У хозяйки вечера, достопочтенной миссис Коллинз, которая точно так же, как и Джонатан, любили старинные пионерские обычаи, не вызывало никакого сомнения, что первые покорители Дикого Запада поедали их в изобилии; хотя конечно же, им не могли подавать этих птичек в симпатичных кастрюльках из огнеупорного стекла, этого практичного изобретения нашей эпохи, и едва ли умели готовить такой замечательный грибной соус… Такого в дощатых салунах и тавернах тех времен просто не знали…

Конечно же, перепела – это настоящий деликатес, достойный собравшихся леди и джентльменов. Эти маленькие теплокровные создания, летающие так быстро и далеко, нуждаются в очень развитых грудных мышцах, крыльях, которые как раз и образуют лакомый кусочек к такому вот званому ужину; но лучше всего не пытаться есть их в столь изысканном обществе, где периодически приходится вытирать пальцы о салфетку, украшенную ручной вышивкой, как это только что сделал этот невоспитанный отставной бригадный генерал от инфантерии…

А Дейл Ганнибалл Сойер между тем все продолжал, продолжал, продолжал, больше и больше впадая в патриотический экстаз:

– О, послушайте, послушайте… Президент Линкольн, этот великий человек, говорил тогда: «Не обращая ни к кому злобы, обращая ко всем свое милосердие, проявляя твердость в правом деле, когда Господь дает нам возможность видеть нашу правоту, давайте же стремиться к тому, чтобы решать стоящую перед нами задачу: перевязать раны страны, позаботиться о тех, кто вынес тяготы битвы и пал в ней, вдовах и сиротах, – делать все, что могло бы способствовать достижению справедливого и прочного мира, как среди нас, так среди и прочих народов…».

Последняя фраза была произнесена отставным генералом, что называется, на одном дыхании. Обведя взглядом слушателей и почему-то остановившись на Скарлетт, Дейл Ганнибалл Сойер важно, с достоинством произнес: – Это – самое выдающееся достижение Авраама Линкольна… Да. Оно отражает высочайший интеллектуальный и нравственный уровень Америки… – Помолчав, он сказал: – Я кончил, господа…

Послышались жидкие аплодисменты. Батлер ради приличия сделал несколько вялых хлопков. Не аплодировала одна только Скарлетт – это, кстати, не укрылось от взора отставного генерала…

Жареные перепела были доедены быстро, наступила очередь кофе…

Лакеи, бесшумно ступая, точно обутые в бархат, принесли кофе в изящных фарфоровых чашечках, которые когда-то, в незапамятные времена, были привезены предками Джонатана Коллинза из Англии, и хранились теперь, как фамильные драгоценности; их мыли только под наблюдением мажордома, отдельно от рабочей посуды. Появление этих чашек вызвало интересную беседу между миссис Коллинз и женой одного из гостей мистера Коллинза.

После того, как мужчины пошли в курительную комнату, мистер Сойер подошел к Скарлетт.

– Миссис…

Та холодно кивнула:

– Миссис Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер, – произнесла она очень официально. – Чем могу быть полезна, мистер Сойер?..

Тот слегка улыбнулся.

– Я присутствовал при знаменитой речи президента Авраама Линкольна в Геттесберге, – начал было тот, однако его собеседница довольно резко перебила:

– Я это только что уже слышала…

Сойер внимательно посмотрел на нее.

– Мне показалось, что вам не понравилась речь этого замечательного человека…

– Я, в отличие от вас, не имела счастья слышать ее… – ответила Скарлетт.

– Но я попытался воссоздать ее тут, – произнес мистер Сойер с достоинством.

Скарлетт хмыкнула.

– Боюсь, что в вашем исполнении она не удалась, – небрежно сказала она.

Отставной генерал от инфантерии удивленно поднял брови – это был первый случай за всю его жизнь, когда кто-нибудь говорил ему, Дейлу Ганнибаллу Сойеру, такие вещи… А тем более – женщина…

– Вы действительно так думаете?..

Скарлетт, смело посмотрев в глаза бывшему генералу когда-то враждебной армии, произнесла с нескрываемым вызовом:

– Боюсь, что человек, никогда не слыхавший о замечательных заслугах вашего Линкольна, – она сделала ударение на этих словах: «вашего Линкольна», давая таким образом понять, что отмежевывается от этого президента, – боюсь, господин генерал, что услышь такой человек его геттесбергскую речь в вашем исполнении, он бы наверняка решил, что Линкольн не заслуживает похвалы, а только порицания…

Сойер обидчиво сложил губы.

– А что вам не понравилось?..

– Честно говоря – все… Впрочем, – улыбнулась Скарлетт, – боюсь, что теперь это не имеет уже никакого значения – ни для меня, ни для вас… А для них, – она указала рукой в сторону двух молодых людей, очевидно – племянников хозяина, мистера Коллинза, – для них и тем паче…

Отставной генерал вздохнул.

– Да, теперь многие забывают то героическое, что замечательное время…

– Отчего же…

Дайл Ганнибалл Сойер по-своему понял этот риторический вопрос.

– Вот как?..

– Ну да… Я помню отлично… Во всяком случае, я никогда не забуду осажденную Атланту.

