер в дверях и слушал, как в сто раз быстрее музыки колотится его сердце.

Между тем пара, никого и ничего не замечая, уже соединилась в танце.

— Два-три-четыре-раз… — донеслось до Димона, когда они проплыли мимо двери, обдав его ароматным воздушным потоком. Он не мог не признать, что танцуют они хорошо, очень хорошо — слаженно, гармонично… Никогда еще Витьку не удавалось достичь такого совершенства — каждое движение было отточено и выверено, но при этом он танцевал так же свободно и естественно, как дышал. Это был тот самый «высший пилотаж», который для него, Димона, еще с детства казался недостижимым — когда он, еще маленький танцор «хобби» класса, раскрыв рот, наблюдал за выступлениями мастеров.

Это из-за партнерши, вдруг ревниво понял он, это она влила в него новую силу. Она идеально подходила Витьку: музыкальная, мягкая, пластичная, отзывающаяся на малейшее его движение.

И тут вдруг Димон вспомнил: «А поцелуи… Разве не об этом мечтает каждый парень?» Ему стало так нехорошо, что он чуть не упал. И это он сам, своими руками отдал девчонку в лапы Урлова! Он смотрел теперь на приятеля новыми глазами — тот казался ему явившимся на землю дьяволом, подлым искусителем, коварным и опытным обольстителем. Все эти старинные слова как-то сами собой всплыли в памяти — откуда это? Из Пушкина? Лермонтова? А, какая разница! Главное — вот он перед ним, Витек, и она на него смотрит влюбленными глазами и что-то тихо шепчет, улыбаясь. Умом он понимал, что все это может быть просто видимостью, имиджем пары, танцоры всегда так друг на друга смотрят, но сердце не желало ничего слушать. Он видел девочку всего несколько минут, но уже всей душой волновался, переживал за нее и — ревновал.

А если бы он услышал разговор танцующей пары, то его переживания получили бы новую пищу — Витек опытной рукой продолжал ткать паутину, заманивая жертву в ловушку.

— Ну, и как же твои сестрички? Ты провела эксперимент? — прошептал он своей очаровательной партнерше во время очередного па.

— Ты был прав! Но я никогда не думала, что они такие! — Тина слегка поежилась.

— Вот-вот. Тебе же пятнадцать, а тебя в темнице держат. И ничего тебе, бедной пай-девочке, не поделать. Ты ведь только третья, а значит, всегда и во всем последняя.

— Неправда! — обиделась Тина. — Это не так! Я сама могу за себя решать, и никто меня не остановит!

— Да? — Витек слегка откинулся и испытующе посмотрел на девочку. — Ты в этом уверена? — Он крутанул ее, а потом крепко прижал к себе. — А вот мне кажется, что ты всю жизнь просидишь на поводке.

— Нет, не просижу! — в голосе девочки звучало упрямство.

— Просидишь!

— Не просижу!

— Докажи! — предложил Витек.

— И докажу! — Девочка посмотрела ему в глаза. — Говори, как?

— Приходи сегодня ночью ко мне! — выпалил Витек.

Тина вспыхнула, но глаз не отвела. Витек приблизился к ней, обнял за талию, притянул к себе в заключительной позе танца, чуть задержав после окончания музыки.

— Я приду, — шепнула Тина. — Я обязательно приду! Но только завтра. А сегодня давай просто погуляем, ОК?

Перед глазами наблюдавшего эту сцену Димона все плыло.

— Что это ты, приятель, тут делаешь? — грозный голос Марфы ударил ему в затылок, как кулак.

Парень вздрогнул, испуганно обернулся, решив, что из этой девицы вышла бы замечательная директриса школы. Или укротительница тигров!

— С-смотрю, — заикаясь, пробормотал он, увидев, что девочка не на шутку рассержена.

— Смотришь? А там кто? — Марфа кивнула на танцующую пару.

— Ви-витек, — сглотнул Димон, пятясь в сторону лестницы.

— И чем же он, интересно, занимается, этот твой Вивитек? — Руки Марфы непроизвольно сжались в кулаки и уперлись в крутые бока.

— Танцует, — угодливо пояснил Димон, прикидывая, удастся ли ему одним броском добраться до лестницы.

— Ах, он танцует! И кто же это ему, интересно, разрешил танцевать с нашей сестрой?

Спасительный голос школьной секретарши прервал тягостную для Димона беседу.

— Утехин! Что это вы тут без дела околачиваетесь! Пойдите помогите Виктору Ильичу парты перенести!

— С удовольствием! — совершенно искренне выпалил Димон, радуясь неожиданному спасению. Первый раз в жизни Марианна Тимофеевна появилась вовремя.

Он бросил Марфе:

— Пока! — И побежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

К Марфе подошла Аглая, вдвоем они смотрели вслед убегающему парню.

— Похоже, дело труба, — хмуро бросила Марфа. — Она уже и с Урловым танцует!

— Полный облом, — невесело согласилась Аглая.

— Мне совсем не нравится, как она на него смотрит. — Кулаки старшей снова непроизвольно сжались.

— А мне не нравится, как он на нее! — пробормотала Аглая. — И вообще этот парень мне совсем не нравится!

— Согласна. Отвратительный тип. Надо как можно скорее вправить Тинке мозги.

Сестры опоздали. Когда они снова повернулись к залу, парочки там уже не было.

Тина вернулась домой только под вечер.

Счастливая и довольная, она что-то тихо напевала, когда перед ней появились хмурые, насупленные сестры.

— Ой, сестренки… Уже девять! А я и не заметила! — голос младшей звучал виновато.

— Вот-вот. Раньше ты всегда рассказывала, куда идешь и когда вернешься! — укорила ее Марфа.

— Рассказывала! — вспыхнула Тина. — Но только родителям, а не вам! Перед вами я не должна отчитываться!

— Еще как должна! — вспылила старшая. — Здесь твои родители — это мы!

— Ничего подобного! Вы мне просто сестры! — негодующе воскликнула Тина.

— Девочки, погодите, — попыталась успокоить сестер Аглая. — Давайте выпьем чаю и поговорим спокойно! Нам есть что обсудить.

— Знаю я эти обсуждения! Будете настраивать меня против него. А это мое дело, с кем быть! Что вы лезете? Хочу, танцую с ним, хочу, целуюсь!

— Целуешься?! Значит, у вас уже и до этого дошло? — ахнула Марфа.

— А хоть бы и так! — глаза Тины сузились, щеки побелели. — Это тоже вас не касается! — она пробежала мимо сестер в комнату, захлопнула дверь, щелкнула замком.

Старшие близняшки беспомощно переглянулись.

— Все-таки надо маме позвонить, — шепнула Марфа.

— Не сейчас. Не надо ее напрасно беспокоить. Мы должны сами справиться! — отрезала Аглая.

Она подошла к двери, тихонько постучала.

— Тин, открой! Надо поговорить!

В ответ в комнате включили музыку.

— Тин, послушай! Это не игрушки! — Аглая повысила голос, но и музыка сделалась громче.

— Дай-ка я попробую, — оттеснила сестру Марфа. — Эй, малыш! — гулко крикнула она, перекрывая «Металлику». — А ну-ка выйди, старшие скажут тебе пару слов!

И вот тут грохот «металла» сделался просто невыносимым. Аглая зажала уши. Ей показалось, что стены дома начали сотрясаться и сейчас рухнут.

— Может, дверь вышибить? — донесся до нее бас Марфы. — И силой ее оттуда вытащить?