Миранда Дикинсон - Посылка для Анны

Пока она ждала заказа, кто-то похлопал ее по плечу. Обернувшись, она встретилась лицом к лицу с Беном Мак-Ара.

– Анна, привет. Не знал, что ты здесь бываешь, – улыбнулся он.

– До сегодняшнего дня не бывала.

– Берешь заказ с собой или останешься здесь?

– Здесь.

– Не возражаешь, если я присоединюсь?

Со дня благотворительной ярмарки Бен не предпринял ни малейшей попытки снова с ней заговорить. Если верить Теду (который и в лучшие времена являлся весьма сомнительным источником информации, но другого у Анны не было), Бен работал над эксклюзивной историей, для чего окопался в отеле Эдинбурга, который был не намерен покидать, пока не закончит статью. Анна подозревала, что коллега это просто придумывал, чтобы утешить ее, чтобы отсутствие Бена легче воспринималось, но Теду об этом не говорила.

Бен Мак-Ара был назойлив, и Анна не знала, можно ли ему доверять, но теперь, оказавшись с ним рядом, она вдруг поняла, что соскучилась по его улыбке. И это вполне сошло за повод предложить ему свободный стул у своего столика.

Он спросил, чем она занималась после ярмарки, и, что примечательно, ни словом не обмолвился о посылках. Анна и сама не хотела о них говорить, поэтому рассказала о новой коллекции в любимом бутике Тиш, где она хотела купить новую мебель для своей квартиры, а также поделилась конфиденциальными слухами о некоторых телепрограммах, которые принес Джонас.

– Оператор всегда все видит, – заметил Бен. – А он никогда не хотел поснимать закулисные скандалы вместо деревенских пейзажей? Такую «Сельскую жизнь» я бы с удовольствием посмотрел.

Он позволил Анне самой управлять разговором, и ей ни разу не показалось, что он ждет упоминания о посылках.

В ответ на это она спросила о его работе и о последнем задании.

– Тед говорил, что ты был в Эдинбурге.

Бен рассмеялся:

– Мне стоило догадаться, что Коп Бласкевич не упустит мой след. Да, я только недавно вернулся.

– И каково там было?

– Ужасно. Долго и нудно. – Увидев изумление Анны, он продолжил: – Я люблю Эдинбург, но мне нравится бродить по городу, а не сидеть, уткнувшись в ноутбук, без возможности куда-то выйти. Большую часть времени я провел в номере отеля, пытаясь договориться об интервью, без особого, кстати, успеха.

Бен добавил в кофе очередную ложку сахара.

– Я пообещал себе, что обязательно вернусь туда в этом году, но не по работе.

Анна попыталась представить себе профессию, подразумевающую поездки в другие города и жизнь в отелях. На словах это привлекало, но Анна подозревала, что в реальности все окажется не так радужно. Том когда-то стонал, что ему приходится работать в номерах отелей в Риме, Нью-Йорке, Мадриде и Берлине.

– Если ты видел один отельный номер, значит, ты видел их все, – жаловался он. – Мини-бары и покрытие расходов – это хорошо, но с чашкой чая и ванной в собственном доме ничто не сравнится.

И все же что-то в нью-йоркских отелях очаровало Тома: в последний раз, когда Анна с ним созванивалась, он уже полгода жил в отеле на Манхеттене.

– А ты уже планируешь свой отпуск в этом году? – Вопрос Бена заставил Анну вернуться из прошлого в прохладный уют кафе.

– Пока еще не решила.

– Ты говорила, что родом из Корнуолла? Приятно, наверное, туда возвращаться, когда появляется время.

Плечи Анны напряглись.

– Я не… возвращаюсь. Точнее, редко. За последние шесть лет ни разу.

– Правда? Я бы пулей туда помчался. Там потрясающие пляжи, корнуолльский чай и морская рыбалка. Если бы я знал кого-то, кто там живет, я при первой же возможности оказывался бы у них на пороге.

– Там очень красиво, – согласилась она, несмотря на тяжкий груз связанных с родными местами воспоминаний. – Но для меня возвращение туда – это не отдых.

– Я чую подоплеку…

– Это чует твоя профессиональная деформация, не более.

Сталь, зазвеневшая в ее голосе, заставила его слегка отстраниться. И он явно передумал задавать следующий вопрос, потому что поднял голову и оглядел интерьер кафе.

– Мне здесь нравится. Знаешь, что я думаю?

Анна улыбнулась, радуясь тому, что Корнуолл перестал быть темой их разговора.

– Что ты думаешь?

– Я думаю, что нам стоит регулярно сюда ходить. В это же время на следующей неделе? Что скажешь?

Таким был подарок, которого Анна никак не ожидала: возможность лучше узнать Бена Мак-Ара.

Меган Милликен никогда не хотела стать баристой. Но, как и многое в ее жизни, смелые детские мечты разбились о суровую реальность. Она приехала в город, намереваясь стать великой актрисой, девять месяцев ходила на прослушивания, но потом, без копейки денег, зато с угрозой оказаться на улице, неохотно согласилась поработать официанткой в кафе, находившемся через дорогу от многоквартирного дома, в котором она снимала крошечную комнатушку. Это случилось пять лет назад, и, несмотря на то что ее творческая карьера не продвинулась ни на дюйм, она открыла в себе врожденный талант варить неповторимый кофе.

