– Миссис Батлер, – произнесла она. – А мое полное имя, к вашему сведению – миссис Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер.

Однако генерал ни на секунду не смутился от этого замечания.

– Да, да, конечно, конечно же, миссис Батлер, – произнес он в ответ. – Как я мог забыть… Конечно, конечно…

Скарлетт, убедившись, что собеседник не держит на нее зла, уже хотела было раскланяться и свернуть в какой-нибудь ряд, но Сойер удержал ее:

– Миссис Батлер, я хотел было принести вам свои извинения…

После этих слов генерала Скарлетт совершенно искренне удивилась:

– Извинения?..

Сойер кивнул. По всему было заметно, что Дейл Ганнибалл очень смущен.

– Да, мэм…

Передернув плечами, она произнесла:

– Не понимаю – за что только… Генерал, вы сказали – извинения?.. По-моему, извинения должна была приносить я…

В этот момент она, занятая исключительно мыслями, как же поскорее избавиться от горностая, даже и не вспомнила ту свою размолвку с этим неприятным для нее человеком.

– Да, извинения, – произнес генерал веско. – Приношу свои извинения… Миссис Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер.

– Но за что?..

Генерал улыбнулся – как показалось Скарлетт, еще более сконфуженно.

– Дело в том, что тогда, месяц назад… На нашем полковом празднике, на который были приглашены вы с вашим мужем… э-э-э…

Скарлетт быстро подсказала:

– Мистером Реттом Батлером…

– Вот-вот, с мистером Реттом Батлером, – продолжал отставной генерал, – я позволил себе… э-э-э… Некоторую несдержанность… И теперь я глубоко раскаиваюсь в содеянном.

Скарлетт улыбнулась. – И потому вы хотите принести мне свои извинения, генерал?..

Генерал наклонил седеющую голову.

– О да, мэм… Просто я боюсь, что после той нашей беседы у вас, миссис Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер, – заученно повторил он ее полное имя, – у вас могло сложиться довольно привратное, неправильное мнение о людях, которые воевали в армии генерала Шермана… А для меня, как вы наверняка понимаете, главное – чтобы люди, пусть даже и из враждебного стана, считали янки джентльменами…

Скарлетт, не выпуская из рук сумочки, с легкой иронией поинтересовалась:

– Мистер Сойер, скажите… Неужели вы до сих пор считаете, что я – ваш враг?.. Неужели вы и теперь всерьез думаете, что сегодня это все так уж и важно – янки, Конфедерация, война Севера и Юга…

Отставной генерал на минуту задумался, после чего ответил:

– Нет, конечно же, миссис Батлер, теперь, спустя столько лет… Нет, что вы, что вы, я не считаю так, далеко не считаю… Но я никогда не забуду, что мы с вами в свое время, так сказать, находились по разные стороны фронта… – Он вновь мягко улыбнулся. – Простите, я понимаю, возможно то, что я говорю, вам и неприятно, но те далекие теперь уже для многих события… Это ведь все, что у меня, по сути, осталось… Я и теперь живу одними только воспоминаниями о тех днях… А Авраам Линкольн… Нет, что бы там ни говорили, а это был действительно великий человек… Он часто снится мне по ночам…

Скарлетт понимала, что теперь она должна сказать этому человеку хоть что-нибудь приятное – понимала, как никто другой…

«Как точно он выразился, – подумала она невольно, – «я живу только воспоминаниями»… Точно также, как и я… Одними только воспоминаниями…»

Изобразив на лице живейший интерес, Скарлетт поинтересовалась:

– А вы действительно присутствовали при том, как этот президент произносил свою знаменитую речь – ну ту, в Геттесберге?..

По тому, как сразу же оживился отставной генерал, Скарлетт поняла, что не ошиблась с вопросом.

– О, да, конечно же… Я присутствовал при этом, миссис Батлер…

И генерал вновь процитировал Скарлетт отрывок столь понравившегося ему образчика ораторского искусства.

При всей серьезности ситуации Скарлетт не могла удержаться от улыбки.

«Никак не могу понять, – подумала она, – для чего это ему надо?.. Хотя… Да, он, наверное, совершенно одинокий человек, старый и одинокий… Точно, как мы с Реттом. Правда, у меня есть Ретт, у Ретта есть его горностай… Надеюсь, больше не будет, – тут же поправила она себя мысленно, – а у этого несчастного отставного генерала, по сути, ничего не осталось… Да, он правильно сказал… Только его воспоминания о безвозвратно ушедшей молодости и сознание того, что он положил лучшие годы своей жизни на алтарь правого дела – разгрома армии Конфедерации… Наверняка, у него нет детей, и доживает он где-то в одиночестве…»

Покачав головой, Скарлетт с посерьезневшим лицом спросила:

Мистер Сойер, позвольте один несколько личный вопрос?..

Сойер с нескрываемым удивлением посмотрел на свою собеседницу. Личный?..

«Наверняка, за последние несколько лет никто не задавал ему таких вопросов, подумала Скарлетт, – да, этот мистер Сойер, по своей сути, глубоко несчастный человек… Зря я с ним тогда поспорила…»

Отставной генерал вновь спросил:

– Личный?..

