Миранда Дикинсон - Посылка для Анны

С Анны было довольно. Она подняла со стола наполовину распакованную посылку и обвела взглядом собравшихся:

– Если вы намерены продолжать в том же духе, я открою ее где-нибудь в другом месте.

– Нет, Анна, не надо! – взмолилась Ри. – Не обращай на Теда внимания. Он псих…

– Это я псих? Такими обвинениями, девочка моя, лучше бросаться в адрес того, кто посылает Анне эти странные ящики!

– Анна, пожалуйста. – Шенис положила руку Анне на локоть, заставив ее остановиться. – Открой только эту посылку, и я больше никогда не попрошу снова. Обещаю.

Анна со вздохом вернула посылку на стол и сдернула с нее неряшливую оберточную бумагу.

Внутри оказалась простая коробка из белого картона. Ни ленты, ни аромата, лишь маленький квадратик скотча, который выглядел так, словно его откусили зубами и второпях наклеили на угол коробки. Когда Анна попыталась его снять, вместе с лентой оторвалась и верхняя часть картона. Она осторожно приподняла крышку.

При виде того, что находилось внутри, люди вокруг недовольно зароптали. Никакой папиросной бумаги, всего лишь пластиковый пакет на застежке-молнии, подозрительно похожий на пакет для сэндвичей. Его уложили поверх россыпи ракушек и морских стекол, как покрывало. В каждой ракушке было просверлено отверстие, каждое стеклышко было обернуто серебряной проволокой для рукоделия, к которой крепилось маленькое колечко. Длинный и узкий шнурок из черной кожи был свернут кольцом и скреплен небрежно оторванными кусочками скотча. На дне коробки отыскалась прямоугольная белая карточка, на которой было напечатано:

– Сдает позиции, – с явным отвращением произнесла Шенис.

Ри, во всем искавшая позитив, слабо улыбнулась Анне:

– По крайней мере, он вложил в это душу.

– Ты вроде бы говорила, что подарки потрясающие? – спросил у Ри практикант хоть и шепотом, но достаточно громко, чтобы слышали все.

Зрители исчезали один за другим, без сомнения, торопясь поделиться последним поворотом истории с посылками Анны Браун со всеми, кто пожелает их слушать. Остались только Тед и Шенис, пока Анна молча рассматривала содержимое коробки.

– У него, видимо, иногда туго с идеями, – предположила Шенис, взглядом прося Теда о помощи. – В смысле, та странная старая пластинка и шутка с картой в прошлый раз были довольно глупыми.

Сколько бы Анна ни смотрела на подарок, она не могла прочесть его подтекст. Ракушки и морское стекло были по-своему красивы, но как она должна использовать их? Она никогда не увлекалась рукоделием. Единственное, что она творила своими руками, – это венки из маргариток, которые плела с бабушкой Морвенной. Теперь, когда она выросла, Анна предпочитала покупать красивые вещи вместо того, чтобы делать их самой. Так почему отправитель решил, что этот подарок ей подойдет?

Она размышляла над этим весь день, но так и не нашла ответа.

Когда автобус остановился возле Уолтон Тауэр, она не сразу пошла домой, а поднялась на этаж. Чтобы увидеть нечто скрытое, требовался свежий взгляд.

Тиш со свистом втянула воздух сквозь зубы:

– Да, это разочаровывает. Но, думаю, у парней фантазия ограничена. Вскоре пойдут чеки и подарочные сертификаты.

– Все так плохо, как я думаю, да?

Анна надеялась, что ее прямолинейная подруга сумеет поддержать ее. Ссутулившись, Анна утопала в слишком мягком и огромном диване Тиш, жалея, что решила открыть посылку на работе.

– Я что, похожа на рукодельницу?

Тиш задумалась.

– Ну, изобретательной ты точно бываешь. Но какое отношение это имеет к ракушкам?

– Я о том, что никогда не занималась рукоделием. Мне нравятся такие вещи, но я никогда не испытывала желания создавать их. Я понятия не имею, что мне делать с этими стеклами и ракушками.

– Наверное, нанизывать на этот кожаный шнур. Странно, что не приложена инструкция.

– Разве что «Используй, как пожелаешь». – Анна застонала. – А хуже всего то, что именно эту посылку я открыла на работе. И все только и говорят о том, какое это было разочарование, – по крайней мере, по словам Теда.

– Ты просто хотела поделиться радостью с коллегами, Анна. Намерение было доброе.

– Но эта посылка не похожа на остальные. Я не хочу, чтобы это звучало неблагодарно, но начинаю сожалеть, что ее побеспокоились отправить. – Признание было ужасным, но после долгих часов размышлений о посылке осталось только это чувство.

До сегодняшнего дня Анне нравились перемены, входящие в ее жизнь с каждым новым подарком. Но эта посылка раскрыла эмоции, которые ей не нравились. Она никогда прежде не считала себя неблагодарной, несмотря на обвинения, которыми Сенара постоянно ее засыпала. И все же сейчас она чувствовала себя именно такой, и острое, жгучее недовольство внутри отказывалось исчезать. Почему отправитель так плохо завернул посылку, ведь упаковке других вещей он явно уделил пристальное внимание? Отчего сегодня утром был совсем другой курьер? И неужели от нее ожидали, что она сама сделает себе подарок?

