Миранда Дикинсон - Посылка для Анны

А потом Бен заговорил:

– Я хотел задать тебе один вопрос, но не знаю, как ты отреагируешь.

Спрашивай, Бен. О чем угодно…

– Задавай.

Это будет тот самый вопрос, о котором она подумала? Он тоже ощутил притяжение между ними? Анна затаила дыхание в ожидании его ответа.

– Последняя посылка тебя расстроила, да?

На миг земля ушла у Анны из-под ног, мысли оказались одновременно повсюду и нигде. Она увидела, как гаснет улыбка Бена, и поняла, что выдернула ладонь из его руки. Его последние слова повторялись в ее голове, как анаграмма, которую никак не получалось решить.

– Что ты сказал?

– Ракушки и стекла… – Он немного отодвинулся, и тон у него был осторожный.

– Я знаю, что в ней было. – Резкость ответа удивила ее саму сильнее, чем Бена.

– Конечно… Я… Я просто хотел сказать: я очень сожалею о том, что она тебе не понравилась.

С чего бы Бен Мак-Ара сожалел об этом? Разве что…

– Это ты ее отправил? – выпалила Анна прежде, чем успела подумать, стоит ли это делать. – Посылки были от тебя?

Она полагалась на Бена как на единственного, кто о них не знал, но его вопрос изменил все.

Его глаза расширились, и Анна не понимала, было ли тому причиной чувство вины из-за раскрытого секрета или шок от того, что она его обвинила. Он поймал ее за рукав, когда Анна попыталась уйти:

– Анна, прошу, послушай. Я не хотел тебя расстраивать. Я помню, что раньше не спрашивал. Просто… – Его взгляд метнулся вправо и влево по деревянной стойке, словно в надежде найти на полированном дереве нужные слова. – Люди всю неделю говорят об этом: как ты открыла посылку при зрителях и как с тех пор ты стала очень тихой. И… не знаю… Мне хотелось выяснить, все ли у тебя в порядке. Другие подарки были такими добрыми и искренними…

Значит, Бен все знал. Анна мысленно пнула себя за то, что не догадалась: он наверняка в курсе всех сплетен «Мессенджера». Еще бы он не был: это его работа – быть в курсе происходящего.

– Я в порядке.

– Правда?

Анна уставилась на него. Какая ему разница? Ему мало офисных сплетен?

– Мне не кажется, что в порядке. Я наблюдал за тобой на ресепшене с тех пор, как пришла посылка. Ты изменилась. Мне не хватает твоей улыбки, Анна, и тебе, я думаю, тоже. Я понимаю, что это не мое дело, пусть даже половина персонала «Дейли мессенджер» считает, что происходящее с тобой является общественным достоянием. Да, наверное, забавно слышать такое от журналиста таблоида. Но я считаю, что эта посылка была случайностью. И верю, что следующая будет лучше. Намного лучше. Слушай, я всего лишь намерен узнать, ты хочешь об этом поговорить или нет? – Он посмотрел на залитую дождем улицу. – Вот и все, что я собирался сказать.

Она была потрясена вопросом Бена, но то, что он затем сказал, задело ее за живое. Разочаровавшись в седьмой посылке, все вокруг вернулись к своим излюбленным мрачным теориям о личности отправителя. «Это определенно мужчина, – заявляла Шенис и ее подруги, – потому что мужчины по умолчанию рано или поздно разочаровывают своими подарками». «Возможно, отправителю просто наскучило, – утверждали другие, и в их числе Тиш, – возможно, игра, которую он начал, стала терять свою привлекательность». Джонас был недоступен, на задании, и это тоже расстраивало Анну. Тем временем Тед и его приближенные сплетники повторяли свои самые мрачные предположения: что намерения отправителя нечисты и Анну ждет путь, о котором они предупреждали.

Но никто – ни один человек в жизни Анны – не пытался ее утешить, предложить иную, позитивную точку зрения.

До этого момента.

Хоть Бен и крайне неловко поднял тему, его слова были искренними и полными заботы. Анне многого не хотелось, но меньше всего – заставить Бена отшатнуться в то время, как его голос был единственным лучом света на фоне мрачных пророчеств.

– Ты правда думаешь, что будут еще посылки? – спросила она.

– Да. И, когда они придут, поговори со мной о них. Потому что мне интересно.

Внутри кафе словно стало немного светлее, несмотря на окружающую серость, когда Анна улыбнулась журналисту:

– С удовольствием поговорю.

Обретя союзника в лице Бена, Анна поняла, что именно этого ей недоставало. В тот день она почти не обращала внимания на те нелепые предположения, которые строили окружающие, и смеялась над их сомнениями. Она снова была уверена в себе, она осмелилась надеяться на лучшее. И, по мере того как приближались выходные, она начала более объективно смотреть на шестую и седьмую посылки. Старая пластинка и ее прогулка в Ноттинг Хилл с Джонасом подняли больше вопросов, чем дали ответов, но в итоге она, во-первых, узнала историю создания песни, которая намекала, что некто видит женщину и так гордится ею, что хочет показать ее и другим, и, во-вторых, получила шанс поблагодарить человека, который присылал ей подарки.

