Миранда Дикинсон - Посылка для Анны

Джульетта же, сказав все, что хотела сказать, зашагала обратно к празднующим. На углу, где дорожка уходила вдаль от дворика, она остановилась, не оборачиваясь.

– Посылки… они действительно помогли тебе?

– Они позволили мне изменить свою жизнь. – Это была правда, и все же, признавшись, Анна почувствовала печаль оттого, что ее приключение подошло к концу.

– Хорошо, – кивнула Джульетта и неторопливо удалилась прочь.

Увидев Бена, Анна поняла, что знает ответ, который до сих пор ускользал от нее. Ей осталось сделать только одно, чтобы завершить для себя историю с посылками. Поднявшись, она вздохнула и двинулась к нему…

Луна вынырнула из облаков над садом, отчего высокие зеленые изгороди и клумбы начали отбрасывать длинные темные тени. Сад окрасился в странные оттенки бело-голубого, время словно застыло, а те, кто бродил по дорожкам, казались в лунном свете бледными воспоминаниями людей, когда-то тут живших. В отдалении желтые и оранжевые огни вечеринки пылали, как закат, на фоне темного горизонта.

Анна осознавала каждый свой шаг, слышала, как хрустит под ногами гравий дорожки, как удары сердца отсчитывают секунды. Ее сознание светилось ярче огней оранжереи, тысяча и одна мысль сверкали в нем. Последняя деталь головоломки заняла свое законное место, и теперь перед ней открылось безграничное море возможностей. Ее словно несла на себе волна невидимой силы. Анна наконец осознала, кто она и где хочет быть.

Мрачная фигура Бена стала ближе. Он сутулился, глядя себе под ноги и пиная гравий. Исчезла привычная бравада, исчезла злость, заставившая его уйти. Теперь он выглядел маленьким потерянным мальчиком, полным сожалений, с которыми сам был не в силах управиться.

– Бен.

Он не ответил. Анна шагнула ближе:

– Бен…

Он обернулся:

– Привет.

– Тут холодает, тебе не кажется?

– Я… не могу сказать, что заметил. А ты?.. – Он посмотрел на пиджак, который держал в руке, и протянул его ей.

– Нет, спасибо. Бен…

Он закрыл глаза.

– Не говори этого.

– Но…

– Анна, я серьезно, не говори этого. Я злился и сглупил. Но у меня не было на это права. Ты не ошиблась: я тебя использовал. Не с самого начала, но, когда у меня появился шанс написать о тебе статью, я не медлил. Ты не заслуживала такого отношения.

– Все уже в прошлом. И я не злюсь. В жизни есть куда более важные вещи.

Она смело потянулась к нему и взяла за руку, ощутив его неуверенность и то, что он едва не отшатнулся. Но затем его пальцы нерешительно двинулись по ее коже, переплетаясь с ее пальцами, сжимаясь. Некоторое время оба молчали – прикосновение сделало слова ненужными. А когда Бен снова обрел способность говорить, голос его был тихим и мягким.

– Я думал, ты больше не сможешь мне доверять.

– Я тоже.

– Что изменилось?

– Я поняла, что решение за мной. Вся моя жизнь – это мой выбор. И я выбрала тебя частью своей жизни. Если ты все еще хочешь ею быть.

– Сильнее, чем ты думаешь, Анна. И мне жаль, что так вышло.

– Я знаю.

Стоило ли ей его поцеловать? Их тела чуть сблизились, когда соприкоснулись руки, и теперь Анна ощущала тепло дыхания Бена, ласкающего ее щеку. Ей никогда еще не приходилось делать первый шаг в подобных делах, но ведь она никогда еще и не была той Анной Браун, которой чувствовала себя сейчас. Со смелостью, которая испугала ее саму, Анна шагнула вперед и коснулась губами его губ. На этот раз он не медлил – одной рукой он обвил ее тело, привлекая к себе, другой продолжал сжимать ее пальцы. Это было прекрасно и изумительно, чистое и сильное чувство, и в объятиях Бена Анна ощутила себя как дома.

Отстранившись, они взглянули друг на друга, словно впервые. Напряжение момента заставило их рассмеяться, и смех раскатился по саду.

– И что это было? – спросил он.

– Это был поцелуй, – поддразнила она. – Жалобы будут?

– Присяжные в отъезде… – Он уже снова привлекал ее к себе. – Лучше попробовать еще раз, для верности.

Они обменивались поцелуями и смеялись, а их настроение менялось от игривости до чистой страсти. То напряжение, которое так долго нарастало между ними, сломалось, как лед, в потоке искренности.

Когда Бен сумел высвободиться, он спросил:

– А как же отправитель посылок?

– А что с ней? – Анна хотела снова его поцеловать, но он отодвинул ее.

– С ней?

Она кивнула.

– Так что я с полной уверенностью могу заявить, что я в нее не влюблена.

– Кто это?

– Не могу сказать.

– Можешь. Теперь, когда мы поцеловались, ты можешь рассказать мне что угодно.

– И рискнуть тем, что это появится в очередном твоем эксклюзиве? Нет, спасибо.

– Анна, ну перестань! Ты не можешь оставить меня в подвешенном состоянии.

– Нет уж, скоро ты выяснишь, что могу, – засмеялась она и не стала сопротивляться, когда он снова ее поцеловал.

Возможно, однажды она ему скажет – например, когда высокочтимый редактор «Дейли мессенджер» уйдет в отставку. Но пока что она с радостью будет хранить свой секрет.

Итак, под чернильно-черным лондонским небом, подсвеченным кружащей головы луной, Анна Браун получила свой последний подарок. Он не был обернут в коричневую бумагу с идеальными аккуратными уголками. Его не доставил курьер, и никто из коллег не присутствовал при доставке. В этот раз информация об отправителе была полной и завершенной и подарок стоил больше, чем она когда-либо смела мечтать и надеяться.