Сойер понимающе улыбнулся.

– Как? Неужели вы были в рядах осаждающих?.. – спросил он с явным интересом. – Я ведь тоже был там… Тогда я был простым лейтенантом, состоял в штабе генерала Шермана для выполнения особых поручений… Значит, вы тоже были в наших рядах?.. Вы, мэм, как я понял, сражались с Конфедерацией?..

Скарлетт ответила на этот довольно пространный вопрос с нескрываемым вызовом:

– Нет…

Сойер непонимающе посмотрел на свою собеседницу и поинтересовался:

– Не понимаю вас… Где же вы были?..

– Я была в осажденном городе, мистер Сойер, как и мой муж… Это – тот самый седовласый джентльмен, который только что сидел со мной, в то время он был капитаном армии конфедератов…

Сойер нехорошо прищурился – это было верным признаком того, что сейчас он может взорваться и наговорить даме дерзостей.

– Вот как?..

Скарлетт довольно улыбнулась.

– А почему вас это так удивляет?..

Отставной генерал не сразу нашелся с ответом. Несколько помедлив, он произнес:

– Ну, знаете… Никак не ожидал… А тем более – от вас, мэм.

– Не ожидали – чего?..

Собственно говоря, Скарлетт давно уже была совершенно безразлична та далекая война… Она прекрасно осознавала, что весь этот спор, не стоящий выеденного яйца, начался не из-за выяснений каких-то причин тех событий, не из-за неприязни к янки… Просто ей сразу же, с самого начала очень не понравился этот обрюзгший мистер Дейл Ганнибалл Сойер. Особенно его манера разговора: при каждом слове отставного генерала от инфантерии его сизоватые апоплексические щеки тряслись.

Глядя на собеседницу в упор, Дейл Ганнибалл Сойер спросил:

– Значит, вы, миссис Батлер, действительно воевали на стороне конфедератов?..

Та ответила спокойно и с достоинством:

– Не имела счастья… Во-первых – я женщина, а во-вторых – в те далекие времена я еще была слишком молода для войны…

Фраза эта прозвучала с нескрываемым вызовом – во всяком случае, так показалось самому мистеру Сойеру… Обрюзгшие щеки его начали лиловеть…

– Миссис Батлер… Мне кажется, вы слишком много себе позволяете…

Скарлетт лишь заулыбалась в ответ.

– Вам это только кажется…

– Миссис Ба…

Генерал оборвал это обращение на полуслове – он запнулся и поискал глазами хозяина…

А Джонатан Коллинз уже спешил к спорщикам на помощь. Действительно, откуда же Дейлу Ганнибаллу Сойеру было знать о блестящей задумке хозяина – за праздничным столом показать всем присутствующим трогательную картину примирения двух некогда враждующих сторон?..

– Мистер Сойер, миссис Батлер, – поспешно произнес он, подойдя к собеседникам, – у вас возникли какие-то принципиальные разногласия?.. Могу ли я быть вам полезен, господа?..

Сойер процедил сквозь зубы:

– Навряд ли… Боюсь, господин полковник, что эти разногласия у нас слишком принципиальные… Слишком, слишком…

Он сознательно обратился к хозяину не по имени, а «господин полковник», давая таким образом понять, что затронута чуть ли не честь мундира.

Скарлетт в свою очередь попыталась было улыбнуться Коллинзу, но улыбка получилась какой-то вымученной, неестественной…

– Нет, это мы так… – пробормотала она. – Вспоминали прожитые годы…

Коллинз лишь покачал головой.

– А мне показалось, что вы о чем-то спорите, – сказал Коллинз, – или…

На этот раз хозяина перебил отставной генерал от инфантерии:

– Миссис Батлер только что высказала сожаление, что не имела возможности сражаться в рядах Конфедерации против нас…

Произнеся эту фразу, он посмотрел на Коллинза так, будто бы искал у него защиты…

Впрочем, так оно и было на самом деле…

Однако его бывший однополчанин, судя по всему, в этот праздничный июньский вечер был настроен куда более миролюбиво.

– Миссис Батлер и мистер Сойер, – произнес он, – та война уже – дело давно минувших дней… Мы собрались теперь вовсе не для того, чтобы еще и еще раз вспоминать, кто был прав, а кто – виноват… Естественно, у каждого из нас могут быть в жизни свои собственные принципы, отличные от принципов других людей… Этого у нас, слава Богу, никто не отнимает. Мы ведь живем в самой демократической стране мира – за что, собственно, мы и боролись… Однако я не хотел бы, чтобы наши принципы становились причинами разногласий… Вы понимаете меня?..

Сойер, отвернувшись, пробормотал:

– Смотря какие принципы…

Но Скарлетт, судя по ее взгляду, уже начинала потихоньку заводиться…

– А что я могу еще сказать?.. – со всей горячностью произнесла она. – Да, я ведь с Юга, с Джорджии… Так же, как и мой муж, капитан Батлер…

Конечно же, теперь она назвала воинское звание Ретта точно по той же причине, по которой минутой назад Сойер обратился к хозяину не «мистер Коллинз», и «господин полковник».

– И я никогда не забуду о тех зверствах, которые причинили моему краю янки…