Скарлетт мягко улыбнулась в ответ – она понимала, что теперь одним только нечаянным жестом, косым взглядом, неловкостью в голосе может до глубины души оскорбить этого человека…

– Да… Если можно.

– Можно, мэм…

Стараясь придать своим интонациям максимум почтительности и доброжелательности, Скарлетт очень осторожно поинтересовалась:

– Мистер Сойер… Скажите, пожалуйста, у вас есть дети?..

Лицо отставного генерала от инфантерии внезапно погрустнело.

– Есть… То есть нет.

– Так да или нет?., – спросила Скарлетт все тем же тоном.

Тяжело вздохнув, мистер Сойер изрек:

– Понимаете ли, у меня было два сына. Старший сын, Фрэнк, морской пехотинец, отличный парень и подающий надежды офицер, погиб во время войны с Испанией в 1896 году. Он был вторым лейтенантом на канонерской лодке «Массачусетс», и его корабль, получив несколько пробоин ниже ватерлинии, по пути из Гаваны попал в шторм… А младший… мистер Сойер вновь вздохнул. – Мой младший, мой Денис связался со скверной компанией, с какими-то жуликами, аферистами, наподписывал кучу подложных векселей, и теперь вот пустился в бега… Он душевный человек, но очень, очень доверчивый… А те негодяи и воспользовались его добротой… Я не видел его более трех лет – правда, периодически он высылает мне открытки из разных штатов, успокаивает, что жив-здоров… – Сделав небольшую паузу, отставной генерал добавил – Буквально несколько недель назад он прислал мне письмо с Аляски… Работает там лесорубом – это после технологического-то колледжа. Пишет, что когда скопит нужные деньги, чтобы рассчитаться с кредиторами, то обязательно вернется…

Скарлетт слушала, согласно кивая Сойеру время от времени.

«Да, так я и знала, – думала она, – этого человека можно только пожалеть… По сути – это очень несчастный, всеми брошенный, одинокий старик… У него тоже ничего не осталось, кроме воспоминаний… Наверняка, у него нету и жены – пуговица на пиджаке болтается, вот-вот оборвется… Да, наверное, что он давно уже не видел заботливых женских рук…»

А мистер Сойер, словно угадав направление мыслей своей собеседницы, после непродолжительной паузы очень печально добавил:

– Моя супруга Бекки скончалась от сердечного приступа, когда получила известие о гибели Фрэнка… Это был ее любимец… Сам я тогда за несколько дней поседел… – Дейл Ганнибалл тряхнул лысеющей уже серебряной шевелюрой, – так что теперь вот доживаю один…

Скарлетт почему-то захотелось сделать этому человеку что-то приятное – сказать несколько добрых слов в утешение, как-нибудь обнадежить…

Старик изрек:

– Да, конечно же… Тогда я совершил большую глупость, что ввязался с вами в этот спор… Простите меня великодушно…

Но в этот момент горностай, сидевший в сумке, внезапно зашевелился, и она, судорожным движением прижав сумку к груди, произнесла:

– Мистер Сойер, я думаю, в нашем возрасте не стоит обращать внимание на такие пустяки, как некстати вылетевшее слово, – Скарлетт улыбнулась. – Конечно же, со времен той войны прошло столько лет, и теперь, мистер Сойер, нам с вами совершенно ни к чему… – Она хотела было уже сказать: «разбирать снова и снова, кто был виноват, а кто – прав», но, поняв, что с ее стороны это будет нетактичным, что этот пожилой человек никогда не сочтет дело, за которое воевал, неправым, тут же поспешно изменила начатую уже фразу: – Совершенно не к чему бередить старые раны… Спустя так много времени. Да, каждый сражался за то, во что верил…

Сойер понимающе улыбнулся.

– Да, конечно же… Я и сам много думал об этом… Спасибо вам, миссис Батлер…

Та с интересом посмотрела на него.

– Это я должна вас благодарить.

Скромно улыбнувшись, отставной генерал с мягкой улыбкой произнес:

– За вашу доброту, за ваше понимание… Миссис Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер…

Поговорив с мистером Сойером еще несколько минут, но на этот раз – уже не возвращаясь к первоначальной теме, а так, о разных пустяках, они расстались, как давние добрые друзья.

«Все-таки – как иногда мы бываем несправедливы к людям, – подумала Скарлетт, – и потому лишь только, что их убеждения не совпадают с нашими…»

* * *

Когда мистер Сойер, вежливо попрощавшись, ушел, Скарлетт, оглядевшись по сторонам, подошла к столику и, убедившись, что поблизости никого нет, осторожно расстегнула несколько пуговичек сумки…

– Ну, давай же, давай, – прошептала она таким тоном, будто бы зверек мог ее понимать, – давай, выходи из сумки…

Однако горностай упорно не выходил – то ли ему действительно так понравилось в этом темном холщовом убежище, то ли зверек попросту был напуган новой обстановкой.

Скарлетт легонько постучала по стенке сумки. Наконец, через несколько секунд, из щели высунулась острая мордочка с маленькими полупрозрачными усиками и принюхалась…

– Выходи, выходи…

Зверек высунул из образовавшегося отверстия мордочку и быстро осмотрелся.