Наконец, разбитый французскими войсками при Бари, Боккечьямпо был пойман и привезен в Анкону, в то время как Дечезари искал убежища у Руффо Кардинал принял его, с улыбкой пожурил за обман и назначил генералом двух дивизионов «Армата Кристиана»

* * *

Руффо последовал за двором в Палермо и вновь предложил свой план захвата Неаполя из Калабрии. Но теперь, наученный горьким опытом, он отказался от мысли о личном участии Фердинанда. Он хотел лишь иметь полномочия от короля, чтобы получить возможность действовать с полным основанием и по праву.

Фердинанд, после страшных сцен бегства находившийся с королевой в ссоре, умышленно отстранив ее от государственных дел, не стал ни с кем советоваться, сразу же согласился и направил составленный Руффо проект полномочий Актону со строгим приказом снять копии и представить на подпись.

Этим документом кардинал был назначен наместником королевства Неаполь, в его распоряжение отдавались все необходимые средства и он наделялся неограниченными правами.

Было ли это триумфом партии противников иностранцев? И не лишится ли Англия ожидаемой выгоды от сицилийской операции, если Бурбоны получат помощь благодаря Руффо?

Актон, озабоченный, явился к сэру Уильяму и держал с ним, Нельсоном и Эммой совет.

Нельсон отнесся к кардиналу недостаточно серьезно, Актона он чуть ли не высмеял. Проявилось его презрение ко всему итальянскому, еще усиленное римской кампанией; он считал неаполитанцев едва ли не существами низшего порядка. Никогда, заявил он, поп, ничего не понимающий в военном деле, и народ, состоящий из трусов, не смогут противостоять такому генералу, как Шампионне, и закаленным в сражениях солдатам.

Однако Эмма возразила ему.

Конечно, эти люди ничему не обучены и живут лишь ради удовлетворения своих низменных инстинктов. Но если их разумно направить, то присущий им слепой религиозный фанатизм может породить у них необычайную храбрость и способность к безоглядному самопожертвованию. Кроме того, столетия постоянно меняющегося чужеземного владычества воспитали в них презрение к закону, чудовищную склонность к разбою и убийствам, так что достаточно дать им лишь повод, чтобы были сметены все человеческие преграды. А Руффо знает свой народ, который в руках хитроумного, хладнокровного, одетого в пурпурную мантию кардинала станет безвольным орудием осуществления его планов.

Эмма предостерегла их. Актон и сэр Уильям согласились с ней. Они проводили многие часы в бесплодных поисках способа помешать осуществлению этой операции. Теперь, когда Фердинанду лично уже не угрожала опасность, переубедить его было невозможно. Ставить препятствия на пути кардинала — оставалось тем единственным, что можно было сделать. Пожалуй, удалось бы настолько уменьшить обещанную ему помощь, что он сам отказался бы от своего плана как от безнадежного.

У Эммы эта политика малых дел вызвала насмешливую улыбку. Подобным способом с Руффо не справиться. Надо не препятствовать самой операции, а лишить Руффо возможности направить ее против Англии. В его полномочия надо незаметно включить кажущуюся безобидной оговорку, которая поставит его в зависимость от Палермо, позволит в любой момент пресечь его действия, перечеркнуть его планы, сделать недействительными его распоряжения. Для того чтобы склонить короля к такому изменению, Актону достаточно вызвать у него недоверие к Руффо.

Разве Руффо не был известен еще с Рима как интриган? Он походил на кондотьеров средневековья, пользовавшихся своей властью над наемными войсками для того, чтобы свергать своих князей с тронов и занимать их место самим или возводить на трон своих ставленников. Разве он не принадлежал к одному из самых знатных дворянских родов Италии, который вполне мог считать себя вправе дать стране отечественную королевскую династию, о которой она давно мечтала? Вряд ли он сам стремился к трону; но разве не было у него брата, такого как могущественный, чрезвычайно богатый герцог Баранелло, который, как это ни удивительно, остался, несмотря на все ужасы революции, в Неаполе? Действуя в соответствии с тайным соглашением между ним и кардиналом, он, возможно, всеми силами добивался доверия народа и все больше старался убедить его в окончательном падении Бурбонов. А тогда, если Руффо одержит победу… папский престол в бедственном положении, папа стар и болен, а кардинал — член конклава… почему же ему, такому влиятельному человеку, не привлечь на свою сторону преемника Пия VI и не добиться признания новой династии?

Всему этому надо помешать заранее с помощью оговорки в полномочиях…


С наслаждением художника развивая свою идею, Эмма говорила горячо и увлеченно, в том радостном опьянении собственной силой, свободной игрой ума, которое после дней Абу-Кира все чаще и чаще возникало у нее. Но в то время как Актон и сэр Уильям, восхищенные, соглашались с ней, она встретила взгляд Нельсона. Он смотрел на нее глазами, полными какого-то болезненного смущения. И внезапно Эмма осознала, как крепко она запуталась в лжи…

И все-таки…

Неужели он не понимал, что она боролась только ради него? Только ради него старалась сбить Руффо с ног?

