– Ох, Анна, какой же бред! – покачал головой Тед, склонившийся над скандальным разворотом газеты, разложенной на столе ресепшена.

– Какая дрянь.

Анне очень хотелось не приходить на работу сегодня. Она всю ночь не спала, кружила по квартире и отчитывала себя за то, что поверила Сенаре. За первые часы утра ее настроение изменилось несколько раз. К чему ей прятаться дома, словно ложь конкурирующего таблоида была правдой? Ей нечего скрывать, она не сделала ничего плохого. Статья Бена причинила достаточно вреда, но в ней по крайней мере Анна была описана положительно, особенно если сравнить с тем ядом, который сочился на нее со страниц «Дейли пост». Нет, Анна не собиралась доставлять Майку Хеннесси такого удовольствия. Высоко держа голову, она села на свой обычный автобус, а теперь стояла на рабочем месте, полная решимости не отступать ни на шаг.

– Я думаю, что очень смело с твоей стороны прийти сюда, – утешал ее Ашраф, передавая чашку с чаем. – Особенно учитывая ту толпу за дверями.

Он кивнул на вход в здание «Мессенджера», у которого топталась очередь недовольных папарацци.

– Ты не беспокойся по поводу этой толкучки, – ответил Тед. – Мы с ребятами за ними следим. Одно неверное движение – и им не поздоровится.

– Анна, ты прости, но твоя мать редкая с-у-к-а. – Ашраф ткнул пальцем в ухмыляющуюся женщину с фотографии в центре статьи. – Ты посмотри на нее: она же наслаждается этим! Какая мать стала бы продавать своего ребенка?

– Худшая, вот какая. Семьи, они большей частью проблемные. – Тед похлопал Анну по плечу. – Что тебе сейчас нужно, девочка, так это такие друзья, как мы. Мы поможем тебе все исправить.

Пока коллеги продолжали без спросу копаться в жизни, которую Анна привыкла считать своей, она изо всех сил пыталась занять себя чем-то полезным. Одного она не могла понять: как? Как ее тихое счастливое существование, которое она так тщательно обустраивала вдали от любых скандалов, разочарований и боли, вдруг превратилось в это?

Я ведь ничего не хотела: ни посылок, ни эдакой матери, ни Бена. Почему со мной все это произошло?

Час спустя до ресепшена докатились новости о продолжении статьи, размещенном на сайте «Пост», где Анна якобы критиковала «Дейли мессенджер», корпорацию «Дейбрейк», а также обвиняла Джульетту Эванс в корпоративном мошенничестве.

А затем по зданию начали расползаться странные слухи…

Ашраф узнал о них первым, подслушав разговоры в отделе корреспонденции. Вернулся он оттуда непривычно молчаливым, после чего принялся тихо разговаривать с Тедом и Шенис. Когда атриум слегка опустел, Анна поймала Теда за рукав:

– Что происходит?

– Ничего.

Анна скрестила руки на груди:

– Тед, ты плохой актер. Я видела, как на меня все косятся. И знаю, что если и есть человек, который в курсе происходящего, то это ты.

Тед покраснел, выслушав этот комплимент.

– Ну, мне нравится думать, что я многое знаю.

– Итак?

На лице Теда появилось отвращение.

– Прости, девочка. Все очень плохо. Люди – некоторые люди – говорят, что «Пост» не зря такое о тебе опубликовал.

– Они считают, что я все подстроила? Но почему они так решили?

– Ну, кое-что из того, что говорила твоя ма…

Как мог кто-то поверить лжи Сенары – здесь, в штаб-квартире таблоида? Ведь всем было отлично известно, как пишутся такие статьи. Или они так плохо знали Анну, что не могли увидеть, насколько смехотворны утверждения газеты конкурентов?

– Они не знают мою мать… не знают, на что она способна.

– Мы с тобой это понимаем, но… – Тед длинно выдохнул. – Слушай, вся эта неопределенность с положением газеты в последнее время сильно повлияла на людей. Они готовы поверить во что угодно и чаще всего в плохое. К тому же Мак-Ара слишком много орал на них наверху, теперь говорят, что он слишком бурно возмущается.

И что Анне оставалось делать? Остановить слухи было так же невозможно, как остановить морской прилив, но неспособность ответить на обвинения заставляла ее чувствовать себя неудачницей.

– Значит, мне не победить.

На консоли засветился огонек внутреннего вызова, и Анна ответила.

– Анна? Это Пирс Лэнгли. Джульетта хочет видеть вас в своем кабинете. Незамедлительно, если это возможно.

Звонок резко прервался. Анна повернулась к Теду, вся кровь отхлынула от ее лица.

– Этот день просто не может стать еще хуже.

Сочувственная улыбка заместителя Джульетты ничуть не утешила Анну, когда она поднялась к кабинету редактора.

– Входите, входите, – сказал Пирс с идеально выверенным профессиональным спокойствием, чем напомнил Анне секретаршу в младшей школе, которая с такой же леденящей безмятежной улыбкой приглашала проштрафившихся детей в кабинет директора.

Джульетта не улыбнулась, когда Анна села напротив. Ее бледно-серые глаза сверлили Анну не моргая.

