– Садитесь.

Он молча переждал, пока все разместятся, после чего лихо оттолкнулся веслом, сразу далеко отбросив лодку от берега.


Ярина повеселела и стала следить за приближающимися домами, с удивлением подмечая, что город, про который много слышала, ничем не отличался от обыкновенных весей: те же низкие избы, похожие на полуземлянки с земляными или глиняными крышами. Ничего интересного и примечательного.


– Я думала, Киев – большой город, – вслух посетовала она. – А где же терема, от которых глаз не отвести?

Перевозчик пренебрежительно хмыкнул, а мужик пояснил:


– До Киева еще шагать да шагать. Я тоже туда иду. Пойдемте вместе, в дороге веселее будет.


Пока добирались до Киева, мужик охотно рассказывал о том, что сначала на его месте на трех соседних горах жили братья Кий, Щек и Хорив, занимавшиеся охотой. Впоследствии две горы назвали их именами: Хоривица и Щекавица. Братья основали город и назвали Киевом по имени старшего брата. Была у них еще сестра Лыбедь, память о которой киевляне увековечили в названии реки, протекавшей в городе.

Рассказ был интересным, и за байками путники не заметили, как подошли к городу.

Глава вторая

Перейдя по мосту через Почайну, Ярина и Дар невольно замерли, завороженные величественным видом, открывшимся их взору. С одной стороны нес свои воды могучий Днепр. С другой – горная гряда, перерезанная оврагами и ручьями. А между этими созданными богами исполинами раскинулись ветвистые улицы с разбросанными в беспорядке домами. Избы стекались к подножию высокого холма, поднимались по склону и упирались в крепостную рубленую стену. Крепость своими размерами внушала уважение и даже неподдельный страх путникам, увидевшим город впервые.

В устье Почайны, впадающей в Днепр, на гладкой поверхности серебристой воды покачивались ладьи, лодки и лодчонки купцов и других заморских гостей.

– Нравится? – усмехнулся попутчик. – Такого города во всей славянской земле не встретите. Вон там, за крепостной стеной, на горе живут князья да бояре. У них такие терема, что и словами не описать! Да и у многих торговых горожан усадьбы огромные, избы двухъярусные.

Попутчики, пройдя через пастбище, по которому все еще разгуливал скот, жуя мокрую, побитую утренними заморозками траву, вышли к капищу Велеса[21] и двинулись по Волошской улице – с нее начинался городской посад.

Около посада брат и сестра распрощались со своим попутчиком.

– Если не найдете до вечера пристанища, идите в Верхний город. Там княгиня для странников избу построила, – посоветовал на прощанье мужчина. – В ней даже перезимовать можно, никто не выгонит, только работать придется для княжьего двора.


Выйдя к торговому посаду возле торга у пристани, Ярина и Дар поразились богатству изб, стоящих в основном на подклетях[22], с разнообразными сенями и открытыми переходами. Высокие плетни опоясывали усадьбы, состоящие из хозяйственных построек, огородов и могильников.

На одну из таких усадеб и указали ребятам, когда они поинтересовались, где живет северянский купец Веселин.

Войдя в незапертые ворота, брат и сестра очутились на большом дворе. Вдоль забора тянулись новые постройки, еще пахнущие свежим деревом: двухъярусная изба с двускатной деревянной кровлей, увенчанной коньком, поварня, хлев, гумно, склад и погреба. Посередине двора было свободно и чисто. Трава скошена.

Около поварни, из открытой двери которой валил густой дым, дородная молодая женщина лихо рубила дрова. На скрип ворот она обернулась, опустила топор на чурбак, приветливо улыбнулась.

– Вам чего? Ищите кого? – спросила мягким певучим голосом; ее приятное розовощекое лицо так и светилось добродушием.

– Где бы нам Веселина увидеть? – промолвил Дар.

– Нету родимого, – сразу опечалилась женщина. – Весной привез он много пушнины, продал и поставил избу вот. Жить-поживать бы в ней, да поехал в родную весь, а вернулся оттуда сам не свой. Несколько дней ходил угрюмый, как ни подступала, не открылся мне, затем собрался и на гостьбу укатил. Уж давно возвернуться должен был. Скоро Днепр затянет льдом. Не знаю, что и думать. Каждый день хожу на капище, ношу жертву, прошу Велеса вернуть Веселина и брата моего Жихаря живыми и невредимыми. А весточки от них все нет да нет. А вы кто будете? – спохватилась она. – По какому делу-то пришли?

Брат и сестра переглянулись, не зная, что ответить. Из речи женщины они догадались, что Веселин уже знает о смерти Белавы. Он не сказал этой красивой и ласковой женщине, для чего ездил в родную весь. Почему? А вдруг это его жена? Ведь они про него ничего не знают. Что же делать? Вот так сразу и выложить: «Мы родные зазнобы твоего мужа»? Жалко огорчать такую добрую женщину – изведет себя ревностью. Неспроста же Веселин молчал о Белаве. Старшую сестру все равно уже не вернешь, так для чего портить жизнь такой хорошей женщине? Не виновата же она, что муж любит погуливать на стороне.

– Нам Веселин нужен был, а нет его, так мы пойдем, – вымучил из себя Дар, дергая сестру за руку к выходу.

