И вот теперь она наконец осталась наедине с посылкой.

Ей даже не очень хотелось ее открывать, сам вид почтового отправления, адресованного лично ей, был важнее того, что там могло лежать. Так уже было в детстве, когда она однажды получила рождественский подарок от Санты в «Траго Миллз» – ближайшем аналоге торгового центра, куда мать согласилась ее отвести. Яркая бумага так потрясающе шуршала в руках, была так близка к совершенству, насколько это вообще возможно. Отпечатанные на ней рисунки имели чуть пряный аромат, а эластичная резинка, державшая бумагу, пахла металлом, и это было слишком чудесно, чтобы рвать упаковку. А вот Рори тут же раскрыл свой подарок и устроил истерику из-за того, что внутри лежал дешевый пакетик леденцов. Анна трепетно прижимала подарок к груди всю дорогу домой и прятала его под кроватью до самого Рождества. Мысль о том, что подарок ждет ее там, запечатанный, искрящийся и яркий, всю неделю навевала ей самые сладкие сны. Конечно же, когда она его открыла, внутри оказался точно такой же пакетик, который не понравился ее брату, но это было уже не важно. Маленькая Анна Браун получила подарок, предназначенный только ей.

А сегодняшняя посылка ждала ее на маленьком обеденном столе в гостиной. Анна подтащила к себе стул и села, глядя на нее. Весь день она исключала имена из списка возможных отправителей, пока не осталась ни с чем. Был только один способ узнать личность доброго дарителя. Глубоко вздохнув, Анна придвинула посылку к себе.

Та была тщательно упакована, складки на каждой грани состояли из одинаковых треугольников. Анна оценила то, как аккуратно нужно было заворачивать коробку, чтобы достичь подобной симметрии. Когда ей было шестнадцать, она работала по субботам в отделе подарочной упаковки «У Пьюрфоя» в старом универмаге в Лискерде[7], давно уже закрывшемся. Мисс Миллер, высохшая старая дева, которая командовала в отделе подарков, словно армейский сержант в бараках, требовала идеальной симметрии для каждой коробки, которых скапливались целые горы. Страх перед ней и стал главной причиной того, что Анна освоила искусство создания аккуратных сгибов, научилась тщательно отмеривать припуски упаковочной бумаги с каждой стороны, прежде чем ее согнуть. «Симметрия – вот что важно, – всегда говорила мисс Миллер. – Люди ценят хорошо упакованные подарки».

Глядя на пакет в своих руках, Анна впервые поняла, что имела в виду мисс Миллер. Кто-то не просто подумал о ней и выбрал для нее подарок, но и проследил за тем, чтобы тот был красиво обернут, – пусть всего лишь в коричневую бумагу.

И, если столько внимания и заботы было вложено в неприметный внешний облик посылки, что же тогда лежит внутри?

Миг, которого она ждала весь день, настал. Желая насладиться каждой минутой процесса, Анна глубоко вздохнула и начала осторожно отрывать клейкую ленту, скреплявшую идеально прямые углы посылки. Бумага с шуршанием скользнула на стол, открывая бледно-голубую коробочку, в центре которой темно-синей фольгой было вытиснено «Et voilà!». Анна подняла крышку… и у нее перехватило дыхание.

Там, в гнездышке из тонких газовых складок нежнейшего зеленого оттенка, лежал самый красивый шелковый шарф из всех, которые Анна когда-либо видела. Боясь потревожить его изысканные волны, она осторожно вынула его из коробки. Шарф отразил свет люстры, висевшей над столом, и, по мере того как она поднимала складку за складкой, воздух наполнялся чудесным ароматом. Запах напоминал о засахаренном миндале и королевской глазури – сладкий и завораживающий. Осторожно нащупав края, она встряхнула шарф, расправляя, и увидела рисунок из крошечных желтых роз, рассыпанных на фоне цвета неба перед снегопадом: мерцающий сливочный оттенок с легчайшим намеком на бледное золото. Шарф скользил в ее руках с элегантностью живого серебра, а на коже, когда Анна поднесла его к шее, он ощущался как ласка летнего бриза.

Дрожа, она поднялась и встала напротив зеркала, висевшего на стене между дверями в ванную и спальню. Как кто-то сумел подобрать для нее такой идеальный подарок? Цветовая гамма шарфа заставляла ее кожу сиять, каждый оттенок идеально подходил к ее облику. За всю свою жизнь она никогда не получала ничего подобного. Отражение улыбнулось ей в ответ, и Анна поразилась перемене в собственной внешности. Неужели все это сделал шарф?

Он был прекрасен, но, что еще важнее, она сама чувствовала себя в нем красивой.

Но кто прислал ей этот шарф? И почему?

Глава пятая

Никто в «Дейли мессенджер» не ориентировался в здании лучше Барбары Брэйтуайт, которую все звали Бэбс. Она уже почти сорок лет подряд отмывала и вычищала все его уголки и закоулки и за это время стала свидетельницей множества перемен. Даже ее должность – и та пережила несколько трансформаций: из уборщицы она превратилась в клинингового работника, затем из помощницы санитарного начальника – в главу клининговой команды. Теперь она отвечала за работу десятерых уборщиков, которые посменно трудились над тем, чтобы привести в порядок кабинеты и офисы газеты до прибытия персонала и после того, как персонал уйдет. Благодаря этому мало что могло укрыться от ее внимания.