А затем вдруг пришла и иная мысль:

– Тиш, как думаешь, я не могла разозлить его попыткой выйти на контакт? Что, если отправитель так демонстрирует, что расстроен? – Когда эти слова прозвучали, они даже ей показались абсурдными. Но что еще оставалось думать?

Тиш уклончиво ответила:

– Кто знает? Может, это просто единичный просчет и к следующему своему шагу этот парень придет в себя…

Анну это никак не убеждало.

В тот вечер, разложив содержимое коробки на обеденном столе, она сидела и смотрела на записку:

Ракушки и морское стекло ни о чем ей не говорили. Анна с раздражением оттолкнула их и обхватила голову руками. Если ответы и можно было найти, то точно не в этой посылке. От разгадки она теперь была еще дальше, чем когда-либо прежде. Придется ждать следующего шага отправителя – если таковой последует…

В течение всей следующей недели над городом разверзались хляби небесные, усиливая его серость постоянным мраком. Струи воды хлестали землю, превращая тротуары в свинцовое стекло, а дороги в парковки для машин – из-за погодных условий движение почти прекратилось. Знаменитые двухэтажные автобусы медленно тащились по затопленным улицам в море городских черных такси – почти неподвижная красная полоса в бесконечном монохроме. Погода словно отражала настроение Анны, которое ничуть не стало лучше после семи дней размышлений о последней посылке. Этим утром поездка на работу в автобусе заняла больше времени, чем обычно, водитель даже не пытался скрыть свое раздражение тем, что творилось на дорогах, и огрызался в ответ сердитым пассажирам.

– Мы прождали вас тридцать пять минут, – зарычала на него женщина с кислым выражением лица, показав проездную карту жестом, которым обычно показывают средний палец. – Вы это называете сервисом?

– Автобус, леди, не летает, – парировал водитель, чей восточно-европейский акцент от злости стал особенно сильным. – Не нравится? Идите пешком.

Когда автобус наконец остановился у кафе «Фрейя и Джорджи», у Анны почти не осталось времени на то, чтобы захватить с собой чашечку кофе перед началом смены. Бен ждал ее у стойки, поглядывая на часы, пока Анна торопливо входила и стряхивала дождевую воду с рукавов плаща.

– Ты добралась! – улыбнулся он, что согрело Анну еще больше, чем чашка кофе, которую он ей протянул. – Я взял на себя смелость сделать заказ за тебя, учитывая твое опоздание. Надеюсь, ты не против?

– Ни капельки. – Анна взглянула на часы. – Мне нужно быть на ресепшене через двадцать минут.

Бен указал ей на барный стул у окна:

– Тогда посиди со мной минут десять.

В любой другой день Анна направилась бы прямо к зданию «Мессенджера», не желая рисковать, но сегодня ей нужен был друг. Слухи по поводу ее последней посылки разнеслись ураганом, ей приходилось отвечать на вопросы, частые и непрерывные, словно дождь, обрушившийся на улицы города. Она устала пребывать в центре внимания, а с Беном она хотя бы находилась в безопасности и не должна была выслушивать вопросы, на которые не знала ответов.

– Ты выглядишь усталой, – заметил он, снимая крышечку со своего кофе и размешивая в нем два пакетика коричневого сахара.

– Я чувствую себя усталой. Дело, наверное, в погоде. Она вгоняет в депрессию. Ради всего святого, это должен был быть июнь, а не ноябрь!

– Жаль только, что тучам никто про июнь не сказал. И все же это идет на пользу работе. Никто не хочет задерживаться на обеденном перерыве, все прячутся от дождя. Я никогда еще не видел в редакции практикантов, которые так стремились бы остаться в стенах офиса. Обычно они умоляют отправить их куда-то с заданием. Но не на этой неделе. – Он улыбнулся и затем, без предупреждения и приглашения, взял Анну за руку.

Анна в изумлении опустила взгляд, но не отняла руку. Вид пальцев Бена, держащих ее собственные, ей понравился – и в этот миг она забыла о посылке, о вопросах, о собственном мрачном настроении. Все это было не важно. Тепло его кожи заставило Анну почувствовать свой собственный пульс, а когда она подняла взгляд, чтобы встретиться с ним глазами, она поняла, что улыбается.

– Ты же не против? – спросил он тихо и неуверенно.

– Нет. Не против.

Некоторое время они молчали, обмениваясь лишь улыбками и прикосновениями в шуме кофейни. Анна радовалась этому молчанию, потому что в данный момент слова она растеряла. Она не видела ни дождя, заливавшего окна, ни секундной стрелки часов над стойкой, отмечавшей течение времени. Она могла думать только о Бене. И ей хотелось сказать, как много он для нее значит. Если бы она нашла нужные слова, она смогла бы выразить, насколько этот миг был более важным, более теплым, более… подарком, чем любая из ее загадочных посылок, – и как он изменил ее отношение к жизни…