– Все это крайне неудачно, – сказала она, выбрав слово, которое должно было внушать страх.

– Я ничего этого не просила… – начала Анна и запнулась, когда Джульетта резко подняла руку.

– По правде говоря, мне все равно. Что меня интересует, так это какого черта твоя мать решила вмешаться? Мне говорили, что она недавно останавливалась у тебя в квартире.

– Я не знала, что она собирается продать свою историю конкурентам.

– Она действовала в открытую. И ты хочешь сказать, что не знала о ее намерениях?

Анну словно ударили по щеке. Ей лучше всех в мире было известно, что представляет собой Сенара Браун, она должна была с самого начала заподозрить, что неспроста она так любезна. Как она могла быть такой дурой?

– Нет, не знала.

Потому что я дура.

– Должна сказать, что меня это не радует. Твоя мать выставила нас полными идиотами. Что на нее нашло?

Анна сжала руки на коленях. Почему она должна отвечать за действия Сенары?

– Если бы я знала, что на нее нашло, я много лет назад избавилась бы от страданий.

– Не стоит рисоваться, Анна.

– Я и не пыталась.

Джульетта оттолкнула кресло от стола и подошла к окну.

– Мне, конечно, стоило ожидать подобного. «Пост» и «Меркьюри» с ума сходили от того, что мы, а не они, нашли столь популярную историю. Несмотря на их слабые попытки нас дискредитировать, количество онлайн-просмотров все растет. Однако «Мессенджер» находится в шатком положении, учитывая, что новую структуру управления еще только формируют, и любой неверный шаг может привести к катастрофе.

– Могу ли я высказаться? – Праведное негодование всколыхнулось в Анне, заставив ее произнести эти слова.

Нет, ее никто не остановит, ни Джульетта Эванс, ни даже ее собственная нерешительность. Анне дьявольски надоело, что на нее возлагают ответственность за будущее газеты, и ее злило то, что никто, похоже, не понимал ее собственной точки зрения. Джульетте придется об этом услышать, пусть даже идея окажется не из лучших.

Джульетта обернулась к ней, явно удивленная:

– Похоже, ты уже это делаешь.

Стальная решимость выпрямила спину Анны.

– Я никого не просила отправлять мне посылки. И уж точно не просила о том, чтобы один из ваших журналистов использовал меня как материал для статьи. Я против того, чтобы моей жизнью жертвовали во имя спасения этой газеты.

– Действительно?

– Действительно. – Анна не обратила внимания на то, как помрачнела Джульетта, пламя полыхало в ней слишком ярко, чтобы замечать такие мелочи. – Вчера я узнала, что моя мать, женщина, которая должна была любить меня, продала ложь обо мне тем, кто больше заплатил. Вы хоть представляете, как я себя сейчас чувствую? Я не сторож своей матери. Ее поступок причинил мне такую боль, что я не могу выразить это словами… Но вам наверняка это совершенно не важно.

– Достаточно, мисс Браун.

Анна поднялась на ноги, боль и раздражение рвались из нее наружу.

– Я не позволю обвинять меня в том, чего я не делала, – ни вам, ни моей матери, ни уж точно «Дейли пост»!

– Анна, достаточно!

Внезапно ей так захотелось расплакаться, что стало трудно дышать, и Анна беспомощно взглянула на редактора.

– Анна, присядь. Пожалуйста. – Когда она не пошевелилась, редактор шагнула чуть ближе к ней. – Ты не в безвыходном положении, даю слово.

Анна села, ощущая, как слезы жгут ей глаза.

– Я слышала вопли в редакции, и я разберусь с ними. Что же касается блеянья наших конкурентов, им мы ответим угрозой судебного иска и воплотим ее в жизнь, если понадобится. – Она подхватила ручку и постучала ею по столу. – Мне жаль, что произошедшее причинило тебе боль. Я не задавалась такой целью… как и кто угодно из сотрудников. Твоя мать выходила на связь?

– Нет. Она вчера уехала домой, и я надеюсь, что больше никогда ее не увижу.

Джульетта кивнула, суровое выражение ее лица чуть сглаживала искренняя забота в глазах.

– Лично я не поддерживаю общего мнения о святости всех до единой матерей. Но я бы советовала больше не делиться с ней информацией.

– Я и не собиралась. – Усталость давила на Анну все сильнее, по мере того как утихал адреналин в ее крови. – Я… я не хотела кричать.

– Ты и не кричала. По сравнению с громкостью, к которой успел привыкнуть этот кабинет, ты даже голоса не повысила.

– Спасибо.

– Мне кажется, я слишком рано позволила тебе вернуться.

– Мне нравится работать. И мне не от чего прятаться.

– Я понимаю. Но, учитывая текущее положение вещей, можешь взять еще несколько дней отпуска. Как минимум для твоего душевного равновесия. Мне же это время позволит справиться с ситуацией, а заодно отогнать прессу от здания.

Анна была уверена, что для душевного равновесия полезнее будет ее привычная рутина, но события дня слишком вымотали ее, чтобы спорить.

– Я просто хочу, чтобы все это закончилось.

Она поблагодарила Джульетту и шагнула к выходу.