Можно было безошибочно узнать ее в Богине Диане, трудно не разглядеть ее черты в великолепной скульптуре, которая стояла в углу, или же на эмалях, украшавших камин. В любом направлении, куда бы ни посмотрел посетитель, везде он увидел бы красивое лицо, навсегда пленившее сердце короля Франции.

Инстинктивно Шина подняла голову и посмотрела на потолок, ожидая увидеть изображение герцогини среди изящной лепнины. Но вместо этого се взгляду предстали причудливо переплетенные буквы» Г»и «Д», которыми король в знак своей любви украшал каждый дворец, в котором он и его любовница когда-либо бывали.

Монограмма очень умно подобрана, с улыбкой подумала Шина и представила себе, что вряд ли найдется при дворе короля Франции еще одна женщина, которую бы так же нежно любили, как Диану де Пуатье.

И тут, когда Шина продолжала смотреть на потолок, произошло нечто любопытное. Она заметила то, что поначалу казалось ей обычным пятном возле одной из роз, окаймлявших буквы. Она посмотрела в том же направлении снова и решила, что это просто отвалился небольшой кусочек лепнины.

Затем Шиной овладело дурное предчувствие, и она поняла, что видит перед собой глаз! С потолка ее рассматривал человеческий глаз; глаз, который шевелился и, несомненно, принадлежал тому, кто тайком подглядывал за жизнью герцогини де Валентинуа.

Девушка встала и подошла к окну. Разумеется, подумала Шина, ей показалось. Затем, как бы между прочим, не желая выдавать свое открытие, она снова окинула взглядом комнату и потолок. Да, без сомнения, это человеческий глаз.

Чей же он? Кто там прячется? Кто осмелился шпионить за герцогиней?

Шина испытывала чувство омерзения. В ее открытии было что-то ужасное, нечто такое, от чего ей захотелось поскорее выбежать из комнаты. Она стояла в нерешительности, похрустывая от волнения пальцами, когда дверь, через которую она совсем недавно вошла, открылась и на пороге появился король.

— Где герцогиня? — спросил он резким, повелительным тоном, явно приняв Шину за кого-то другого.

— Она… она в соседней комнате, Ваше Величество, — ответила Шина.

Король, словно очнувшись, вспомнил о своих манерах.

Он улыбнулся и продолжил уже совершенно другим тоном:

— Вы Шина Маккрэгган, не так ли? Я вас не сразу узнал, простите меня. Так вы говорите, что герцогиня находится в соседней комнате?

— Да, сир.

— Вы знаете, с кем она?

— Ее светлость упомянула о приходе ювелира, Ваше Величество.

— Ах да. Теперь понятно.

Он быстро подошел к двери и распахнул ее. Шина решила, что она вела в гардеробную комнату герцогини. Послышались чьи-то голоса, затем король также исчез за дверью, оставив Шину снова одну.

«По-моему, король ревнует, — внезапно подумала она. — »

Он, вероятно, ушел с площадки для игр, чтобы найти герцогиню, потому что не любит играть в ее отсутствие «.

Какую все-таки чушь придумал маркиз! Какой суетный мир, везде шпионы, следят даже с потолка!

Ей уйти, спрашивала себя Шина, или остаться? Она по» прежнему пребывала в агонии нерешительности, когда дверь в гардеробную комнату открылась и из нее вышел король.

— Герцогиня скоро будет, — сказал он с ноткой радости в голосе. — Ее светлость обещала, что потом приведет вас на теннисные корты.

— Мне бы не хотелось беспокоить Ее светлость… — на» чала Шина, но король перебил ее властным жестом руки.

— Ее светлость так пожелала, — сказал он. — И кто мы такие, простые смертные, чтобы оспаривать ее приказы.

Король улыбнулся, говоря это, и Шина вдруг набралась храбрости. Пусть тайный соглядатай наверху слушает, если хочет подумала она. Это была ее возможность, и она должна ею воспользоваться.

— Могу ли я поговорить с вами, сир? — начала она так тихо, как только могла, — В чем дело? — слегка раздраженно спросил король.

— Когда я покидала Шотландию, Ваше Величество, — торопливо продолжила Шина, опасаясь, что король перебьет ее, — мой отец сказал мне, что Мария, королева Англии, слаба здоровьем. Она долго не проживет. После ее смерти англичане непременно попытаются посадить на престол ее сестру Елизавету.

— У нее нет на него никакого права, — резко бросил король. — Совершенно никакого права. Французский Королевский Суд постановил, что, как настаивал и сам Генрих, его женитьба на Анне Болейн была союзом, не подкрепленным законными основаниями, поэтому Елизавета — незаконнорожденный ребенок и не может считаться наследницей английского престола.

— Шотландия считает так же. Ваше Величество, — сказала Шина, — и, разумеется, полагает, как и вы, что короновать нужно Марию Стюарт.

— Так и есть. Так и есть, — согласился король. — И я буду настаивать, чтобы моя будущая невестка стала законно признанной королевой Англии.

— Вы отправите солдат сражаться за нес? — задыхаясь, спросила Шина.

