Сесилия Ахерн - Postscript

Джиника улыбается. Редкое зрелище.

– Дениз…

– Расскажите про караоке, – продолжает расспросы Джиника. – Что, в самом деле это было так плохо, как говорит Холли?

– Плохо? Да хуже, чем плохо, потому что мне пришлось это выслушать. У Холли ведь вообще нет слуха.

– Ладно-ладно! – хлопаю я в ладоши, пытаясь привлечь их внимание. Но реагирует на меня только Джуэл, которая тоже принимается хлопать, это теперь ее любимое упражнение. – Простите, что прерываю, девушки, но у нас тут сейчас очень важное дело, Дениз, и Джинике через час пора уходить.

Дениз смотрит на свои часики.

– Очень хорошо. Я могу подождать. Может, сделать вам чаю? Или кофе? Тебе-то небось кофе, да, кукла? – Щекочет она Джуэл. Та самозабвенно хохочет. – Хотите, я поиграю с ней, пока вы работаете? – кивает она на бумаги, разложенные по столу.

– Ну, нет. – Джиника крепче хватается за дочку. – Она ни к кому, кроме меня, не пойдет.

– Точно, – подтверждаю я. – Она чистый солнечный свет, но стоит ссадить ее на пол, как является кромешная тьма.

– Да ну, я вам не верю. – Дениз снова опускается на колени. – Пойдешь к Дениз? А, маленькая? Пойдешь к Ди Ни?

– Ди Ни? – удивляюсь я.

– Нет, не стоит, правда. – И Джиника пересаживает Джуэл на другое колено, подальше.

– Ты уверена? – говорю я, подмигивая ей. – Послушай, Дениз и правда любит детей. – Выставить против моей подруги всю мощь Джуэл – единственный способ заставить Дениз замолчать, а мы пока поработаем.

– Ну… ладно. – И Джиника ослабляет свою хватку.

– Ура! – восклицает Дениз, вскидывая руки. Джуэл хохочет. – Ура Ди Ни!

Джуэл тоже поднимает ручки. Зубное кольцо хлопает Джинику по лицу.

– Ну иди же к Ди Ни.

И Джуэл в самом деле тянется к Дениз и идет к ней на руки, но едва это происходит, как она понимает, что сделала. Неуверенно смотрит на Джинику, хмурится, раздувает ноздри, выказывает все признаки недоверия и отвращения к каждому, кто не ее мама. Начинает недовольно подхныкивать. Дениз встает. Джуэл, визжа, бьется в руках, лупит ножками, носочки пулями летят в разные стороны.

– Посмотри-ка. Вот мама сидит. Мама никуда не ушла.

Визг приостанавливается, но личико все еще недовольно. Малышка пока не поняла, что тут делается, но уверена, что ей это не по нраву. Почти уверена.

– Привет, мама! – машет рукой Дениз и побуждает Джуэл поступить так же. Та машет. Дениз обносит ее по периметру комнаты. А потом по гостиной, где телевизор. Но когда они добираются до кухни, откуда Джиники не видно, кошмарный визг начинается снова. Джиника поднимается с места.

– Подожди немного, – говорю я. – Пусть Дениз с ней управится. – Джинике от этого не по себе, но я настаиваю. – Давай закончим сегодня этот раздел.

Пронзительный визг, рев и вопли разносятся по всему дому, перемежаемые ласковым голосом Дениз, песенками и уговорами, и видно, что Джиника едва в силах хотя бы слышать то, что я там ей втолковываю. Но я настаиваю, продолжаю сквозь шум, в надежде, что мы сумеем пробиться.

Я диктую, а Джиника за мной записывает.

– А куда вы с Джерри поехали на медовый месяц? – спрашивает она вдруг.

– Давай сосредоточимся на работе, – говорю я. Но она не может. Я отняла у нее дитя, и она злится, что не контролирует ситуацию. Я толкаю ее вперед. Она дает сдачи.

– В подкасте вы говорили, что Джерри послал вас с подружками в Лансароте, потому что вы собирались туда на медовый месяц.

– Да.

Она кладет карандаш на стол.

– Но почему не поехали? И куда поехали в самом деле?

– В другое место, – говорю я, возвращая ей карандаш.

Она странно на меня смотрит, недовольна моим ответом. В самом деле, вот она сидит передо мной, такая открытая и ранимая, а я не отвечаю на ее вопросы. Вздохнув, я пытаюсь объясниться, и вдруг она вскидывает ладонь, чтобы остановить меня, настораживается и прислушивается.

– Что случилось?

– Я их не слышу.

Тут и я понимаю, что Джуэл больше не плачет, что в доме вот уже несколько минут тишина. Джиника вскакивает со стула.

– Да ничего страшного, – говорю я, протягивая к ней руку, но она быстро, почти бегом несется на кухню и вверх по лестнице. Я пытаюсь поспеть за ней, цепляясь за поручень и подскакивая на здоровой ноге. Настигаю ее у входа в маленькую гостевую спальню. Она стоит в дверях, закрывая мне обзор. Едва дыша, я заглядываю в комнату. Дениз сидит на кровати, прислонясь к изголовью, ноги вытянуты, она смотрит в окно, а Джуэл спит у нее на груди, прикрытая одеялом. В комнате темно, только уличный фонарь сияет снаружи. Дениз оглядывается на нас, смущенная тем, как мы на нее смотрим.

– Простите, – шепчет она. – Что, не надо было укачивать? Уже поздно, девочка устала. – Она переводит взгляд с Джиники на меня, опасаясь, что перепугала мать.

– Да нет, все отлично, – улыбаюсь я. – Ты молодчина, Дениз.