– Постойте! Куда же вы? Пройдите в избу. Скоро обед готов будет.

– Благодарствуем, хозяюшка, только у нас еще дела есть, – ребята заспешили со двора. – А приедет Веселин, скажите, что приходили Дар и Ярина. Он знает…

– Ну, что ж, идите, – женщина явно огорчилась, – да не забывайте, заглядывайте почаще. К зиме Веселин, я думаю, вернется.

Она не выдержала и всхлипнула. Достала беленый платочек, промокнула набежавшую на румяную щечку слезу. Ребята, не оглядываясь, выскочили на улицу. Женщина печально махнула им вслед платочком, высморкалась в него, вздохнула, с тоской посмотрела на топор, плюнула на ладони и принялась рубить дрова.

– Красивая жена у Веселина. И добрая, – оценил Дар, едва за ними захлопнулись ворота.

– Откуда знаешь, что жена? – засомневалась Ярина.

– Да разве чужая будет так убиваться о мужчине?

Девушка промолчала. Женщина ей понравилась, но малодушие Веселина оставило на сердце неприятный осадок. Быстро же он позабыл северянскую суженую. А может, и не любил Белаву вовсе, притворялся, чтобы достигнуть желаемого? Обида была тем сильнее, что бередила раны, недавно нанесенные ей самой Добрятой.

– Куда теперь? – не выдержал долгого молчания Дар.

– Надо на ночь пристанище найти. Пойдем пока на княжий двор, как попутчик советовал. Потом видно будет, что делать.


По Боричеву подъему брат и сестра поднялись к Верхнему городу, расположенному на Старокиевской горе. Ворота в крепость были открыты. Стражник, охраняющий вход, скользнул по путникам ленивым взглядом и пропустил их, ни о чем не спросив.

В крепости за дощатыми заборами и частоколами тянулись усадьбы знатных горожан. На окнах просторных деревянных изб красовались резные наличники. Оконные проемы были закрыты расписными волоковыми заслонками. Охлупни[23] двускатных деревянных крыш украшали коньки. На фигурных столбах покоились сени и башенки. Крылечки с отполированными перилами украшали терема.

Княжеская усадьба находилась в северной части крепости. Ворота в нее тоже были распахнуты настежь, но охранялись строже. Вооруженный воин сурово осмотрел ребят, определил, к какому роду людей их отнести, и махнул в сторону избы, сиротливо притулившейся неподалеку от ворот, в стороне от других построек.

Ярина и Дар двинулись к этой избе, вертя головами из стороны в сторону. Двор был настолько обширен, что не хватало глаз разглядеть его полностью.

Десятки построек располагались вдоль частокола на протяжении многих сажен[24], теряясь в глубине двора. Среди изб выделялись княжеские хоромы, состоящие из комплекса срубов, с сенями и без них, соединенные друг с другом лестницами и крытыми переходами.

Ребята замешкались, разглядывая огромный расписной и резной княжий терем.

– Ну, чего встали как вкопанные! – рявкнул на них рассерженный стражник.

Брат и сестра испуганно подпрыгнули на месте и оглянулись на грозный окрик.

– Идите вон туда, – стражник вновь махнул рукой в сторону низкой избы, – там все странники обитают. Развела княгиня нищих. Спасу от вас нету!

Он сплюнул. Ребята поразились: как можно плевать на мать сыру землю?! – и резво побежали в сторону избы для странников, страшась, что вот-вот земля разверзнется и поглотит стража, стирая его плевок со своего лица.

Брат и сестра не ведали, что столкнулись с варягом-христианином, которому было начхать на все славянские обычаи. Он хмуро смотрел им вослед. Ох и сердобольна княгиня, привечая старых да малых, кривых да калек на своем дворе. А те и рады. Как дело к зиме, собирается всякий сброд. Впрочем, у знати свои причуды, и бог им судья, решил страж и отвернулся.

Изба для странников представляла собой неказистое столбовое[25] сооружение, обмазанное снаружи глиной. Войдя внутрь, брат и сестра очутились в полутемном помещении с одним оконцем. В углу у входа располагалась глинобитная печь. Сбоку от нее у стены валялись шкуры рогатого скота и лесных зверей – все старое, потертое, с облезлым мехом. На противоположной стороне стоял длинный стол, вокруг него – лавки.

За столом сидели пятеро мужчин и оживленно разговаривали. При появлении на пороге избы юных пришельцев разговор смолк, и обитатели с любопытством воззрились на них.

Ближе к двери на краю лавки сидел худенький старичок в рубище до пят, залатанном большими заплатами. На коленях его лежали гусли. Старичок подвинулся, освобождая место рядом с собой.

– Вовремя пожаловали, – улыбнулся он, обнажая рот с гнилыми зубами, – доставайте ложки, сейчас есть принесут.

Дар и Ярина мигом подсели к столу. Странники потеряли к ним интерес и возобновили прерванный разговор, но тут дверь распахнулась, и все снова умолкли, уставившись в открывшийся проем.

Две босые женщины внесли глиняный котел. Следом за ними появилась молоденькая девица в разношенных постолах, обутых на босу ногу. Она несла деревянную миску с пресными овсяными лепешками. Женщины ловко поставили в центр стола котел с гороховой похлебкой, а девица раздала каждому по лепешке.