Если бы человека можно было уничтожить одной только силой взгляда, Тед Бласкевич растаял бы, как ведьма Бастинда, от ярости Шенис в тот момент.

– А мы и не должны перед тобой отчитываться, Тед.

Тед, рот которого открывался и закрывался, как у болтливой золотой рыбки, вытащил из кармана свое удостоверение:

– Начальник охраны, Шенис. Это моя работа – узнавать о подобных вещах немедленно.

Надежды Анны избавиться от пристального внимания коллег рассыпались в прах: секретарь ресепшена и начальник охраны тщательно изучали детали ее личной жизни. Она оставила их за этим занятием и понесла стопку почты в отделение на цокольном этаже. Стоило ей отвлечься от того, что их кофейные встречи с Беном раскрыли, и слухи о проблемах «Дейли мессенджер» начали всерьез ее беспокоить. О проблемах упоминали уже не впервые, и, сколько бы правды ни было в этих слухах, количество людей, говоривших об этом, само по себе могло стать причиной тревоги. Сейчас было тяжелое время для всех печатных изданий, все больше газет переходило в исключительно цифровой формат, а бумажные издания переживали обвал продаж. Круглосуточные выпуски новостей и стремительные социальные сети то и дело опережали газеты, люди просто не были готовы ждать публикаций, которые устаревали раньше, чем появлялись на стендах. Но другие национальные таблоиды вполне удерживали голову над водой, так почему с «Мессенджером» должно быть иначе?

Анна никогда еще не боялась за свое рабочее место, но нынешняя ситуация все же давила на нее. Что она станет делать, если сокращения все же начнутся? Ее не радовала перспектива поиска работы: бесконечные часы собеседований, очереди одинаково опытных кандидатов вгоняли ее в депрессию. Пусть даже сплетни о том, что дни «Мессенджера» сочтены, были преувеличены, о состоявшемся совещании на тему пугающих «методов сокращения расходов» знали все. В данный момент на ресепшене четверо сотрудников работали на полную ставку и еще один, выходивший в ночную смену, выполнял скорее функции охранника. Что, если наверху решат обойтись двумя сотрудниками? Из них Анна была самой опытной, но и зарплата у нее была выше. Если «Мессенджер» пожелает сэкономить деньги, то в финансовом смысле на должность лучше подойдут Шенис или Ашраф. Или же они могут просто передать функции ресепшена пункту охранников…

Она прошла сквозь двойную дверь маленького, но очень загруженного почтового отдела и передала стопку исходящих, оставленных на ресепшене, Винсенту Аллсопу, седовласому мужчине с аккуратной бородой, ветерану этого департамента, работавшему в газете дольше всех остальных. Ходили слухи, что когда-то он гастролировал с труппой шекспировского театра, однако это, скорее всего, была легенда, возникшая благодаря глубокому раскатистому баритону Винсента, гремевшему по всему зданию «Мессенджера». Сегодня его улыбка была еще шире обычного.

– Ах, милая мисс Браун! Как жизнь в нашем чудесном атриуме?

– Как всегда. – Анна обрадовалась возможности поговорить с кем-то другим. – Вы же знаете, какие у нас газетчики.

– О, знаю, Анна, знаю! – Он взглянул на стопку писем и посылок и сморщил нос, отчего очки в золотой оправе чуть покосились. – И вижу, что опять нет ничего интересного в этой стопке. Ну что ж. Придется утешаться скандалами и интригами. – Его зеленые глаза заискрились. – Как думаете, выгонят нас на следующей неделе?


К тому времени как Анна прибыла домой, в Уолтон Тауэр, ее тревоги только усилились. Единственным светлым моментом в череде слухов и мрачных предсказаний стала новая посылка, спрятанная от пронзительного взгляда Теда в сумочке. Предвкушение служило напоминанием о том, что жизнь может преподносить не только неприятные сюрпризы, и больше всего Анне хотелось запереться дома и наконец открыть ее.

– Ты торопишься.

Джонас, прислонившись к косяку своей квартиры, наблюдал, как она шагает по коридору от лифта. Анна защитным жестом накрыла сумочку рукой и замедлилась, подходя ближе.

– У меня один из «тех» дней, – ответила она, чувствуя себя чуть лучше при виде его лукавой улыбки. – Мне нужна чашка чая и тихий, спокойный вечер.

– У меня полно чая, – предложил он, кивком указывая себе за плечо, на неряшливый интерьер квартиры, идеально ему подходящий.

Анна часто представляла Джонаса живущим в центре своего личного урагана, слишком захваченным круговоротом и кипением жизни, чтобы думать о чистоте окружающей среды. Благодаря этому в его квартире царила удивительно расслабленная атмосфера, что очень нравилось Анне. С Джонасом Раудоном не нужно было церемониться; от прямолинейного и простого йоркширца не приходилось ждать сюрпризов. Впрочем, прямолинейность иногда их все же преподносила…

– К слову, полчаса назад я дал Беннетту ириску «Торнтон», и он до сих пор пытается слизать ее с зубов. Нереально смешно, ты просто должна это увидеть!

