Анна Диллон - Последствия

А если она ошибается? Что, если она беременна?

И Стефани — уставшая, измученная разницей во времени и длительным перелетом, пережившая разрыв с любовником — неожиданно почувствовала, как по щекам потекли горькие слезы. Слезы разрушенных надежд и жалости к себе, смешанные с чувством страха. Воображение продолжало работать, и остановить его было уже не в ее власти: что будет дальше с ее карьерой, домом, образом жизни? Вынуждена ли она будет бросить работу или возьмет декретный отпуск; возможно, ей придется продать дом и полностью изменить свою жизнь. Что ей делать?

А что бы сказал Роберт?

Пришедшая в голову мысль была настолько для нее неожиданной, что заставила сесть в кровати. Неужели он смог бы так же легко вернуться к своей жене, если бы знал, что Стефани ждет от него ребенка? И позволила бы она ему сделать это, если бы предполагала, что беременна?

Что подумает Кейти? В семье Уокеров уже было двое детей-подростков: семнадцатилетний сын и дочь пятнадцати лет. Интересно, хотела ли Кейти еще детей? Что она будет чувствовать, узнав, что любовница ее мужа родила ребенка?

Сообщит ли она о своей беременности Роберту? И сразу же прозвучал ответ. Конечно, она ему сообщит: если она беременна, она не должна решать одна. В том, что она оказалась в этой ситуации, есть и его вина: им необходимо принять решение вместе. Ей так же немаловажно знать, намерен ли он поддерживать ребенка материально.

И все эти вопросы им предстоит решать вместе, печально подумала она.

Но прежде чем она к этому приступит, ей необходимо было посоветоваться. Стефани взглянула на часы. На восточном побережье сейчас десять утра, а это означает, что в Ирландии — три часа дня.

— Счастливого Рождества!

Голос в трубке был настолько радостным и веселым, что у Стефани сразу же поднялось настроение.

— Так должен звучать голос девушки, которой накануне сделали предложение руки и сердца, — тихо сказала она.

— Стефани! Боже мой, Стефани! Это ты? — Салли перешла на взволнованный крик.

Держа трубку на расстоянии от уха, Стефани ответила:

— Конечно, это я. А сейчас скажи мне, Дейв сделал тебе предложение?

— Конечно, сделал, здоровый увалень! Встал на одно колено, ну, в общем, все как положено. — Стефани услышала непонятный резкий звук в трубке. — То, что ты слышишь, это звук кольца с бриллиантом. Настоящего бриллианта, а не стекла или циркония. Мы официально помолвлены; решили не делать помолвку длинной, поэтому сейчас пытаемся решить, какой из дней в сентябре подойдет для свадьбы лучше. Ты будешь подружкой невесты.

Стефани показалось, что кровать закачалась из стороны в сторону. Если — и это было большое, огромное, чудовищно большое «если» — она беременна, ребенок должен будет родиться в сентябре.

— Салли, я так рада за тебя. Я так взволнованна.

— Я знала, что тебя это обрадует. А сейчас скажи мне, как дома дела? Ты хорошо добралась? Представляю, какое это было путешествие! Ты, наверное, до сих пор не можешь прийти в себя.

Стефани продумала разговор со своей подругой. Они поболтают о помолвке, обсудят Рождество, поговорят о подарках, семье и о многом другом. И только затем Стефани поделится своими подозрениями. Таким был план.

Но вместо этого она выпалила:

— Салли, мне кажется, что я беременна.

Ей тридцать пять лет, а голос прозвучал, как у напуганного подростка.

Молчание на другом конце трубки продолжалось достаточно долго. Где-то в глубине дома были слышны приглушенные взрывы и оружейная стрельба: по телевизору шел какой-то рождественский фильм. Стефани слышала немного пьяные, чуть больше меры оживленные голоса. По тому, что все резко стихло, она поняла, что Салли перешла в другую комнату и закрыла за собой дверь.

— Рассказывай.

Стефани, прикрыв трубку сложенной в виде чашки рукой, понизила голос до шепота.

— Я думаю, что, возможно, я беременна.

— А я думаю, что я богата, но это не так, — тут же сказала Салли.

— У меня десятидневная задержка.

— У меня часто бывают десятидневные задержки.

— Я знаю. У меня это тоже не впервые. Но меня тошнит.

— Хорошо, но для этого могут быть совсем другие причины. Возможно, это просто стресс, — здраво заметила Салли.

— Я и сама уже думала об этом. Может быть, это из-за еды, которую готовит мать. Другие причины мне не приходят в голову. Их просто нет. Знаешь, мне кажется, что мои груди налились и стали чувствительнее. А еще со мной сегодня было что-то похожее на обморок.

— Не понимаю! Похожее на обморок? Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала. Я сидела на веранде и пила кофе, следующее, что я помню — мой брат несет меня на руках. Сестры уложили меня в постель. А мать задала прямой вопрос.

Стефани услышала глубокий вздох Салли.