То, что отправитель решил не отвечать, было не важно. Обретение любой ниточки к нему ощущалось как шаг вперед, и Анна снова вернула себе контроль над своей жизнью. Ей вспомнились слова, которые ее брат Рори сказал несколько месяцев назад, когда потенциально выгодный спонсор его школы серфинга в последний момент передумал: «Я не могу позволить себе тратить время на плач у запертых дверей. Мне теперь придется пройти на одну дверь меньше в поисках той, что открыта».

Ракушки и морское стекло объяснить было сложнее, боль недавнего разочарования все еще была сильна. Но они, даже в рассыпанном виде, обладали собственной красотой. Отправитель не знал, что Анна не сумеет найти им применения. Если Бен прав и это его единственная ошибка, возможно, следующая посылка прояснит все.

– Ты снова в этом красивом шарфе, как я вижу, – одобрительно кивнула Бэбс, протирая стойку ресепшена.

До начала рабочей смены оставался еще час, но Анна решила насладиться тишиной и свободой, пока не прибыли коллеги. Сегодня, когда она выходила из дома, ей внезапно захотелось снова надеть шелковый шарф с желтыми розами. Теперь он касался кожи, как шепот возлюбленного, и напоминал ей о том, как все начало изменяться со дня его появления. Слишком много вопросов терзало ее в последнее время, ей нужно было вернуть тот сдержанный, как дыхание, оптимизм, который раскрыли в ней посылки, – воссоединиться с ощущением волшебства и чуда. Наверное, это поможет ей найти новый способ раскрыть личность отправителя.

– Он чудесный, правда? И на коже ощущается тоже замечательно.

– Еще бы. – Бэбс закашлялась в облаке распыленной полироли и мрачно уставилась на баллончик с жидкостью. – А эта штука просто ужасна! Похоже, менеджмент начал закупать моющие средства в магазинах «Все за фунт», – сказала она, показывая Анне полироль. – «Мистер Шайни Полиш»? Никогда о таком не слышала. И не только о нем. Пакеты для мусора рвутся от одного чиха. А средство для пола настолько слабое, что у меня уходит полбутылки на одно ведро. – Она громко и осуждающе поцокала языком. – Урезание финансирования, вот что это такое. Ты уж последуй моему совету, цветочек: найди того парня, который может себе позволить дарить такие шарфы, и выходи за него. Лучше быть замужем, когда стоишь в очереди на сокращение.

Анна коснулась паутинно-мягкого шелка на шее и попыталась убедить себя, что Бэбс неправа. Часто в бизнесе приходится сокращать траты, заверяла она себя, и лучше уж за счет моющих средств и бумаги для принтеров, чем за счет персонала.

И все же это тревожило ее. Анне снова вспомнилось, что сказал Тед после того, как она помогла Джульетте сменить кабинет. Он узнал об этом, несмотря на все попытки Анны сохранить тайну редактора.

– Я говорил тебе, что эта контора идет ко дну. Если уж Драконша Эванс не сохранила свое логово, то нам остается только одно: плохие новости.

Анна ему возражала:

– Ничего подобного это не значит, Тед. Люди постоянно меняют кабинеты.

– Для отвода глаз! Чтоб мы подумали, будто бизнес идет, как обычно, а потом – шарах! – и четыреста работников оказываются на улице!

Пока Бэбс протирала пыль в разных местах атриума, Анна касалась успокаивающе прохладного шарфа. Что, если ее должность в опасности? И каким может быть худший исход? Слова Джульетты, сказанные в опустевшем кабинете, снова всплыли в ее памяти: «Продолжай рисковать, мисс Браун. Твоя жизнь от этого только выиграет».

Что, если потеря должности в газете позволит Анне рискнуть? Она задумалась о том, что еще, кроме работы на ресепшене, она может делать. Ей нравилось общаться с людьми, у нее получалось решать чужие проблемы. Она с удовольствием организовывала своих друзей для помощи Изадоре в прошлом году и сама удивилась, как приятно было составлять бизнес-планы для Рори и Гэри, дантиста. Возможно, она сможет освежить в памяти то, чему научилась в колледже, и даже начать работать с другими предпринимателями, помогать им с воплощением мечты. Анна никогда не задумывалась ни о чем подобном, но сегодня, в тишине и пустоте утреннего атриума, эта идея начала обретать форму.

Бен Мак-Ара рассматривал свои туфли, надеясь, что выволочка скоро закончится.

Он уже двадцать минут терпел ярость Джульетты Эванс и начинал понемногу жалеть, что не послушался своего похмелья и не взял с утра отгул. На затянувшейся вчера вечером встрече с чиновником министерства образования, чей язык, как было известно, развязывался под действием алкоголя, Бену пришлось распить с ним целую бутылку безумно дорогого односолодового виски, что в итоге никак не окупилось. И теперь шум в его голове был едва ли не громче, чем голос разбушевавшейся Драконши.

– Мне не нужны оправдания, Мак-Ара! Мне нужна хорошая работа! Нам необходимо что-то серьезное, то, что сотрет наглые ухмылки «Пост» и «Мейл». В этом году нас слишком часто обходили – и наши читатели об этом знают.

– Я работаю над этим, Джульетта…

– И я не говорю о твоих разоблачениях коррупции в школах.