Последний император горячо любил Россию и искренне желал Отчизне процветания и покоя.

Что же произошло? Почему столь печальный конец самодержавия, Николая и всей его семьи?

Как говорят французы «Cherchez la femme (Шерше ля фам) – ищите женщину». Какую женщину? Матильду Кшесинскую? Конечно, нет. Малечка, так ее ласково звал Николай, конечно, оставила след в истории и в душе наследника престола, но повлияла она последующие события мало. Вдовствующая императрица Мария Федоровна? Мать Николая II безусловно была выдающейся женщиной и сильно влияла на сына. Она любила Николашу, но считала его абсолютно не пригодным для управления огромной страной. В Ливадии, когда после кончины Александра надо было принять присягу, Мария Федоровна наотрез отказалась присягнуть сыну. Она считала, что трон надо отдать ее младшенькому – Михаилу. В государственные дела Мария Федоровна вмешивалась не слишком часто, и советы ее были взвешены и разумны.

Кто же тогда, та роковая женщина погубившая империю? Как не странно это любимая жена Николая II – Алис, она же Александра Фёдоровна, урождённая принцесса Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская. Красавица и умница. Вот так описывает Александру Фёдоровну ее подруга Анна Вырубова: Никакая фотография не смогла бы отдать ей должное в полной мере, как не смогла бы передать цвет ее кожи, грациозность движений. Такая она была статная, хрупкая, прекрасно сложена, с изумительно белой шеей и плечами. Ее густые золотистые волосы были так длинны, что покрывали ее всю, если она распускала их. Цвет лица – как у ребенка, розовый, ровный. У Императрицы были огромные темно-серые блестящие глаза. Позднее печали и тревоги придали ее глазам ту постоянную меланхоличность, которая стала привычкой. А в юности ее глаза сияли живым блеском, и потому в семье ее звали солнышко. Так почти всегда звал ее и сам Император. Вот этот ангел и сыграл в судьбе империи роковую роль.

Председатель Совета министров Сергей Витте пишет о ней и Николае II так: «Женился на хорошей женщине, но на женщине совсем ненормальной и забравшей его в руки, что было нетрудно при его безвольности. Таким образом, императрица не только не уравновесила его недостатки, но напротив того в значительной степени их усугубила, и её ненормальность начала отражаться в ненормальности некоторых действий её августейшего супруга».

«Если государь, за отсутствием у него необходимой внутренней мощи, не обладал должной для правителя властностью, то императрица, наоборот, была вся соткана из властности, опиравшейся у неё к тому же на присущую ей самонадеянность», – вторит Витте сенатор Владимир Гурко.


«Мы принадлежим друг другу навеки. Я тебе. В этом ты можешь быть уверен. Ключ от моего сердца, в котором ты заключен, утерян, и теперь тебе никогда не выбраться оттуда» – записала в дневнике Николая, будучи его невестой Аликс, была у них такая игра. Сама того не зная, она вложила в слова второй смысл – действительно они будут вдвоем до трагического конца.

Николай воспринимает свое царствование как вынужденную обязанность, снимая стрессы, то алкоголем, то постреливая в ворон и бездомных кошек. От серьезных разговоров о политике он стремиться уйти. Он нашел для общения с министрами такую фразу, которая дает ему право закончить в свою пользу любой спор.

– Такова моя монаршая воля, – говорит Николай, желая закончить неприятное обсуждение.

Ему лишь важно оставаться всемогущим правителем по форме.

«Надеюсь, Вы не будете заслонять меня так, как это делал Столыпин?» – спросил император В. Коковцева, назначая его премьером. Николай боялся, что на фоне таких выдающихся личностей как Сергей Витте, Столыпин он будет выглядеть не лучшим образом.

Владимир Гурко хорошо знавший царя подчёркивал:

«Представление Николая II о пределах власти русского самодержца было во все времена превратное… В большинстве случаев разномыслие между Царём и его министрами сводились к тому, что министры отстаивали законность, а Царь настаивал на своём всесилии. В результате сохраняли расположение Государя лишь такие министры, как Н. А. Маклаков или Штюрмер, согласные для сохранения министерских портфелей на нарушение любых законов».

В отличие, к примеру, от Елизаветы и Екатерины II, тоже не слишком разбирающихся с государственных делах, Николай II боялся крупных государственных деятелей, которые могли «заслонить» его личность в истории. С известными оговорками ему это удалось. Но какой ценой?

Американский учёный Р. Уортман даёт следующий анализ взглядов Николая II на свою власть:

«Николай все более проникался уверенностью в иерархическом характере своей политической власти. Министр внутренних дел Д. С. Сипягин поддерживал этот „образ“ – образ московского царя, получившего божественную санкцию. Он убеждал Николая в том, что Бог, а не народ влияет на ход событий и что царь является избранником божиим. Это поощрило Николая и дальше не обращать внимания на советы со стороны».