Пытаюсь увести Джинику за собой, но та ни с места. Вид у нее недовольный.

– Нам надо домой, – говорит она во весь голос, и Джуэл шевелится во сне.

– Да? Но почему? – шепчу я. – Как раз сейчас можно и поработать.

– Нет, – отрезает она и идет к своему ребенку. – Нам надо домой.

Забирает девочку у Дениз и выходит из комнаты.

Как бы нелюбезно ни выхватила Джиника дочку из рук Дениз, заявив, что пора прощаться, та все-таки предложила отвезти их домой, и Джиника согласилась. Или она хочет прочнее утвердить свой материнский авторитет, или ей неловко, что она снова меня ослушалась. Оставшись одна, сижу в тишине на диване. Голова гудит. Вопрос Джиники про медовый месяц пробуждает воспоминания.

– Я хочу туда, где можно расслабиться, Джерри, – говорю я, растирая виски, в то время как он листает очередную брошюру, рекламирующую путешествия. – После всей суеты со свадьбой, после великого дня все, чего я хочу, – это лежать тюленем на пляже, пить коктейли и вообще не шевелиться.

Он кисло на меня смотрит.

– Нет, валяться весь день на пляже совсем не по мне, Холли. Ну, несколько дней еще туда-сюда, но потом мы куда-нибудь съездим. Я хочу повидать мир.

– Но вот же он, мы прямо сейчас его видим, – говорю я, шурша страницами. – Привет, Исландия. Привет, Аргентина. Привет, Бразилия. Привет, Таиланд. О, как поживаешь, гора Эверест? Не думаю, что у твоего подножия есть пляж.

– Я и не говорил, что хочу подняться на Эверест. – Джерри закрывает брошюру, прихлопнув мне палец.

– Ой!

Он встает из-за стола, но пойти ему некуда. Мы в нашей маленькой первой квартире. Вообще, квартира – громко сказано, это скорее так – съемная комнатка на двоих. В спальне стена, отделяющая ее от гостиной, не доходит до потолка. Джерри, словно лев в клетке, меряет ногами расстояние между диваном и телевизором. Видно, что он вот-вот взорвется.

– Почему ты такая лентяйка, Холли?

– Прости, пожалуйста?

– Ты – лентяйка, – говорит он погромче.

– То, что я хочу отлежаться на пляже, вовсе не значит, что я лентяйка. Мне просто нужно передохнуть. Разрядиться. То есть то, чего ты, например, совсем не умеешь.

– Мы с тобой на такие разрядки ездили уже пять раз. Пять разных отелей на пяти разных островах, но все абсолютно одинаковые. Никакой культуры.

Я смеюсь, отчего он только сильнее злится.

– Мне очень жаль, что я не такая культурная, как ты, Джерри. – Я снова открываю брошюру. – Ладно, давай отправимся в Эфиопию, будем жить, как кочевники, в пустыне. Вольемся в местное племя.

– Замолчи! – рявкает он.

Жду, когда перестанет биться вена на его шее, и тихонько так говорю:

– Послушай, вот есть такое местечко – Лансароте. На Канарах. Пляжный курорт, но в море выходят катера, и можно увидеть китов и дельфинов. И даже вулкан есть, туда возят экскурсии.

– Да я еще в десять лет это все видел, – бурчит он, уже поспокойнее. – Но, если хочешь дельфинов с китами, я покажу тебе, где они есть, дельфины и киты. – Перегнувшись над диваном, он роется в рекламных изданиях, которые кипой лежат на кухонном столе, и достает приличного вида альбом «Путешествия по Аляске».

– Да плевать мне на китов и дельфинов! – ною я. – Это я для тебя стараюсь. На Аляске негде загорать.

Он швыряет альбом на стол, да так, что я подскакиваю от неожиданности. Но этого мало: он снова хватается за этот несчастный альбом и бухает его на наш покрытый линолеумом пол, весь в ожогах и шрамах от кулинарных экспериментов прошлых жильцов. Альбом падает с впечатляющим шумом.

– Джерри!

– Давай-ка взглянем на то, что ты делать не хочешь, и вычеркнем это вон, ладно?

Он бросает на пол другое издание, с еще большим ожесточением.

– Исландия. Скукотища, да? Ледники, горячие источники, прочая ерунда. Никаких пляжей. Перу. – Еще одна туристическая приманка летит на пол. – Кому нужны какие-то инки и самое высокогорное озеро в мире? Уж не тебе точно. Куба? Ну, Куба – уж совсем дыра. – И Куба тоже оказывается на полу.

При каждом швырянии я думаю о супружеской паре, которая живет под нами.

И теперь он ухает вниз целую стопку, разом. Пол сотрясается. На кухонной плите дребезжит сковородка.

– Вот мы куда поедем. – Эту брошюру он поднимает высоко, как трофей. – Две недели будем пить без просыпу и поджариваться на солнце, развлекаться на девичниках и мальчишниках с людьми, которые говорят по-английски, и есть картошку фри и бургеры! Вот такое будет у нас приключение.

И бросает брошюру на стол. Я смотрю на него во все глаза. Сердце стучит. Таким я его еще не видела.

– Я хочу чего-то другого, Холли. Тебе придется выйти из своей скорлупы. Из зоны комфорта. Наберись драйва! Оживи! Откройся миру!

И я уже до того вымотана организацией свадьбы, приглашениями, депозитами, этой идиотской квартирой, получением кредита на покупку нового дома, – в общем, всем вымотана, включая самого Джерри, – что не в состоянии придержать язык. И с какой это стати его мне придерживать, когда мой будущий муж только что обвинил меня в том, что я ленивая, скучная и полудохлая!