– Мама, где мы? – Он посмотрел на Гарта. Ванесса поцеловала малыша в макушку.

– Мы едем в гости к тете Дане, ты забыл? Глаза Джейсона широко раскрылись, и он уставился на Пуни.

– Как его зовут?

– Спроси его сам, – мягко сказал Гарт. У Джейсона были такие же голубые глаза, как у матери, те же светлые волосы, но широкие скулы и едва заметная ложбинка на подбородке, которая с возрастом станет глубокой ямочкой – от Кольтранов.

– Как тебя зовут? – спросил Джейсон Пуни. Попугай потоптался на плече Гарта, а затем проскрипел:

– Пуни, Пуни.

– Это означает «малыш», – объяснила Ванесса сыну, и Гарт не стал поправлять ее.

– Меня зовут Джейсон, – мальчик показал на себя. – Скажи: Джей-сон.

– Джей-сон, Джей-сон.

Джейсон захлопал в ладоши и засмеялся:

– Пуни.

– Джей-сон, Джей-сон. – Пуни взъерошил перья, вспыхнувшие яркими красками.

– А можно ему посидеть на моем плече? – спросил ребенок.

Гарт покачал головой. Пуни обладал тяжелым характером, ему нелегко было понравиться. Особенно он ненавидел женщину, которая делала у Гарта уборку. Он постоянно разбрасывал птичий корм по чисто вымытому полу, чтобы позлить ее.

– Он пуглив.

Джейсон придвинулся поближе:

– Пуни, не бойся. Я твой друг.

Гарт бросил взгляд на Ванессу: она с умилением наблюдала за сыном. Она улыбнулась, но глаза ее были печальны и тревожны.

– Гарт, ты нас очень выручил, спасибо, – поблагодарила его Дана.

Гарт оглянулся назад, он совершенно забыл о других пассажирах, сидевших на заднем сиденье.

– Можно я подержу его? – Джейсон не оставлял своих попыток завязать более близкое знакомство с Пуни.

– Хорошо, давай попробуем, – согласился Гарт, поняв, что отказать этому ребенку просто невозможно. – Вытяни руку и смотри, пойдет ли он по ней – от ладони к плечу.

Джейсон протянул руку попугаю, но Пуни не сдвинулся с места.

– Ну, Пуни, иди. Я твой друг. Иди, Пуни, иди.

Попугай нахохлился и посмотрел на Гарта, как бы спрашивая у него разрешения, а затем прыгнул на руку Джейсона и вразвалочку направился к его маленькому плечику.

– Джей-сон, Джей-сон.

– Молодец! – Глаза Гарта встретились с глазами Ванессы. Теперь она улыбалась ему. Сердце его застучало в бешеном ритме, но глаза не выдали его волнения и остались совершенно спокойными. Этому трюку он научился за долгие годы работы в суде.

– Мы сели, – сказал Роб Гарту с заднего сиденья, захлопывая дверь фургона, и в салоне сразу же стало темно.

Гарт включил зажигание – в машине специально было установлено ручное управление – и съехал с обочины.

– Пуни, – спросил Джейсон, – а что еще ты можешь сказать?

– Он не разговаривает, когда темно, – ответил Гарт, все еще удивляясь тому, что птица так легко пошла к мальчику. – Он думает, что пора спать.

– А-а. Ну, тогда мы поговорим завтра, – сказал Джейсон полусонным голосом и погладил Пуни.

Они молча ехали по пустынным улицам. Подъехав к перекрестку, Гарт бросил взгляд в сторону Ванессы, сделав вид, что его интересует встречное движение. Джейсон уснул, и его голова лежала на груди у матери. Пуни тоже спал на плече у мальчика, приткнувшись к щеке Джейсона, словно падающая Пизанская башня.

Гарт поднял глаза и увидел, что Ванесса смотрит на него. Он быстро отвернулся, целиком сосредоточившись на дороге. Что она увидела? Калеку в помятом костюме, от которого несет, как от спортивных носков. Только идиот мог разъезжать в автомобиле с попугаем на плече. Даже в лучшей обстановке он вряд ли походил на сильного и энергичного адвоката, а уж сейчас он и вовсе ощущал себя по-дурацки.

– Замечательный попугай, – произнесла Ванесса, но смотрела она не на Пуни. Она слегка наклонила голову, так что прядь светлых волос упала ей на щеку, и снова одарила Гарта своей сказочно теплой улыбкой. Он улыбнулся ей в ответ, и это просто невероятно, но ее улыбка стала еще шире.

18

– Роб, – сказала Дана, когда они уже стояли на тротуаре около ее дома и смотрели вслед отъезжавшему автомобилю Гарта, – скажи, ты не думаешь, что мы совершили ошибку, позвонив Гарту. Он кажется мне сегодня каким-то странным.

– Это твоя сестра так действует на мужчин. – Он улыбнулся и подмигнул ей. – Но у некоторых есть иммунитет.

Кровь бросилась Дане в лицо, ее щеки и шея мгновенно покраснели. Дана была рада, что ее лицо скрывает спасительная темнота. Ей стало стыдно за свою сегодняшнюю вспышку ревности. Сестра хотела только защитить ее, а Роб… Похоже, она действительно нравится ему.