Но на советы некоторых людей он не мог не реагировать, это помимо жены, были его многочисленные сановные родственники. Их военный министр Владимир Александрович Сухомлинов характеризовал так:

«В характере большинства из великих князей были признаки дегенерации, и у многих умственные способности настолько ограничены, что если бы им пришлось вести борьбу за существование как простым смертным, то они бы ее не выдержали. Эти непригодные для дела великие князья, подстрекаемые окружающими их людьми или женами, присваивали себе право вмешиваться в дела правительства и управления, а в особенности – армии».

Хорошая компания. Жена, которая после рождения ей наследника престола, желала любой ценой сохранить все атрибуты самодержавия для сына и узколобая родня. Царь под напором таких родственников предпочитает принимать половинчатые решения. Сергей Юльевич Витте так характеризовал так эту особенность Николая II: «Царь не способен вести дело начистоту, а всё стремится ходить окольными путями… Поскольку же его величество не обладает способностями ни, ни Талейрана, уловки обычно приводят к одному результату: к луже – в лучшем случае помоев, в худшем случае – к луже крови или к луже, окрашенной кровью».

Рабочие обращаются к царю с просьбой о поддержке:

«Государь, нас здесь многие тысячи, и все это люди только по виду, по наружности, а в действительности же за нами, равно как и за всем русским народом, не признают ни одного человеческого права… По мнению наших хозяев, всякая наша просьба – преступление… Нас поработили под покровительством твоих чиновников, с их помощью, при их содействии… Государь, не откажи в помощи твоему народу… разрушь стену между тобой и твоим народом… Ведь ты поставлен на счастье народу, а это счастье чиновники вырывают у нас из рук, к нам оно не доходит, мы получаем только горе и унижение. Россия слишком велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, чтобы одни чиновники могли управлять ею. Необходимо народное представительство, чтобы народ помогал тебе и управлял собой. Не отталкивай его помощи». Узнав о том, что к нему собирается делегация рабочих с петицией, Николай покинул Петербург, дав распоряжение министрам самим решать возникшие проблемы. Шествие было мирным с иконами, портретами царя и хоругвями. Но вместо народного представительства, получилось «Кровавое воскресенье» с расстрелами и казнями. По поэта Максимилиана Волошина, в Петербурге о тех событиях говорили: «Последние дни настали. Брат поднялся на брата… Царь отдал приказ стрелять по иконам».

Только после того как волнения прокатились по всей стране Николай опубликовал манифест. В этом документе идет речь о разделение власти и полномочий между императором и Государственной Думой. Но на самом деле мало, что изменилось.

Лев Троцкий, руководитель социал-демократов в Думе сказал: «И вот конституция дана. Дана свобода собраний, но собрания оцепляются войсками. Дана свобода слова, но цензура осталась неприкосновенной. Дана свобода науки, но университеты заняты войсками. Дана неприкосновенность личности, но тюрьмы переполнены заключенными… Всё дано и не дано ничего».

Не только социал-демократы критикуют правительство. Консерваторы тоже недовольны.

«Можно спросить, есть ли у правительства друзья? И ответить совершенно уверенно: нет. Какие же могут быть друзья у дураков и олухов, у грабителей и воров», – пишет в дневнике А. С. Суворин.

В то же время царствование Николая II явилось периодом самых высоких в истории России темпов экономического роста. За 1880-1910 г.г. темпы роста продукции российской промышленности превышали 9% в год. По этому показателю Россия вышла на первое место в мире, опередив даже стремительно развивающиеся Соединенные Штаты Америки. По производству главнейших сельскохозяйственных культур Россия вышла на первое место в мире, выращивая более половины производимой в мире ржи, более четверти пшеницы, овса и ячменя, более трети картофеля. Россия стала главным экспортером сельхозпродукции, первой житницей Европы. На ее долю приходилось 2/5 всего мирового экспорта крестьянской продукции. От экспорта вологодского масла страна имела доход выше, чем от продажи за границу золота. Для того чтобы осознать народу, что главное дело на пути к богатству и процветанию уже сделано, нужно было совсем чуть-чуть, но этого не произошло.

Из-за болезни сына Николай старается больше времени уделять семье, привлечь к лечению ребенка лучших врачей. Медики не могли помочь. А вот аферисты обещали быстрое исцеление. Так при дворе появляется Распутин. «Царица уж больно мудрая правительница, я с ней всё могу делать, до всего дойду, а он [Николай II] – Божий человек. Ну какой же он Государь? – Ему бы только с детьми играть, да с цветочками, да огородом заниматься, а не царством править…» – рассуждает Распутин о монархе.



За 1894-1914 годы госбюджет страны вырос в 5,5 раза, золотой запас – в 3,7 раза. Российская валюта была одной из сильнейших в мире. Это с одной стороны, с другой как пишет исследователь А.Л. Сидоров пришел к следующим выводам: Во-первых, денежная система царской России «базировалась исключительно на иностранных займах и на притоке иностранных капиталов в хозяйство». Во-вторых «Денежная система находилась в состоянии неустойчивости и была очень мало приспособлена к грядущим военным событиям, особенно к войне европейской и мировой»