Им стал дар принимать собственные решения. И он был идеален.

– Сегодня Драконша покидает Одинокую Гору, а? Пришло время праздновать, как я понял, – улыбнулся Тед Бласкевич, похлопывая Анну по плечу на пути к своему кабинету.

Ашраф развернулся к Анне и тяжело сглотнул:

– Надеюсь, он не имел в виду, что мне придется соревноваться с ним в выпивке после работы. В прошлый раз у меня неделю было похмелье.

Анна улыбнулась, заканчивая вводить в систему ресепшена последнюю запланированную на понедельник встречу.

– Никогда не пей с Тедом. Это первый урок, который усваивают все наши новые сотрудники.

Шенис скрестила руки на груди:

– У нас на ресепшене не должно быть новых сотрудников. Газета в безопасности, по крайней мере пока, и у нас все еще есть работа. Никто не должен уступать свое место.

Обняв коллегу, Анна прошептала ей:

– Я тоже буду скучать по тебе, Шен.

– Не понимаю, отчего ты так плачешься, Шенис. Уход Анны означает, что ты станешь главной в команде, а значит, будешь на законных основаниях с конца месяца превращать мою жизнь в ад.

– О, тебе это нравится, Ашраф Гурам, не пытайся этого отрицать. Вот интересно, как эта старая ведьма собирается там, на шестом? Наверняка до сих пор орет на беднягу Пирса. Когда она уходит?

– Бен сказал, что ее кабинет уже почти полностью освободился, так что, наверное, очень скоро, – сказала Анна и возвела глаза к потолку, когда Шенис театрально вскинулась в торжествующем жесте.

– Бен говорит… От вас кого угодно стошнит. Как он сам, к слову?

– Устраивается в редакцию теленовостей. И кажется очень счастливым.

– А теперь еще и уводит тебя за собой.

– Ничего подобного. Это было мое решение.

Каждое законченное дело приближало ее прощание с «Дейли мессенджер», и Анна ощущала странную смутную тоску. Здесь столько всего случилось с тех пор, как она впервые шагнула в стеклянно-стальной атриум, – и ей будет этого не хватать. Но идея, возникшая у нее несколько месяцев назад, превратилась в нечто восхитительное. Пришло время для нового старта.

Ее собеседование в благотворительном агентстве поддержки бизнеса прошло как чудесный сон, будущие наниматели впитывали каждое слово ее тщательно подготовленной презентации. Ей предложили работу еще до конца собеседования, и теперь Анну ждала совершенно новая должность. И это будет вызов – поскольку эта должность потребует от нее находиться в центре внимания, встречаться с новыми клиентами и потенциальными инвесторами, – но впервые в жизни Анна не боялась этого. Бен сказал, что ее новые наниматели еще не знают, с кем решили связаться. Но все, что ей нужно было знать, ей сказала гордость в улыбке Бена.

И теперь, лично столкнувшись со сложным выбором, она думала о Джульетте Эванс. О том, что карьера была ее жизнью уже много лет – и как она справится с тем, что карьера перестанет определять ее? Анна не сказала ни Шенис, ни Теду, ни Ашрафу, никому из коллег о том, что именно Джульетта была тайным отправителем ее посылок. Вместо этого она сообщила, что отправитель в последний момент передумал открываться. Тед говорил, что это, возможно, к лучшему, а Шенис куда больше интересовали подробности того, как Анна и Бен сошлись.

Посылки снова стали секретом одной лишь Анны. И ей это нравилось.

– Анна, ты идешь? Пиво давно нас зовет, девочка.

Тед, Шенис и Ашраф стояли уже по ту сторону стола ресепшена, с пальто и сумками наготове. Выходя из системы и переключая телефоны на ночную смену, Анна взяла свои вещи и присоединилась к коллегам.

– Там будут все, – говорила Шенис на пути к выходу. – Ри, Али, Извращенсон-Витт. О, и этот новый парень из редакции, по которому все вздыхают…

На выходе из здания «Дейли мессенджер» Анна заметила знакомую фигуру.

– Привет, Анна. У меня посылка, – улыбнулся Нариндер, подмигивая ей.

Анна кивнула, отлично зная, что в этот раз посылка адресована не ей.

– Вези ее сразу наверх. Последний этаж.

Джульетта Эванс передала Пирсу последнюю коробку со своими вещами и закрыла за ним дверь. Развернувшись, она обвела взглядом странно опустевшее помещение, так долго и так много значившее в ее жизни. Бледные отметины на ковре были единственным напоминанием о дорогой мебели, когда-то стоявшей здесь, о дизайнерских шкафах и диванах, подаренных ей благодарным советом директоров за выдающиеся успехи в работе. В этих стенах она составила план взлета «Дейли мессенджер» с позиции полузабытого издания до ведущего национального таблоида – еще во времена «золотой лихорадки» восьмидесятых. Глядя из панорамных окон на город, она составляла план за планом, обходила конкурентов, заставляла «Мессенджер» выделяться, и, что было жизненно важно, убеждалась в том, что ее имя будет высечено в ряду великих деятелей Флит-стрит. В этом кабинете, который приторно-льстивый Дэмиен Кендал вернул ей после триумфальной речи на вечеринке, она стала свидетельницей своего последнего триумфа: вчерашнего подтверждения, что продажи «Мессенджера» и оборот средств на семь процентов обогнали ведущий национальный таблоид. Это был ее финальный успех в индустрии, которая создала ей имя и увековечила репутацию. Пусть она и уходит сегодня, но уходит в блеске славы. Именно так, как хотела.