В окнах соседских домов не было света. Кроме туевого света уличного фонаря, скрытого кокосовой пальмой, на улице больше не было ни огонька. Где-то Далеко тявкнула собака, но ее приглушенный лай быстро растворился в бархатной темноте тропической ночи. Легкий ветер донес до них сладкий запах красной мимозы. Они были здесь одни, абсолютно одни. Дана осознала это с каким-то странным внутренним возбуждением, которое почти пугало.

– Пока мы летели, я размышляла над твоими словами, – сказала Дана. Он обнял ее за талию, и они неторопливо направились к дому. – Ты считаешь, что я выбираю таких мужчин, которыми могу управлять, так, что ли?

– А ты сама как считаешь?

– Не знаю. По крайней мере, это не осознанное намерение.

Он остановился и притянул ее к себе.

– Когда человек переживает такой шок, как ты, мозг призывает на помощь все свои защитные механизмы. Подсознательно ты выбираешь только таких мужчин, которые не посягают на твою безопасность, то есть тех, которые беспрекословно тебя слушаются.

– Все это так сложно. Мне надо подумать.

Прошлое было настолько жутким, что Дана сознательно выбросила его из своих мыслей, но не так-то просто было избавиться от подобного потрясения. Оно не исчезло, оно было всегда с нею призраком, таясь в сумерках ее подсознания. И если она хочет иметь серьезный роман и героем его предполагается Роб, то в первую очередь следует разобраться со своими собственными демонами. О господи, что за чушь! Столько всего на них свалилось, а она тут вздумала копаться в глубинах подсознания. Ну курам на смех! Вот когда все кончится – тогда можно и о романе, и о Робе, и вообще что угодно. А сейчас хватит дурью маяться.

– Думаешь, Большой Папа сразу заявится ко мне? – спросила она. Уверенность Роба в том, что Кольтран не имеет никакого отношения к шантажу, как-то не передалась ей.

Роб нес в руках небольшую матерчатую сумку с видеокассетами, которые он нашел в покоях Кольтрана.

– Как только рассветет, я спрячу это. В них заключена безопасность Ванессы. Когда здесь появится Кольтран – а он появится, уверяю тебя, – он захочет вернуть Ванессу и Джейсона. Вот тут-то мы и предъявим свой козырь и сможем навязать ему наши условия.

– Ванесса? Он придет не за ней, а только за Джейсоном?

Роб вновь остановился. Его рука все еще лежала у нее на талии.

– Видишь ли, я обнаружил в его комнате специальный экран, через который он следит за гостями с помощью скрытых видеокамер. Кольтран болен, он просто одержим.

От его слов и непривычно сосредоточенного выражения лица где-то внутри у Даны стал зарождаться страх.

– Камеры установлены в центральном особняке и в некоторых коттеджах для гостей, но больше всего их в доме Ванессы. Он следит за каждым ее шагом.

– Господи, да он сумасшедший!

Ее сердце, казалось, остановилось. По телу пробежала дрожь, когда она представила себе, как Большой Папа следит из своей комнаты за всеми, как огромный паук. Следующая мысль вызвала у нее просто омерзение.

– И в ее ванной тоже есть камера?

– Да. У Большого Папы бесчисленное количество кассет с Ванессой, и большинство из них можно счесть Порнографическими.

– Она бы умерла, если бы узнала об этом, – прошептала Дана.

– Я думаю, она догадывалась, что Большой Папа психически болен.

– Может быть, – кивнула Дана. Когда-то они были близки с сестрой, но ее замужество и жизнь в имении Кольтранов воздвигли между ними невидимую стену Дана надеялась, что после развода они вновь сблизятся.

А ведь у нее самой ни с кем не было близких, доверительных отношений, только с Лиллиан. Ее соседка была намного старше ее, и между ними все же существовала некоторая дистанция, несмотря на ту нежность, которую они питали друг к другу. Дистанция! То же самое было и в ее отношениях с Гвен, которые ограничивались лишь общением на работе.

Дана поняла, что соблюдение дистанции стало для нее принципом общения. Чего она боялась? Завести подругу? По-настоящему влюбиться?

Она украдкой посмотрела на Роба. Мог бы он стать ее другом? Хотя он же сам сказал, что на роль друга он не согласен. Он хотел бы быть ее возлюбленным и другом. Эта мысль пугала и тревожила ее. Нужно было время, чтобы привыкнуть к тому, что это может случиться.

– О чем ты думаешь? – спросил Роб.

– Да так, обо всем и ни о чем, – ответила Дана. Ей не хотелось затевать обсуждение этой деликатной темы сейчас. – У Большого Папы на воротах при въезде на ранчо висит знак «капу». На древнем гавайском это значит «запрещено». Инцест, измена, кража были капу у предков нынешних гавайцев и карались немедленной смертью. Я всегда чувствовала, что старое значение слова больше подходит для символа на жилище Большого Папы.

– Ты не перестаешь меня удивлять, Дана. – Голос Роба звучал почему-то так низко и таинственно, что ее охватил непонятный трепет. – Я даже не предполагал, что ты интересуешься гавайскими преданиями. Однако я обещаю тебе: сегодня ты не услышишь криков ночных воинов.

Дана проигнорировала его намек.

– Кстати, о ночных воинах, вот дом Лиллиан Харчи. – Она указала на небольшой коттедж, стоявший рядом с подъездной дорожкой, ведущей к ее дому. – Вот кто хорошо знает гавайские предания. Смотри, какая-то машина стоит! Наверное, ее дочь приехала.