Невозможно было не заметить, как изменилось поведение короля. Какое-то время он молчал, а затем совершенно другим тоном сказал:

— Я уже отдал распоряжения нашим мастерам придумать узор, символизирующий соединенные гербы: королевские гербы Англии и Шотландии, увенчанные короной Франции.

— Но если предположить, что англичане предложат трон Елизавете, — настаивала Шина.

Король повернулся уходить.

— Мария Тюдор еще не умерла, дитя мое. На все Божья воля. Возможно, она проживет еще много лет, — сказал он и вышел.

С чувством безнадежности Шина смотрела, как король уходит. Он не оглянулся, и хотя она сделала реверанс, все равно знала, что он этого не видел. Она также отдавала себе отчет в том, что ее разговор с королем не принес ей ничего, кроме беспокойного чувства, что король ни при каких обстоятельствах не собирался сражаться за юную королеву Шотландии.

Вероятно, он решил, что вопросы, исходящие от нее, просто неуместны, думала Шина. Но в душе она знала, словно могла заглянуть в будущее, что, хотя король Франции Генрих II провозгласит свою невестку королевой Англии, он не отправит за морс корабли с войсками, чтобы посадить ее на трон.

Шина закрыла глаза. Она знала, каким чудовищным ударом это будет для шотландцев, которые борются не только за английский престол, но и за выживание своей страны.

— Должно быть, я ошибаюсь. Он просто не хотел мне ничего говорить, — сказала она себе.

Но какое-то предчувствие, затаившееся в глубине сердца, убедило ее, что она столкнулась с правдой. Она была практически невыносимой. Шина поняла, что ее страну бросили одну, когда настал час беды, и она ничего не может с этим поделать.

Не задумываясь о том, что поступает невежливо и что подумает герцогиня, девушка повернулась и вышла из комнаты. Бессознательно передвигая ноги, она направилась к себе, словно ребенок, который бежит в знакомое местечко, чтобы выплакать свои страдания.

Вскоре Шина дошла до своей спальни. Мэгги сидела у окна и подшивала платье, которое оказалось слишком длинным в корсаже. Она изумленно посмотрела на Шину, когда та вбежала в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, словно у нее не хватало сил добраться до кровати.

— В чем дело? Что случилось? — спросила Мэгги.

Шина покачала головой.

— Ничего, абсолютно ничего, — солгала она.

Она не могла заставить себя сообщить даже Мэгги о том, что недавно узнала. Кроме того, она пыталась убедить себя в том, что это не правда. К чему королю раскрывать ей, по сути дела, ребенку, свои планы в отношении Шотландии и Марии Стюарт?

— Что-то не так, — настаивала Мэгги.

— Нет, нет, все в порядке, — ответила Шина. — Я просто устала, и у меня закружилась голова.

— Я принесу вам стакан воды, — прагматично сказала Мэгги.

Когда она наливала воду из графина с гербом Франции, к Шине вернулось самообладание.

— Должно быть, меня бросило в жар, — продолжила она, — или я слишком быстро бежала по лестнице.

Лишь теперь она задумалась о том, что подумает о ней герцогиня. Убежать подобным образом было бестактностью, ужасной бестактностью. Шина тут же решила загладить вину.

— Мэгги, сходи прямо сейчас к горничной или фрейлине герцогини де Валентинуа и скажи, что я приношу свои глубочайшие извинения за то, что не дождалась ее, поскольку почувствовала недомогание, и сейчас лежу в постели.

— Герцогиня де Валентинуа! Что вы у нее делали? — удивилась Мэгги.

— Она хотела видеть меня и приглашала к себе, — ответила Шина.

Мэгги недовольно фыркнула.

— Интересно, что она хотела? — спросила Шина. — Вероятно, теперь я этого никогда не узнаю.

— Из того, что я слышала, я поняла, что если Ее светлость чего-то хочет, она это рано или поздно получает, — сообщила ей Мэгги.

— Я в этом убеждена, — согласилась Шина. — Да, Мэгги, ты, случайно, не знаешь, чьи покои находятся на третьем этаже, прямо над спальней герцогини де Валентинуа? Во дворце столько разных лестниц, и сам он так странно построен, что я никогда не знаю, где я оказалась. Мне просто интересно, можешь ли ты это выяснить.

— Нет необходимости выяснять, — ответила Мэгги. — Я и так прекрасно знаю, кто живет над покоями герцогини.

Ходит очень много разговоров, уж поверьте мне, о том, почему были выбраны именно эти комнаты.

— Кто же их занимает? — нетерпеливо спросила Шина.

— Ее Величество королева Екатерина, — ответила Мэгги. — Поговаривают, она могла взять любую комнату в любой части дворца, но потребовала именно этот этаж, и король не стал ей перечить.

— Так она спит в комнате над герцогиней? — взволнованным голосом спросила Шина.

— Прямо над ней, — мрачно ответила Мэгги, наблюдая за выражением лица Шины.

Глава 7

Граф Гюстав де Клод становился все более настойчивым, и Шина, чувствуя, что ей все труднее и труднее держать его на расстоянии, улизнула от него через английский парк. В то же время она убегала от веселой толпы беспечной молодежи, которая танцевала в свете летней луны, чей свет усиливался тысячью фонарей, висевших на деревьях и кустах.