— Какая наглость! — возмутилась Шина.

— Нет, нет, — ответила королева. — Мне понравилось.

Мне нравится думать, что в моем сердце пылает огонь; что я когда-нибудь растаю от наслаждения жизнью. Я хочу жить, Шина. Но больше всего я хочу любить.

Голос Марии Стюарт оборвался на последнем слове. В нем слышался трепет, который сказал Шине гораздо больше, чем слова. Она протянула руки, чтобы взять руки королевы.

— Вы так молоды. У вас будет много времени для этого, — сказала она. — Будьте счастливы сейчас, с вашими друзьями.

Возможно, скоро предстоят более серьезные дела.

Шина имела в виду войну против Англии, но Мария Стюарт, смеясь, отвернулась от зеркала.

— Действительно, скоро предстоят серьезные дела, потому что я собираюсь выйти замуж. Я стану супругой дофина Франции, и кто знает, может быть, я стану королевой раньше, чем все ожидают.

— Вы уже королева, — напомнила Шина.

— Но кому не хочется быть королевой сразу двух государств? — ответила Мария Стюарт. — А еще лучше трех. Три короны! Надену ли я их когда-нибудь?

И на мгновение она стала серьезной, затем ее глаза снова заблестели.

— Мы спросим об этом у Нострадамуса, — заявила она. — Вы знаете, что королева пригласила его в Париж?

— А кто такой Нострадамус? — спросила Шина.

— Кошмар! — воскликнула Мария Стюарт. — Неужели вы и на самом деле так невежественны? Он величайший предсказатель в мире. Его предсказания просто потрясают воображение.

—  — Это Ее Величество королева пригласила его сюда? — переспросила Шина.

— Ну разумеется, она, — ответила Мария Стюарт. — Я же говорила вам, что королева помешана на предсказателях.

Она даже построила для них башню в дальнем конце дворца, рядом со своими покоями. Там работают братья Руджери, но они старые и скучные люди и тратят долгие месяцы на выяснение положения звезд и планет. Есть и другие предсказатели. Вообще-то королева не любит, когда мы обращаемся к ним; она хочет, чтобы они общались только с ней одной.

— Она действительно верит им? — спросила Шина.

— Верит? — воскликнула Мария Стюарт. — Да вся ее жизнь основана на их предсказаниях. Она следует всем их советам.

Она бывает у них по десять раз в день. И говорят… — Мария Стюарт замолчала и огляделась по сторонам, словно удостоверяясь, что никто не подслушивает. — Говорят, что она участвует в тайных обрядах черной магии.

— Какая чушь! — с насмешкой бросила Шина. — В этом дворце ходит множество подобных слухов. Мне не раз говорили, что герцогиня — ведьма, что она продала душу дьяволу, чтобы всегда оставаться молодой. Но кто верит в эти глупости?

— Например, королева, — ответила Мария Стюарт, немного скривив губы. Затем, словно устав от разговора, она с радостью повернулась к молодым людям, которые вошли в комнату и дали Шине возможность продолжить разговор.

«Они все немного помешаны», — внутренне усмехаясь, подумала Шина; она знала, что в Шотландии ни за что не стали бы терпеть подобный вздор.

Среди ее соотечественников были люди, обладавшие шестым чувством, но в ведьм, колдунов и волшебников могли верить лишь глупые англичане, отличавшиеся бесчисленными предрассудками. Они даже считали, что шотландцы носят мечи, которые могут разрубить тело человека пополам и при этом самому владельцу не нужно прилагать никаких усилий.

— Пусть и дальше верят в эту чушь! — не раз повторял ее отец. — Человек обычно трусит, если считает, что противостоит дьявольским силам.

Однако, надевая свой белый бархатный наряд, Шина не могла не думать, что магические силы, которыми все наделяли герцогиню, не такой уж и вздор. Невероятно, но ей уже было под шестьдесят, а она так молодо выглядела. На ее красивом лице не появилось ни единой морщинки, а ее фигура была такой же стройной и грациозной, как и фигура любой юной девушки, состоявшей при дворе.

Не могли ли это быть снадобья, которые она, по слухам, выпивала перед верховой ездой, или это вода, в которой она мылась по два, а то и три раза в день? Возможно, ответ крылся в том, что она предпочитала салаты и фрукты мясу и жирным паштетам, от которых все остальные придворные были просто без ума?

Мэгги как-то рассказывала Шине, как слуги королевы клятвенно уверяли, что видели черта с раздвоенными копытами и хвостом, который скакал позади герцогини во время ее утренней верховой прогулки. Кроме того, Шина не могла забыть тот тон, с которым многие мужчины из числа придворных поносили герцогиню, обвиняя ее в совращении и намеренном одурманивании короля.

— Чушь! — произнесла Шина вслух. — Полнейшая чушь!

Но в то же время она не могла сдержать дрожь, которая прокатилась по ее телу, когда, одевшись в белый бархатный костюм для верховой езды, она несколько часов ждала, пока не наступит восемь тридцать.