На миг Анне даже захотелось войти – несмотря на сомнения в том, этично ли смеяться над страданиями собаки. Это помогло бы расслабиться после долгих размышлений о мрачном будущем, в которых прошел весь день. Но в сумочке ждала шестая посылка, которую она и не надеялась получить. Задержка раздражала Анну не меньше, чем собаку Джонаса – злополучная ириска.

– Ты не обидишься, если я откажусь? Мне нужно немного побыть в тишине.

Если бы на месте Джонаса была Тиш, возможная реакция могла бы заставить Анну ответить иначе. Но Джонас понимал ее потребность в одиночестве, они не раз обсуждали с ним эту тему. Других объяснений ему не требовалось.

– Понял. Но слушай, если позже захочешь поговорить, моя дверь всегда для тебя открыта. У меня есть еще несколько дней до следующей работы на выезде, так что заскакивай в любой момент.

Оставшись наконец в одиночестве, Анна позволила волнению полностью себя захлестнуть. Почему пришла эта посылка и почему ей предшествовала такая долгая пауза – внезапно это перестало иметь значение. Важно было лишь то, что посылка здесь и что Анна радуется возможности ее открыть.

В обертке из коричневой бумаги оказалась старая виниловая пластинка в поблекшем черном конверте. В центре чернильно-черного квадрата виднелась надпись:

«Разве она не мила»

Музыка Милтона Эджера, слова Джека Йеллена

Гарри Ричман

«Брюнсвик Рекордс», 1927

Пластинка пахла пылью и временем, края и полосы отражали свет. Внутри бумажного конверта нашелся еще один, кремовый, на котором значилось имя Анны, а также сложенная карта и распечатанные указания, как добраться до определенного адреса в Ноттинг Хилл. А еще там лежала записка, отпечатанная на принтере, как и предыдущая.

Анна,

следуй по этой карте к месту, где замирает время, и попроси Альфи помочь тебе услышать музыку.

(Он будет тебя ждать.)

Эта песня актуальна всегда.

На карте и в приписках к ней был указан только номер улицы в Корнуолл Кресцент, на перекрестке с Сент-Маркс-роуд. Анна не знала этой части города, она бывала только на знаменитом рынке Портобелло. Она посмотрела на адрес. Был ли Корнуолл Кресцент намеком на ее юго-западное происхождение или простым совпадением? И кто такой Альфи?

Песня была ей знакома, но не в такой записи. Эту мелодию дядя Джейбз часто пел ей и кузине Эловен, когда они играли вместе по воскресеньям в доме тети и дяди. Особым значением она не обладала, Анна считала ее всего лишь милой песенкой о девушке, которой восхищался исполнитель. Но с ней были связаны счастливые воспоминания о детстве: возможно, это и придавало ей ценность?

Анне было интересно, что же ждет ее в указанном на карте месте, однако ей вдруг захотелось пойти туда не одной. Ее будоражила загадка, однако теперь, когда ее друзья знали о том, что происходит, Анна хотела разделить с ними приключение. Но кого из друзей пригласить? Если она попросит Тиш, та прочитает ей лекцию о том, как опасно ходить в этом городе по всяким странным местам. Тиш считала, что за каждым углом мегаполиса обязательно прячется маньяк, и, учитывая ее происхождение из глубин Бронкса, причину такой подозрительности было несложно понять.

Только одного человека она могла попросить о помощи.

Но хватит ли ей смелости?

Глава двадцать шестая

– Это какое-нибудь злачное место, а Альфи окажется заправилой, татуированным с ног до головы, в пирсинге…

– В зеленом Ноттинг Хилле? – Анна взглянула на Джонаса с кривой улыбкой. Поезд метро мчал их в Западный Лондон.

– Вот ты смеешься, Анна, но подумай: где лучшее место для сомнительного заведения, как не в воспетом Ричардом Кертисом[26] районе, а?

Она рассмеялась:

– Джонас, прекрати! Я пригласила тебя только потому, что считала самым разумным из всех моих знакомых.

– Тут я тебя обманул, – ухмыльнулся Джонас. – Я глупее Беннетта, честно. Но, – он прищурился, словно показывая, как предвкушает ответ, – они снова начали приходить? Посылки?

– Похоже на то. – Возвращение таинственных свертков отвлекло ее от мыслей о будущем газеты, и Анна радовалась тому, что снова может улыбаться.

– И все так же ни намека на имя отправителя?

– Ни малейшего. Но я надеюсь, что этот Альфи о чем-нибудь знает. В записке говорилось, что он ждет моего визита, то есть он, скорее всего, встречался с тем, кто прислал мне пластинку. Возможно, это такой окольный путь к раскрытию личности отправителя.

– Ага, надейся.

– Надеюсь.

– Но я все равно считаю, что Альфи окажется современным Билли Сайксом[27]. У него будет маленькая белая собачка… – Он пригнулся, уклоняясь от брошенного Анной номера «Метро». – Ладно, я прекращаю.

– Спасибо. И спасибо, что поехал со мной, Джонас. Одна я, наверное, не решилась бы.

– Да с удовольствием. Но я, конечно, разрешу тебе угостить меня тортом в награду. Просто чтобы ты не считала меня слишком добрым.

– Меньшего я не ожидала.