Один лишь Нельсон имеет право вернуть Бурбонов в Неаполь. Лишь ему должна принадлежать слава этого деяния, благодарность отечества.

Что с того, что она солжет еще несколько раз! Она, которая и без того запятнана…

Глава двадцать девятая

Двадцать пятого января во время торжественной аудиенции Руффо получил королевский декрет, согласно которому он назначался наместником Неаполя. Этот декрет давал ему неограниченное право использовать все средства, которые он сочтет необходимыми для восстановления религии, защиты собственности, жизни, чести семьи, для вознаграждения за службу и для наказания за вину. Он мог смещать судей и чиновников всех рангов с их постов и заменять их другими по своему выбору; все войска с их командирами, все королевские кассы были в полном его распоряжении.

Фердинанд принял проект Руффо без всяких изменений, сделав лишь одно единственное небольшое добавление.


«Ваше высокопреосвященство будет регулярно докладывать мне, какие решения Вы приняли в пределах Ваших полномочий или какие намерены принять, и о тех случаях, когда время позволит Вам узнать мое решение и дождаться моих приказаний.»


Для начала Фердинанд приказал немедленно выплатить Руффо 3000 дукатов, еще 500 Руффо должен был получить от генерального казначея маркиза Такконе в Мессине, и, кроме того, ему назначалось ежемесячное пособие в 1500 дукатов. Маркиз Маласпина был назначен его адъютантом; генералу Данеро, коменданту Мессины, было дано распоряжение предоставить солдат, оружие, боеприпасы и оказывать всю возможную помощь.

Неужели Руффо не ощущал недоверия к нему, которое сказывалось в добавлении к декрету, в незначительности предоставленных ему средств, в почти не завуалированном наблюдении за ним, которое должен был осуществлять Маласпина? Он принял все с бесстрастным лицом, поблагодарил Фердинанда за доверие, простился с Марией-Каролиной, пообещав постоянно ей обо всем сообщать. На следующий день он отбыл в Мессину.

В Мессине Такконе заявил, что не получал указаний относительно 500 дукатов, а Данеро полагал, что, передав Руффо солдат и боевые припасы, он тем самым поставит под угрозу безопасность города. Оба разъяснили, что должны сперва запросить Палермо.

Руффо не стал ждать ответа и вместе с Маласпиной сел на корабль. У флага, развевавшегося на мачте его маленького судна, на одной стороне был королевский герб, на другой — святой крест и надпись:

In hoc signo vinces[55].

Знамя крестового похода против «патриотов» и якобинцев.

Он высадился на берег в южной Калабрии у Ла Катоны, поселился в доме герцога Баранелло, своего брата, поднял на крыше свой флаг. Разослав с курьерами манифесты епископам, священникам и в монастыри, он призвал народ подняться на спасение святой веры, отечества и короля, создать вооруженные отряды и направить их на соединение с ним у Пальми и Милето. Используя предписанное Республикой упразднение баронатов, фидеикоммиссов[56], провинциальных судов, он обещал ликвидированным воинским отрядам, чиновникам, милиции хлеб, кров, восстановление в должности. А чтобы получить необходимые средства, он конфисковал все имения, начиная с имения Собственного брата, владельцы которых жили вдали от своих подданных, под покровительством французов.

Успех был неслыханным.

Под водительством своих священников, нашив на одежду белые кресты и тем самым объявив себя санфедистами, поборниками веры, к Руффо устремились прихожане. К ним присоединились люди самые разношерстные: землевладельцы, духовенство, буржуа, ремесленники, солдаты уже не существующей армии, разбойники с большой дороги, беглые арестанты, бездельники, ищущие легкой добычи, и мстители, стремящиеся к безнаказанной расплате с врагом.

Он принимал под знамя креста всех без разбора, формировал батальоны, эскадроны, батареи и на торжественном богослужении окрестил их «войском веры», «Армата кристиана».

Затем он выступил в поход, под каким-то пред логом отправил Маласпину обратно на Сицилию, овладел Милетом, Монтелеоне, Катанцаро; несмотря на отчаянное сопротивление покорил Козенцу, столицу передней Калабрии; взял Паоло и сжег его дотла. Дечезари, Пронио, Фра Дьяволо, бывший каторжник с галер Панедиграно привели к нему свои дикие орды. Епископ Людовичи Поликастро призвал к оружию население прибрежных областей. Генерал Дама с летучим отрядом пересек внутренние районы, сея семена мятежа. Напрасно генерал Макдональд, преемник Шампионне, слал из Неаполя грозные манифесты, объявив сторонников короля и англичан вне закона, а их имущество конфискованным. «Армата Кристиана», грабя, убивая, предавая огню, катилась вперед, взяла штурмом Альтамуру, Гравину и открыла путь к Адриатическому морю. Русские и турки под командованием Мишеру высадились в заливе Манфредония. Пала Фоджа, последний республиканский город; Аверза, к северу от Неаполя, объявила себя сторонницей короля и перерезала связь столицы с Капуей. Мятеж распространился до побережья Гаеты, в то время как британские корабли, посланные Нельсоном, появились в Гаетском заливе и закрыли «патриотам» возможность уйти морем.