— Она спросила, беременна ли ты?

— Да, так и спросила.

— Матери всегда все знают, — мрачно сказала Салли. — Стоит моей сестре Рози забеременеть, мать узнает об этом на целую неделю раньше, чем сама Рози. Что ты на это скажешь? Стефани, ты действительно думаешь, что могла забеременеть?

— Я уже думала об этом и пришла к выводу, что могла.

— Ты что, не предохранялась?

— Не всегда. И уж точно не последние два раза.

— Стефани! Напомни мне, сколько тебе лет.

— Прекрасно знаю, но когда ты испытываешь желание…

— Последствия твоих желаний не заставили себя долго ждать. Что ты думаешь о перспективе стать матерью?

Стефани провела языком по пересохшим губам. Из Салли получится замечательная мать; из ее младшей сестры Джоан — тоже; но не из нее, только не из нее. И не сейчас. Года через два — возможно; ей удастся отложить еще немного денег, выкупить закладную на дом и подняться еще на несколько ступенек карьерной лестницы. Когда они с Робертом в последний раз говорили о детях, она предположила, что будет готова стать матерью не раньше, чем через два года…

— Я боюсь, — призналась она шепотом. — Сразу столько эмоций, новых чувств. Все они крутятся вокруг меня, и я не знаю, что с ними делать, как справиться с ними одной. Я боюсь, Салли. Что мне делать?

— Прежде всего, тебе необходимо убедиться, что ты действительно беременна. Сделай тест. Я думаю, ты сможешь купить его в любой аптеке. Правда, не думаю, что сегодня тебе удастся найти хотя бы одну открытую, несмотря на то, что ты в Америке с ее круглосуточными магазинами.

— Думаю, что да. А что, если я беременна? Что мне делать? Сказать об этом Роберту? Или вообще забыть о его существовании?

— Думаю, тебе нужно сказать. Также тебе нужно сказать, что ты рассчитываешь на его материальную поддержку. Если он станет отказываться, придется заставить его признать отцовство и заверить это юридически.

— Ты права. Конечно же, ты права. Как ты думаешь, когда лучше ему об этом сообщить?

Стефани даже на таком расстоянии почувствовала, как ее подруга улыбнулась.

— Знаешь, будь я на твоем месте, — сделала бы это немедленно, испортив рождественский обед. Ведь твой он уже испортил.

Именно это и хотела услышать Стефани.

— Алло? — голос мужчины прозвучал немного озадаченно.

Услышав в телефонной трубке звуки взрывов и стрельбы, Стефани поняла, что Роберт Уокер смотрит тот же самый фильм, что Салли и Дейв.

— Алло? — еще раз повторил он.

— Не хочешь ли ты отойти от телевизора подальше и найти другое, более спокойное место, где бы мы могли поговорить? — мягко сказала Стефани. Она сидела на кровати, упершись подбородком в колени; обхватив ноги правой рукой, она прижимала к уху трубку старенького портативного телефона.

Связь была очень плохой: в трубке постоянно что-то шипело и щелкало, но она хорошо слышала, как Роберт проглотил слюну. Она улыбнулась. Она легко представила его сидящим дома, возможно, в окружении жены, детей и родственников.

— Конечно… конечно, — сказал он с наигранной веселостью. — Вам тоже счастливого Рождества. Одну минуту, я перейду в другую комнату, подальше от телевизора…

Она слышала, как он прикрыл ладонью трубку; когда стал извиняться перед кем-то, находящимся в комнате, его голос зазвучал глуше. Ей удалось разобрать два слова «Рождество… обед», и она не могла не усмехнуться. Салли была абсолютно права; ей удастся испортить ему аппетит.

Затем послышался щелчок, и, как только Роберт подошел к другому телефону, звуки окружающего пространства изменились. Теперь Стефани хорошо слышала его частое, испуганное дыхание.

— С тобой все в порядке? — сразу же спросил он.

— Да… нет… я не знаю, — честно ответила она.

— Я так за тебя волновался, а когда не смог с тобой связаться, я уже не знал, что и думать. Позже, во время переписки, когда ты сообщила, что не хочешь меня больше видеть, я почувствовал себя таким опустошенным.

Стефани, прежде чем ему ответить, помолчала. Он еще ничего не потерял, чтобы так себя чувствовать. Их роман ему ничего не стоил. В то время как ей эти же отношения обошлись значительно дороже; если она действительно беременна, они полностью изменили всю ее жизнь. Существовало не менее десяти вариантов их дальнейшего разговора — грустных или саркастичных, язвительных или сердитых, но в конце, непременно, должно было прозвучать то, что принесет ей чувство удовлетворения.

— Роберт, я думаю, что беременна.

Последовавшее молчание было таким долгим, что Стефани вынуждена была его прервать.

— Нечего сказать? Никаких комментариев, никаких высказываний, никаких поздравлений?

— Я… я… нет, я не знаю, что сказать.