– Ты встречался с ней?

– Да.

– Что она просила?

Антоний молчал.

– Убить меня?

– Да.

– А обещала что?

– Египет.

По комнате разлился серебряный смех царицы.

– Зачем тебе Египет, Марк Антоний? Это трудная страна, которой очень тяжело править. Тебе нужны деньги Египта? Я дам. А еще приглашаю тебя в Александрию, если хочешь, поплывем по Нилу дальше, как делали это с Цезарем…

Антоний молчал, он, не любивший предательства, чувствовал себя очень неловко. Он сейчас чувствовал себя именно предателем. Клеопатра успокоила:

– Я не держу зла на сестру, так поступают все. И приглашаю тебя в Александрию. К тому же у меня нет с собой столько денег, сколько тебе понадобится для похода на Парфию. Приезжай, погостишь и деньги получишь.

Марку Антонию все равно было не по себе, его словно покупали. Чуткая царица все поняла, она склонилась над лицом любовника:

– Марк, я буду ждать тебя. Очень ждать. У меня никогда не было такого мужчины… И если тебе будет нужна моя помощь, то ты всегда ее получишь. Лучше тратить деньги на нужды любимого человека, к тому же завоевателя мира, чем на пустые пиры и развлечения.

Она поднялась с ложа, стояла к нему спиной, красивая, стройная, подняв руками волосы, чтобы служанка смогла обернуть вокруг тела ткань, а Марк понимал, что сделает для этой женщины что угодно. Он подумал, что Арсиною нужно обязательно найти и принести Клеопатре голову сестры на блюде.

Позже, когда стало ясно, что Арсиноя исчезла безвозвратно, пришлось найти очень похожую на нее женщину, отрубить голову и доставить царице. Клеопатра внимательно посмотрела на любовника, накрыла голову тканью и усмехнулась:

– Это не Арсиноя, но я тебе благодарна за попытку защитить меня.

– Почему ты уверена, что это не она?

– Марк Антоний, я хорошо знаю свою сестру…

Клеопатра не стала говорить, что голову настоящей сестры ей принесли давным-давно люди Пшерени-Птаха следом за клочком кожи с татуировкой.


Но тогда речь об опальной сестре царицы не шла. Клеопатра больше говорила о предстоящем походе Антония и о своей любви к нему. Было от чего пойти кругом голове добряка Марка Антония…

Обрадовались его военачальники и солдаты. Египетская царица обещала дать денег на поход на Парфию! Никто не сомневался, что деньги у нее есть, вон сколько золота даже на кораблях.

Клеопатра просила только об одном: написать Октавиану послание с подтверждением независимости Египта.

– Это нужно, чтобы ему не вздумалось прислать войско в Египет, пока ты будешь покорять Парфию. Моя страна не является провинцией Рима и вассальным государством тоже. Мало ли что придет в голову Октавиану? Все, что тебе будет нужно, я дам и так. Лучше получать от Египта все добром, чем силой, не так ли?

Марк Антоний был согласен, в том числе и признать независимость Египта, и даже защищать его в случае нападения войск Октавиана. Клеопатра внушила ему, что пока царица Египта она и в стране мир, у Марка будет все, что он захочет, а для этого ее саму и ее страну нужно беречь.

Антоний помнил прекрасную Александрию с ее ровными, словно расчерченными по линейке улицами, с ее огромными площадями, зданиями, по сравнению с которыми даже Колизей казался мелким. В те годы Александрия действительно превосходила Рим во всем, это позже Октавиан Август, став императором, сумел и в Вечном городе построить огромные здания и многое там организовать. В этом императору помог египетский опыт, правда, ни Марк Антоний, ни Клеопатра нового Рима не увидели, это происходило уже после их гибели.

Получив от любовника заверения в том, что ей будут помогать, и дав сама обещания щедро такую помощь отдаривать, Клеопатра отбыла восвояси готовиться к встрече Марка Антония в Александрии, а тот отправился со своими легионами наводить порядок в Сирии.

Божественный союз

Из Рима к Марку Антонию приходили не слишком приятные вести. Хотя они и заключили мир с Октавианом, все понимали, что не навсегда. Какими бы огромными землями и богатствами ни владел Антоний, правителем Рима все же был ненавистный ему Октавиан. В самом Риме у Марка оставалось немало сторонников, к тому же активно действовали его жена Фульвия и брат Луций, бывший сенатором. Однако это была медвежья услуга. Время вооруженного конфликта с Октавианом еще не пришло, ни достаточных сил, ни денег у Антония пока не было. А неугомонная Фульвия старательно раздувала в Риме пожар недовольства наследником Цезаря.

Антоний ворчал:

– Проклятая женщина доведет до беды…

Он решил все вопросы в Сирии и уже собрался отплыть в Александрию, как приглашала Клеопатра, когда вдруг пришло известие о том, что Фульвия с Луцием вообще намерены напасть на Октавиана. Большую глупость придумать было трудно, но Антонию совершенно не хотелось вступать в эту борьбу, его мысли занимали Парфия и египетская царица. Луцилий дал совет:

– Марк, тебе нужно пока держаться в стороне от Рима, совсем в стороне. Делай вид, что ты не подозреваешь о проделках Фульвии. Отправляйся в Александрию, пережди.

