– Можешь успокоиться, милая! – раздраженно бросил Перкинсон. – Я не собираюсь агитировать тебя за то, чтобы ты родила мне кого-нибудь!

Девушка некоторое время молчала. Но потом любопытство взяло в ней верх, и она спросила:

– Ален, ты начал говорить о муже Луизы. Он что, знал о твоей бабушке?

– Да, ему кто-то сказал, что его жена проводит время с человеком, у которого такие предки.

– И ты поэтому решил скрыться?

Ален подумал, рассказывать ли Монике о том, как его избили. «Нет, – решил он, – об этом я промолчу».

– Не это главное, – сказал Перкинсон. – Все дело в том, что я знаю мужа Луизы. Он настоящий расист.

И, сам не зная почему, Ален стал рассказывать Монике о том, как познакомился с мистером Строуберфилдом.

– Я тогда учился в университете, ты знаешь это, Моника… Так вот, у меня был знакомый, его звали Пит Сигер. Он не был негром, он был как и я мулатом. С той только разницей, что ему меньше повезло – кожа у парня была настолько смуглая, что это нельзя было никак назвать загаром.

Профессора по разному относились к тому, что цветной юноша поступил в университет, как говорится, плати деньги и учись. Одни не обращали на это никакого внимания, другие только терпели это, стараясь не подавать виду. Вроде бы отношение к неграм у нас официально изменилось после Гражданской войны…

Но один из профессоров, такой Бартоломью Тетчер, большая гнида, не мог на дух переносить Пита. Он всячески ему показывал, что считает большой ошибкой нахождение Пита в стенах учебного заведения. Однажды он не сдержался и при мне обозвал Пита, подошедшего к нему после лекции с вопросом, тупоумным черным псом.

– Что, прямо так и сказал? – изумилась Моника.

– Не совсем так, – ответил Ален. – Но это было еще хуже. Пит спросил его о чем-то, не помню уже о чем. Так этот подонок вместо того, чтобы, как и подобает преподавателю, объяснить студенту трудное место, ехидно так процедил: «Не понимаю, что здесь делает эта тупоумная черная собака? Ей место в конуре».

– Какой ужас! – воскликнула девушка. – А вы что?

– Пит не мог и слова вымолвить. Стоял, как будто его ударили. А я… Понимаешь, рука у меня поднялась сама собой. Ну я и разбил очки негодяю… Помню, еще и руку порезал о стекло, смотри, какой шрам!

Ален протянул назад кулак.

– Ого! – оценила девушка давнюю рану. – Ты молодец! – добавила она и, неожиданно наклонившись вперед, поцеловала Алена в щеку.

Машина вильнула.

– Осторожней, Моника! – взмолился молодой человек, – мы все-таки перевернемся!

– Ладно-ладно, я уже села! – сказала девушка. – Рассказывай дальше!

– Что рассказывать? – сказал Ален. – Студенты подняли настоящее восстание. Администрации пришлось вызывать полицию… А мне пришлось уйти из этого университета, не доучившись…

– Раньше мне ты этого не говорил, – заметила Моника. – Я и не знала, какой ты у меня…

– Какой? – спросил Ален.

– Героический! – нашла слово девушка.

– Да брось ты, любой бы на моем месте сделал то же самое.

– И ты не пробовал закончить свое образование где-то еще?

Ален помотал головой.

– Нет, как-то не собрался. Подумал, что не смогу учиться у таких подонков, как этот Тетчер.

– Но ведь он же был один! – удивленно произнесла Моника.

Ален присвистнул.

– Глупышка! Таких, как он – полно! В наших южных штатах все только на словах признали равноправие негров. А в действительности…

Он махнул рукой, не снимая другую с руля.

– А причем же здесь муж Луизы? – спросила Моника.

– Тогда он еще и мужем не был… Мистер Строуберфилд оказался приятелем этого подонка Тетчера. Я, вообще, подозреваю, что они все состоят членами ку-клукс-клана. Знаешь, тайными членами. Ну, все равно, как в Европе масоны. Днем это обычные люди, а по вечерам или ночью одевают свои белые балахоны… Я как-то шел по городу и встретил их обоих на темной улочке. Они были навеселе и искали, обо что бы почесать руки…

– И ты с ними дрался?

– Дрался – не то слово! Я сражался, как целая армия! Нас разняла полиция и затащила в участок, так эти негодяи заявили, что я первый напал на них. Они воспользовались, что их было двое. Как же, заслуженные люди…

Ален помолчал.

– Да, это была моя уже вторая встреча с полицией… – добавил он.

– И ты что?

– Пришлось отсидеть несколько недель. После суда этот мистер Строуберфилд подошел ко мне и сказал, чтобы я запомнил его имя, потому что он со мной еще надеется рассчитаться…

– Ты отсидел, вышел… И что?

– Да похоже, что мистер Строуберфилд все-таки забыл обо мне. У него ведь бизнес, он с тех пор так круто пошел в гору…

* * *

Автомобиль несся вперед. Моника давно не подавала голоса. Ален, выбрав момент, повернулся назад и увидел, что девушка задремала.

За очередным поворотом дороги молодой человек заметил яркую рекламную вывеску, нарисованную на щите. Некий мистер Джованни Бьянти приглашал путников, утомленных дорогой, заехать к нему на огонек и попробовать, как было написано, «лучших итальянских спагетти».