Этот навык и позволил ей получить работу помощника менеджера в новейшем кафе на Флит-стрит, выкупленном флагманской сетью популярных кофеен «Фрейя и Джорджи», названной в честь двух племянников владельца. Человека, который ее нанял, звали Гейб. Красноречивый предприниматель сумел поднять собственный бизнес, оставив позади скромные начинания в маленьком городке неподалеку от Глазго.

А если он не растеряет своей настойчивости, Меган может принять и его приглашение на свидание…

Меган по праву гордилась своим умением обращаться с кофе, но больше всего работа нравилась ей из-за возможности наблюдать за людьми. Клиенты «Фрейи и Джорджи» разительно отличались от тех, кого она обслуживала на прежнем месте, – у тех городских типов не было времени на разговоры с ней, только на важные конференции, осуществляемые посредством бесплатного вайфай. Иногда, по средам, на ланч приходили женщины в одинаковых туфлях на шпильках. Им было чуть за двадцать, они были амбициозны, работали помощницами руководителей и встречались для обмена опытом и планами покорения мира. Но, в отличие от предыдущего места Меган, здешних клиентов легко можно было разделить на типичные группы, не отличающиеся разнообразием возраста, социального положения и профессии.

Вот почему эта молодая пара так выделялась на их фоне.

Впервые Меган заметила их в неделю открытия кафе. С утра ее донимали раздражительные клиенты, и она все сильнее хотела, чтобы что-то нарушило монотонное однообразие неулыбчивых лиц. Эти двое, хоть и одетые так же, как остальные клиенты, обладали весьма заметным отличием: между ними определенно что-то происходило. Меган видела это так же ясно, как улыбки на их лицах, и просто не могла отвести от них глаз. Поэтому и радовалась, когда пара вернулась еще дважды, а затем начала являться сюда каждый понедельник по утрам, вскоре после открытия кафе. Для Меган, сходившей с ума от романтических комедий, это был сценарий фильма, развивающийся прямо у нее на глазах: два героя постепенно сближаются с каждой встречей.

– Я просто вижу, как они влюбляются друг в друга, и это чудесно, – сказала она однажды сестре, вернувшись после работы. – Главное, как мне кажется, они оба не понимают, что происходит. А я радуюсь тому, что могу тайком за ними наблюдать!

– А вдруг он сделает ей предложение прямо в кафе? – предположила ее сестра. – Тогда ты можешь стать свидетельницей на их свадьбе!

Наблюдая в то утро за молодыми людьми, разрумянившимися от смеха, Меган приняла решение. Она вдохновится их примером и изменит ситуацию с Гейбом. Она перехватит инициативу и сама пригласит его на свидание. Возможно, даже сегодня…

– Кофе здесь хороший, но звуковое сопровождение меня просто убивает, – хмыкнул Бен однажды утром. – Dire Straits и Тото? Они хотят, чтобы у нас уши в трубочку свернулись?

– А мне нравится, – улыбнулась Анна. – Такую музыку дядя Джейбз играл со своей группой в пабе. «Money for Nothing» – его любимая песня.

Ей очень нравились случайные повороты их разговоров и смены тем во время каждой встречи за кофе.

– Серьезно?

– О да. В наших местных пабах обязательно играют Dire Straits.

– Нет, в смысле, у тебя серьезно есть дядюшка по имени Джейбз?

– И тетушка Зельда. Мою маму зовут Сенара, а моего брата Рори. А мою бабушку звали Морвенна. – Ее горло чуть сжалось, когда она упомянула ее имя. – В Корнуолле любят необычные имена.

– Тогда как тебе удалось спастись, просто Анна? – Бен рассмеялся, но тут же осекся. – Я не к тому, что это плохое имя…

– Я и не обижаюсь. Мне оно нравится.

Это был хороший вопрос. Взрослея, Анна не раз гадала, отчего ее мать, которая во всех остальных аспектах жизни полностью пренебрегала здравым смыслом, выбрала настолько распространенное имя для своей старшей дочери. Сенара ни разу не дала удовлетворительного ответа на этот вопрос, несмотря на то что Анна много раз пыталась выяснить, что заставило мать дать ей такое имя. Единственной фразой, которая могла сойти за объяснение, стала оброненная в тот вечер, когда бутылка сидра слегка пошатнула решимость Сенары: «Показалось хорошим именем для девочки, вот и все».

Имя, которое большинство людей считало скучным и распространенным, странно было бы назвать необычным, но в родном городке Анны именно так и обстояло дело. Оно выделяло ее среди школьников, соседей и родственников точно так же, как ее добрая и чувствительная натура резко контрастировала с характером матери.

Для Анны обычность ее имени отмежевывала ее от слишком показного поведения Сенары и позволяла быть другой. В деревне, где считалось, что дети обязательно наследуют характер родителей, их стиль жизни и их профессию, Анна Браун обрела неприкосновенность. Главный страх ее детских лет заключался именно в том, что ей суждено повторить путь матери, – он и укрепил ее в решении уехать из Корнуолла и самой создавать свою жизнь.