Когда часы где-то вдалеке пробили четверть девятого, Шина надела небольшую треугольную шляпу из черного бархата, украшенную белоснежным страусовым пером, свисающим до плеча. Она улыбнулась, полюбовавшись на себя в зеркало. Затем, взяв вышитые перчатки — подарок королевы Екатерины — и хлыст с украшенной драгоценными камнями рукояткой, который подарила ей Мария Стюарт, девушка вышла из комнаты и зашагала по длинным коридорам к двери, ведущей к южным воротам.

В это время мало кто мог попасться на пути, потому что дворец просыпался довольно поздно. Можно было встретить пажей и горничных или какого-нибудь запоздалого зевающего щеголя, пьяной походкой ковыляющего в свои апартаменты. Вероятно, такие кавалеры проводили всю ночь за карточным столом или беззаботно кутили где-нибудь. Подобное поведение молодых людей вызывало во дворце непрекращающиеся сплетни.

Однако Шина была слишком погружена в свои мысли, чтобы замечать, что происходило вокруг. Этим утром под ее глазами явственно виднелись круги, а ее маленький ротик принял слегка угрюмое выражение. В целом она прекрасно выглядела, но казалось, будто грим лежит на ее лице, частично скрывая его молодость и лучезарную красоту.

На ходу Шина выглянула в окно и увидела сад, по которому позапрошлой ночью шла с герцогом, когда он вел се обратно во дворец.

— Я ненавижу его! — прошептала она и вдруг почувствовала, как кровь прилила к щекам, а руки сжались в кулаки под силой эмоций. — Я ненавижу его! Я ненавижу его!

Эти слова она повторяла снова и снова, медленно спускаясь по начищенной до блеска лестнице, скользя рукой по позолоченным перилам.

Она дошла до двери и увидела, что снаружи стоят оседланные лошади. Восемь великолепных породистых скакунов кусали серебряные удила и нетерпеливо переступали с ноги на ногу, в то время как конюхи пытались их успокоить.

Конь Марии Стюарт был вороной масти, а седло на нем украшали вышивка и герб Шотландии. И тут Шина вдруг поняла, что о положении Марии Стюарт как королевы никогда не забывали. Везде, где только было можно нарисовать или вышить, красовался герб Шотландии — в ее покоях; на ее каретах; на ливреях ее лакеев и на ее седлах.

Королева Шотландии! Но тем не менее Шина не могла не думать о том, как много это в действительности значило для Марии Стюарт.

Она услышала шаги позади себя и увидела одного из адъютантов, торопливо идущего через зал. Он очень удивился, когда увидел Шину.

— Вы не получили моего послания, госпожа Маккрэгган? — спросил он.

— Вашего послания, сударь? Какого? — переспросила Шина, коротко поклонившись.

— Ее Величество королева решила не совершать прогулку сегодня. Я ко всем отправил пажей, но ваш, видимо, опоздал.

— Ее Величеству нездоровится? — озабоченно спросила Шина.

Ее собеседник улыбнулся.

— Ее Величество поздно легли спать этой ночью, — ответил он. — После танцев мы все отправились кататься на лодке по озеру, и некоторым пришлось возвращаться на берег вплавь.

Своего рода суровое и жестокое развлечение, которое наверняка понравилось Марии Стюарт, подумала Шина. В то же время она была рада, что пропустила его.

— Мы легли спать, когда солнце уже поднялось над горизонтом, — продолжал адъютант. — Мне жаль, госпожа Маккрэгган, что вы напрасно встали так рано.

— Напротив, — возразила Шина. — Раз уж я собралась, то непременно отправлюсь на верховую прогулку.

— Сожалею, но я не смогу сопровождать вас, — вздохнул адъютант.

— Не хочу показаться грубой, — ответила Шина, — но я бы предпочла побыть одна.

Она подала знак одному из конюхов, и тот подвел коня к специальному возвышению, с которого всадники садились в Седло. Скакун был великолепен, почти белоснежный, с украшенной драгоценными камнями уздечкой и ярко алым бархатным покрывалом на седло.

Конюх помог Шине сесть в седло, и она ощутила, так же как и рано утром, ужасное желание уехать подальше от дворца и подольше побыть одной на лоне природы. Она развернула коня к воротам и поняла, что один из грумов последовал за ней, потому что услышала цоканье копыт позади себя.

Она не оборачивалась и не начинала разговор, а грум деликатно соблюдал дистанцию, которая давала ей ощущение свободы. Шине казалось, словно она перенеслась в Шотландию, словно рядом с ней никого нет, и лишь вольный ветер и птицы составляют ей компанию.

Вскоре улицы закончились, и девушка оказалась на лоне природы. Огромный королевский парк простирался почти до самого горизонта. Аллеи, проложенные через лес, были пустынны, за исключением испуганного появлением человека лося или стаи куропаток, выбирающихся на поля.

Шина пустила коня вскачь. Она хотела удалиться от дворца и от своих мыслей, и лишь скорость могла ей помочь. Она слегка ударила коня хлыстом, и он поскакал галопом.

Шина все подгоняла и подгоняла его, а затем услышала позади себя крик. Она оглянулась, не сбавляя темпа. Грум.! стоял на земле и поднимал ногу коня, словно что-то было не в порядке с копытом. Возможно, потерянная подкова или' камень стали причиной того, что конь захромал, подумала Шина.

Конюх крикнул снова и махнул шляпой, но Шина пустила коня еще быстрее. Теперь ее ничто не должно остановить.