– Эй, Моника, – воскликнул Ален. – Тебе недолго осталось мучиться!

– Что?

Девушка открыла глаза, но тем временем рекламный щит остался сзади.

– Если ты имеешь в виду, что я умру от голода, то это не самая лучшая шутка, – грустно сказала Моника.

– Я не это имел в виду, – ответил Ален. – Только что у дороги был рекламный щит. На нем было написано, что мистер Джованни Бьянти приглашает нас с тобой заехать к нему и подкрепиться.

– Как, нас с тобой? – весело воскликнула девушка. – Там так и было написано?

– Точно! – заорал в ответ Ален. – Именно так!

– Но где же эта забегаловка? – спросила Моника. – Не вижу вокруг ни одного дома.

– Не волнуйся, – успокоил ее Ален. – Обычно такие щиты на дороге просто так не ставятся. Через пару миль мы увидим еще один такой щит или же само заведение уважаемого синьора Бьянти…

И правда, через некоторое время впереди замаячил точно такой же щит с подобной надписью, под которой была приписка: «Через две мили!»

– Ну вот, что я говорил? – вскричал довольный Перкинсон.

– Ах, – ответила девушка. – Лучше бы ты меня не будил. А то я чувствую такой голод, что сейчас наброшусь на тебя и съем…

– Не надо! – захохотал Ален. – Я предпочту довезти тебя до этой итальянской забегаловки, да и макароны, которые там обещают, будут повкусней, чем я…

Скоро впереди по обеим сторонам дороги возникли приземистые строения. «Санвилл» – прочитали Моника и Ален на указателе.

Ален сбросил скорость и притормозил у довольно старого домика, раскрашенного в веселый голубой цвет.

«Настоящая итальянская кухня Джованни Бьянти», – гласила вывеска.

Ален и Моника переглянулись.

– Я просто счастлив, дорогая, что ты не съела меня по дороге, – сказал Ален.

Девушка улыбнулась.

– Давай же быстрей нанесем визит мистеру Бьянти, – воскликнула она. – Я просто чувствую, как он нас, бедный, заждался.

Не мистеру, а синьору Бьянти! – поправил Монику Ален.

– Негодный мальчишка! – с притворным возмущением проворковала девушка. – Ты решил мне еще раз продемонстрировать свою осведомленность?

Они зашли в ресторан.

Зал был небольшим, но довольно уютным. У дальней стены располагалась стойка, за которой стоял и протирал стаканы невысокий полный человек, очевидно, сам хозяин данного заведения. Два десятка столов были аккуратно накрыты чистыми белыми скатертями.

Едва завидев посетителей, человек вышел из-за прилавка. На его лице была приветливая улыбка.

– Добро пожаловать к мистеру Бьянти, уважаемые господа! – сказал он с легким итальянским акцентом и учтиво поклонился.

Моника торжествующе посмотрела на Алена.

– Вот видишь, он сам себя называет мистером, а не синьором, как ты утверждал, – шепнула она.

– Видимо, он недавно перебрался в Штаты, – парировал Ален. – Те, кто давно здесь живут, наоборот, подчеркивают свое истинное происхождение. А этому еще доставляет радость видеть себя американцем!

Молодой человек слегка склонил голову в вежливом приветствии. Моника шутливо присела, изобразив что-то наподобие книксена.

– Вы мистер Джованни Бьянти? – спросил Ален.

Человек утвердительно кивнул.

– Мистер недавно из Италии? – отважилась задать вопрос Моника.

Бьянти просиял.

– О да! – воскликнул он. – Синьора бывала в Риме?

Моника с сожалением покачала головой.

– Очень жаль! – произнес Бьянти. – Это прекрасная страна…

– Да-да, знаем! – подхватил Ален. – Рим, Венеция, Неаполь… Микеланджело, Леонардо-да-Винчи, Ботичелли… Развалины Коллизея…

– Совершенно верно! – невозмутимо согласился хозяин ресторана.

Он не заметил насмешки в тоне Алена, приняв его слова за чистую монету.

– Мы желали бы перекусить с дороги, – сказал Перкинсон.

– Сию минуту, – заторопился мистер Бьянти. – Прошу вас пока занять столик. Я мигом!

Ален подтолкнул Монику:

– Выбирай столик!

– Какой? – растерялась девушка.

– Тот, что тебе больше нравится!

Наконец, они уселись за столик у окна, что давало им возможность видеть стоящий во дворе автомобиль.

Мистер Бьянти тут же возник перед ними. В руке у него было меню.

– Извините, мистер Бьянти… – остановил Ален хозяина ресторана, уже собравшегося положить раскрытое меню перед Моникой.

– Что такое? – вопросительно глянул тот на юношу.

– Мы бы не хотели терять время на изучение меню, – виновато проговорил Ален. – Скажите лучше сами, что у вас есть. И что у вас есть такого, чего нет в меню…

– О, мистер – большой гурман! – хитро посмотрел на Алена Бьянти. – Мистер знает толк в итальянской кухне, не правда ли?

Ален изобразил серьезное лицо.

– Знаю я толк в ней или нет, но, для начала, нас устроят спагетти, мистер Бьянти! – сказал юноша. – Дело в том, что мы мечтаем только о них. В этом виновата ваша реклама, мистер Бьянти!