Тиш прислала три сообщения, каждое – со всевозрастающей тревогой о ее благополучии. Анна ответила лишь, что уехала на несколько дней, скоро вернется и свяжется с ней. От Шенис пришло одно, на голосовую почту, с единственной фразой: «Позвони, когда сможешь, ага?» Анна мельком подумала о том, какими новыми слухами хочет поделиться с ней младшая коллега, но решила не портить отдых догадками. Она собиралась насладиться последним днем в Годреви, а со слухами она разберется не торопясь и на месте.

– Всего день вдали от цивилизации, а ты уже вцепилась в эту штуку? – проворчал Джонас, вгоняя доску для серфинга в песок. – Ты больше горожанка, чем я думал.

– И хорошо, что вцепилась. Тиш была на грани того, чтобы отправить на мои поиски Скотланд-Ярд. И тебя бы уволокли в МИ-5 для допросов.

– Тиш Горник – величайшая королева драмы по эту сторону Атлантики. – Джонас плюхнулся на песок. – Неудивительно, что Америка с радостью ее отпустила.

– Она тебя тоже любит.

– И это меня пугает. Есть хочешь?

Анна хотела: морской воздух и неожиданная смена привычек возродили ее аппетит. Они направились к небольшому кафе между дюн и заказали полный английский завтрак и две большие чашки кофе. Было еще довольно рано, и Гордон, владелец кафе, пошутил, что появись они чуть раньше, и им пришлось бы самим для себя готовить. Анна наблюдала, как Джонас и Гордон ведут дружескую перепалку, и наслаждалась моментом. Джонас обладал необъяснимым талантом находить знакомых в самых непредвиденных местах. Гордон, как выяснилось, раньше работал помощником режиссера, с которым Джонас сделал множество работ для Би-би-си. В сорок четыре года после пережитого микроинсульта он решил полностью изменить свою жизнь. Продав свой лондонский дом за астрономическую сумму, он купил то, что раньше являлось захудалым баром на берегу, и превратил в нынешнее роскошное кафе.

– Это место меняет тебя к лучшему, – объяснил он. – Мой партнер привез меня в Годреви восстанавливаться, и я сразу понял, что останусь здесь. Четыре месяца спустя мы продали дом и ночевали тут на втором этаже, пока не закончили ремонт. Мне бы стоило относиться к делу попроще, но я считаю этот бизнес лучшим творением своей жизни.

Анна могла оценить привлекательность Годреви, но все же ей было забавно то, что люди из города, в котором она решила поселиться, считали домом своей мечты Корнуолл, в то время как сама она всю жизнь пыталась отсюда сбежать. И ей было интересно, найдется ли что-нибудь, кроме Лондона, что сможет так же властно ее позвать? Наступит ли время, когда она преодолеет привлекательность большого города?

Джонас был непривычно молчалив, когда они после завтрака зашагали по тропинке над утесом. Анна списала это на усталость после раннего подъема и сражения с прибоем Годреви. Они прошли по дорожке мимо парковки Национального траста, уже забитой машинами, несмотря на ранний час, а затем зашагали по высокой траве вдоль края утеса. Яркий белый луч маяка резко выделялся на фоне серого неба, пенящийся прибой разбивался о скалы, на которых стояла конструкция. Над головой громко кричали чайки, заглушая даже рев волн, набегающих далеко внизу на берег. В бинокль Джонаса Анна разглядела черные тени бакланов, ныряющих в глубь сине-зеленого моря, и время от времени всплывающие головы тюленей в спокойной бухте под защитой скал. Годреви казался местом, привлекавшим все возможные виды созданий – от шумных туристов, усыпавших края обрывов, до ласточек со стрижами, вьющихся в самом небе, и шумных свор разнообразных собак, бегающих по зеленой траве.

– О чем ты думаешь? – внезапно спросил Джонас.

– О том, как тут красиво, – ответила Анна. – Теперь я понимаю, за что ты так любишь это место.

– Знаешь, что мне здесь нравится больше всего?

– Прибой?

– О, это, конечно, здорово. Но больше всего я люблю здесь свободу. Пусть я могу провести тут всего несколько часов, но они кажутся мне целой вечностью. Мне ни о чем не нужно думать, но, если захочу, я могу размышлять о мире в мельчайших его подробностях. У меня нет здесь обязанностей, нет нависающих дедлайнов или бешеного графика, я могу заниматься чем угодно и сколько угодно. Иногда я не слезаю с доски от рассвета и до заката. Иногда просто сижу и наслаждаюсь видом. Здесь никто ничего от меня не ждет, никто не говорит, где я должен быть и что я должен делать. Есть только я, океан и вот эта красота. – Он засмеялся. – И, если ты до сих пор не поняла, что я дурак, теперь ты это знаешь.

Анна улыбнулась в ответ:

– Я вовсе не считаю тебя глупым. Ну, если закрыть глаза на те часы, которые ты проводишь в ледяном море.

– Ага, есть такое.

– Я считаю, что это здорово. Я никогда не бывала в месте, где могла бы такое почувствовать. Возможно, мне тоже стоит его найти.

Джонас ткнул ее локтем:

– Если хочешь, я могу поделиться с тобой своим.

– Договорились. – Анна протянула ему руку, которую Джонас торжественно пожал.