Это был хороший совет с любой точки зрения, он очень разумен, ведь именно в Александрии Марк Антоний мог получить необходимые для войны с Парфией средства, к тому же его очень влекло в египетскую столицу желание снова почувствовать в своих объятиях Клеопатру. А если Марку требовалось выбирать между приятным и неприятным, он непременно выбирал то, что доставляло удовольствие.

А Клеопатра? Она с изумлением убедилась, что тоскует по сильному телу Марка Антония. Это была любовь, но совсем иная, нежели с Цезарем. Гая Юлия Клеопатра любила сначала разумом, а потом телом, а сейчас наоборот, тело требовало новой встречи, а разум… он пытался разобраться и выискивал всевозможные достоинства такой любви.

Да, конечно, Антоний не аристократ по рождению, в нем нет и капли царской крови, что бы он там ни твердил о Геракле. Воспитанный в простой обстановке дома, он большую часть жизни провел среди грубых солдат, не подозревая, что жизнь может быть столь комфортной. Нет, в супружеской жизни с Фульвией Марк многому научился, вкусил сладости приятного времяпровождения, но все равно оставался мужланом.

Удивительно, но именно грубый мужлан пришелся по вкусу египетской царице. Ей льстило его откровенное восхищение всем: ее богатством, изяществом, ее телом, ее возможностями. Эта откровенность была куда приятней хитрой, хотя и утонченной, лести многих ее знакомых. Сама себя Клеопатра уговаривала, что просто хочет показать неискушенному римлянину Александрию во всей красе, ведь даже куда более опытный и умный Цезарь тоже был поражен, когда они путешествовали по Нилу.

Царица готовилась к приему гостя так, словно дороже его никого не было. Хармиона, помнившая любовные утехи Клеопатры и Антония в Тарсе, только вздыхала. Попросить, чтобы новый врач Олимпа дал зелье против зачатия, которое можно тайком подмешивать к еде или питью? Но, подумав, Хармиона решила, что царица права. Марк Антоний не совсем обычный римлянин, похоже, ему и Рима-то не видать, зато правит огромными богатейшими территориями. Если такой человек станет супругом Клеопатры, то весь Восток будет под их властью. Тогда и Рим ни к чему. Может, Клеопатра, получив в качестве супруга правителя Востока, а в спальню сильного, крепкого мужчину, наконец перестанет вздыхать об убитом Цезаре и оставит мысль о господстве над Римом?

Хармиона решила тайком сходить в Серапеум и посоветоваться. Ведь когда царица собралась плыть в Рим, она сама ходила туда, и жрецы дали какое-то зелье, от которого весь Рим сходил с ума… В Серапеум носили записки с просьбами о помощи каждый себе. Бывали совершенно дурацкие, а бывали и дельные. Хармиона не раз обращалась к божеству за помощью, и всегда после просьбы на ум приходило верное решение.

Вот и в этот раз она поспешила в храмовый комплекс с богатыми дарами и небольшой запиской, просившей подсказать, как вести себя с этим любовником царицы. Вспомнив, что точно так же звучала ее прошлая просьба, касавшаяся Цезаря, Хармиона даже тихонько рассмеялась.

Клеопатра тоже ходила сюда и при Цезаре просила у жрецов совета и помощи. Хармиона никак не могла понять, верно те посоветовали или нет, но решила, что сомневаться в помощи божества не следует, а потому думать о Цезаре перестала. Теперь ее мысли были о Марке Антонии. Что ж, вполне достойный любовник, красивый, сильный, не чванливый, как многие римляне. Только вот Хармионе показалось, что не так уж он любит Клеопатру, скорее восхищен ею, очарован. А вот сама царица что-то слишком сильно загорелась… Как бы не было беды от такой страсти.

Взбираясь по ступенькам храмового комплекса, которых было немыслимо много, Хармиона вздыхала, но не из-за трудности пути, а от дурных предчувствий. А еще вспоминая лысого развратника, как называла Цезаря. Многое бы она отдала, чтобы вернуть времена, когда ее девочка была счастлива с этим римлянином здесь, в Александрии.


Жрецы храма редко выходили к посетителям, те просто оставляли дары и записки, молились и уходили. Но на сей раз один из служителей сделал Хармионе знак следовать за собой. Это означало, что с ней хотят поговорить. Идти было немного страшно, Хармиона никогда не бывала там, куда ее вели. В храме вообще было трудно ориентироваться, четыре сотни высоких ровных колонн настолько заслоняли собой пространство, что казалось, будто ты в бесконечном зале, когда среди этих колонн скрывались жрецы, то никому не удавалось проследить, куда они деваются. Хармиона просто боялась, что не найдет дорогу обратно. Женщина уже открыла рот, чтобы на всякий случай сказать, что она служанка царицы и ее будут искать, как жрец, не оборачиваясь, спокойно произнес:

– Я выведу тебя обратно. Царица не станет тебя искать, она занята другими.

От этого умения читать мысли стало страшно. Но жрец усмехнулся снова:

– Не удивляйся, что я понимаю, о чем ты думаешь. Тебя саму я знаю, ты Хармиона, многолетняя служанка царицы, значит, беспокоиться должна о том, чтобы она тебя не искала. А саму Божественную я видел только что, царица отправилась с греками осматривать новые суда в Гавани.