И она первая заметила, что в понедельник утром приветливая администратор с ресепшена пришла на целый час раньше. Бэбс всегда симпатизировала девушке и, когда выпадал случай с ней заговорить, отмечала про себя, с какой легкостью та удерживает зрительный контакт. В отличие от тех самодовольных журналистов, которые в большинстве своем игнорировали клининговую команду, словно та в полном составе была невидимой. Бэбс считала, что умение смотреть в глаза слишком недооценивают. Ее мать – благослови ее Господь – вложила немало труда, чтобы развить в ней эту способность. «Если ты можешь смотреть человеку прямо в глаза, он будет знать, что ты с ним честна», – часто говорила она. Бедная женщина умерла практически в нищете, но зато оставила Бэбс в наследство старых друзей, ценивших ее за честность. Умение смотреть в глаза было уникальным талантом, позволившим ей завоевать симпатии на всю жизнь.

Похоже, теперь мало кто ценил этот талант. И милая Анна с ресепшена была одной из немногих, кто владел подобным навыком. Сегодня девушка как-то изменилась, хоть Бэбс и не могла определить, в чем именно заключалась разница. Она была, как всегда, дружелюбной и милой, тихой, конечно, но это было даже приятно в том месте, которое привлекало людей, предпочитающих вопить, а не думать. Сегодня девушка казалась счастливой, буквально сияла. Возможно, она влюбилась. Если так, то лучше бы ей припрятать своего кавалера от крикунов, с которыми она работала. Та девчонка, Шенис, рассказывала о своих похождениях всем и каждому, кто был готов слушать или просто оказался поблизости. Совершенно пустоголовая девица. Что случилось со старой доброй загадкой, которая должна быть в женщине?

Или, возможно, она беременна. «Это было бы замечательно», – думала Бэбс. Люди, работавшие в здании, чаще всего увольнялись, когда собирались завести детей; биологические часы, похоже, служили оправданием желанию сбежать из газетного дела. Анна такой не казалась. Девушка явно любила свою работу. А ожидание ребенка было как раз тем, чего не хватало ресепшену. Оно добавило бы в атмосферу немного радости. Но, если бы дело было в беременности, Бэбс наверняка уже услышала бы об этом от Теда Бласкевича. Слухи на эту тему он любил больше всего…

Причина оставалась неизвестной, но Анна определенно казалась довольной и готовой к работе с самого утра, что само по себе было необычно. Бэбс надеялась, что так теперь будет всегда. В это время она видела здесь очень мало людей и радовалась шансу поговорить с кем-то до конца своей смены.

– Ты сегодня рано, – заметила Бэбс, протирая от пыли стойку ресепшена. – Так приятно видеть дружелюбное лицо до начала всей беготни.

– Я решила сегодня поймать ранний автобус, – ответила Анна.

«У нее милая улыбка», – подумала Бэбс. «Милая девушка, добрая душа», – так сказала бы о ней ее старая мама.

– Хорошая идея. И сесть, наверное, удалось.

– По правде говоря, да.

– Но к чему было сразу приходить сюда? Ты могла бы выпить где-нибудь отличного кофе. Моя внучка говорит, что в последнее время от кофе все с ума сошли.

– Да, я могла бы, наверное. Просто мне хотелось прийти сюда раньше всех.

«Удачи тебе, девочка, – подумала Бэбс, толкая свою тележку для уборки обратно в кладовку клининговой команды. – Вот бы в этом месте было побольше таких, как ты…»


Анна наслаждалась простором, который подарил ей ранний приход на работу. По счастливой случайности, не специально, она проснулась до звонка будильника и внезапно ощутила порыв сделать что-нибудь непривычное. Бэбс была права: она действительно думала о неторопливом завтраке в одной из дорогих кофеен, которыми пестрела улица по обе стороны от здания «Дейли мессенджер», но вместо этого решила отправиться прямо на работу. Она никогда еще не приходила раньше коллег, но сегодня такая возможность показалась ей привлекательной. Это была крайне незначительная мелочь, но попытки сделать что-то новое просто для того, чтобы посмотреть, что из этого выйдет, Анне были не свойственны. Нет, она не наслаждалась своей рутиной, скорее она просто привыкла к размеренной жизни, которая редко менялась. Но сегодня ей отчего-то захотелось бросить привычкам вызов.

В это утро все казалось ей новым. Даже поездка в автобусе на работу открыла детали, которых Анна раньше никогда не замечала. Она увидела чудесные алебастровые спирали над витриной магазина, мимо которого проходила не раз; увидела, что флорист, стоявший на углу, где ее улочка пересекалась с главной дорогой в город, надел значок «Это ДЕВОЧКА!»; услышала, как престарелая леди, сидевшая за ее спиной, начала делиться со своей собакой-поводырем воспоминаниями о Лондоне своего детства; а уличный музыкант на ее остановке играл на губной гармошке «Nevermind», когда она выходила. Анна никогда не боялась дороги на работу, но никогда и не улыбалась так часто, как сегодня.