По мере того как они гуляли, Анна чувствовала, как улучшается ее настроение, словно солнце проглянуло из-за туч и светило прямо на нее. Но в небе царила упрямая серость, это внутри все сияло.


Чуть позже, спрятавшись в уютном фургоне от пронизывающего ветра, Анна размышляла о будущем. Оно казалось ей открытым, как зеленые поля, примыкающие к обрывам Годреви. В глубине души ей хотелось остаться здесь, где ее никто не знал, но Анна понимала, что это не выход. Теперь ее ничто не могло сдержать: то, что с ней произойдет, будет зависеть только от того, как она применит свои знания.

Она размышляла о том, доволен ли собой Бен. Возможно, он просто притворялся, что сожалеет о содеянном, чтобы наладить с ней отношения? А вдруг он уже хвастается тем, что написал статью, которая привлекла такое внимание? Он хоть на миг задумался о ее чувствах? Как ни странно, Анна все еще не могла до конца поверить, что Бен использовал ее только для спасения собственной шкуры. Все, что он говорил и делал до публикации, казалось искренним. Его поцелуи уж точно. Анна злилась на то, что до сих пор что-то чувствует к Бену, но чувство отказывалось уходить.

Она выглянула через запотевшее окно на исхлестанные ветром обрывы и пляж. Такую красоту жаль было тратить на Бена Мак-Ара. Не ожидай он выгоды, он просто не стал бы вкладываться в отношения. Здесь, с Джонасом, который полностью ее понимал, Анне было хорошо. Время, проведенное с ним, доказало, что он куда более близкий друг, чем она думала раньше.

«Найти такого друга – редкая удача», – решила она, попивая чай и кутаясь в теплое шерстяное покрывало под звуки ветра, бьющегося в фургон. Тот мягко покачивался, и скрип его пружин был похож на стоны такелажа старого парусника. Внутри Анне было совершенно спокойно – ее шатало в такт порывам ветра, но ветер сквозь стены не проникал. Она мысленно запечатлела этот момент и пообещала себе, что обязательно будет вспоминать его дома всякий раз, когда ей понадобится иллюстрация для спокойствия под давлением.

Она, наверное, задремала, потому что, когда Джонас вернулся, на часах вдруг оказалось около пяти.

– Хороший день?

Анна счастливо улыбнулась:

– Замечательный.

Он передал ей пакет со все еще теплыми золотистыми корнуолльскими булочками, который принес из кафе Гордона.

– Я подумал, что это неплохо поддержит нас во время долгой дороги домой. Не хочешь вместе со мной попрощаться с пляжем?

Они вернулись по тропинке, которая вилась между песчаных дюн вниз, к широкой полосе серого песка. Серферы все еще боролись с океанскими волнами, которые с грохотом разбивались о скалы, заставляя Анну и Джонаса кричать, чтобы расслышать друг друга. Ветер растрепал Анне волосы, соленые брызги жалили щеки. Вдалеке башня маяка чистого белого цвета выделялась на фоне гранитно-серого неба, чайки кричали и вились над пляжем.

– Здесь ты выглядишь как дома, – сказал Джонас. – Я рад, что ты приехала.

– Я тоже. Я даже думаю, что тебе удалось возродить мою веру в Корнуолл.

– Правда? – Он рассмеялся и забросил руку ей на плечи. – Думаю, из нас выйдет хорошая команда.

– В каком смысле?

– Я буду серфить, а ты смотреть. Идеально!

Анна ткнула его локтем под ребра, а когда он вскрикнул, пустилась наутек, радуясь ощущению полной свободы и вздымая фонтанчики песка. Джонас погнался за ней, и его смех был слышен даже сквозь шум прибоя, а когда он поймал ее, то обхватил за талию и потянул вместе с собой на песок.

И, прежде чем Анна пришла в себя, Джонас накрыл ее губы своими, обнимая ее все крепче. Она на миг застыла, застигнутая врасплох, но быстро пришла в себя, отталкивая, отбрасывая его прочь, после чего вскочила и в ужасе уставилась на него сверху вниз.

– Это… Что это было? – спросила она, все еще не в себе от произошедшего.

Джонас поднял на нее потрясенный взгляд:

– Я думал, ты хотела…

– Я не хотела!

– Но…

В Анне вскипела злость:

– Я никогда не просила тебя о подобном! О чем ты только думал?

Она неловко развернулась и быстро зашагала прочь. Идти было некуда, но Анну охватило желание оказаться как можно дальше от человека, которого она зря считала другом.

– Анна, стой!

– Нет! – Ее пятки оставляли вмятины в песке.

Голос Джонаса зазвучал ближе, он догонял ее:

– Ну а что я должен был подумать? Ты в последнюю минуту решила все же поехать со мной. И с тех пор, как мы тут оказались, мы только и делали, что флиртовали. И ты носила браслет…

Она резко остановилась и развернулась к нему:

– При чем здесь браслет?

Он тоже остановился в паре шагов от нее. Анна видела, как тяжело он дышит.

– Я думал, ты догадалась. Когда ты вчера говорила о посылках…

Это что, признание?

– Это был ты?

Джонас повесил голову:

– Я думал, ты знала.

– Что знала? Что ты посылаешь мне подарки, смысла которых я не понимаю, и ты же меня разочаровываешь, когда я пытаюсь найти отправителя? Зачем так жестоко, Джонас?